День 21

– Я смотрю, у тебя все под контролем, – перебил его Грэхем, отводя взгляд от тела Ашера и встречаясь с глазами Уэллса. – Валяй дальше, Канцлерок.
К тому времени, как село солнце, Уэллс и Эрик бросили на свежую могилу по последней лопате земли, а Прийя увила надгробие цветами. Все остальные разошлись; кто-то не хотел смотреть, как закапывают тело, а кто-то просто поспешил застолбить себе место в одной из новых хижин.
В каждой из них могли с комфортом расположиться двадцать человек. Тридцать, если люди слишком устали или замерзли, чтобы жаловаться на то, что кто-то кладет ноги поверх их обгоревших одеял или тычет локтем в лицо.
Уэллс был разочарован, но не удивлен, когда обнаружил, что Лила уже заняла одну из хижин для Грэхема и его друзей, оставив ребят помладше дрожать на темной поляне, опасливо озираясь по сторонам. Несмотря на то что добровольцы несли караул, охраняя лагерь, никто из оставшихся под открытым небом не чувствовал себя в безопасности.
– Эй, – окликнул Уэллс Грэхема, когда тот проходил мимо, неся недоделанные копья, – ведь вы с Дмитрием будете сторожить во вторую смену, да? Почему бы вам тогда не поспать снаружи? Так мне проще будет вас найти, когда моя смена закончится.
Прежде чем Грэхем успел ответить, Лила, подскочив, повисла на его локте:
– Ты обещал побыть со мной сегодня ночью, помнишь? Я слишком перепугалась, чтобы спать в одиночестве, – с придыханием пропела она высоким голоском, так непохожим на ее обычную тявкающую речь.
– Извини, – пожав плечами, сказал Грэхем Уэллсу, и в его словах звучала самодовольная усмешка, – но я терпеть не могу нарушать слово. – Он бросил Уэллсу копье. Тот поймал его одной рукой. – Покараулю завтра ночью, если мы все к тому времени не сдохнем.
Лила нарочито содрогнулась.
– Грэхем, – попеняла она, – нельзя так говорить!
– Не бойся, я смогу тебя защитить, – сказал, обнимая ее, Грэхем. – Ну или прослежу за тем, чтобы последняя ночь на Земле стала лучшей ночью в твоей жизни.
Лила хихикнула, а Уэллс изо всех сил постарался не закатить глаза.
– Может, тогда вам обоим лечь снаружи, – сказал Эрик, возникая за его плечом. – Тогда все остальные смогут хоть немного подремать.
Грэхем презрительно усмехнулся.
– Только не веди себя так, будто я не видел, как нынче утречком Феликс выбирался из твоей постельки, Эрик. Что я ненавижу, так это лицемерие.
На лице Эрика возник намек на улыбку, что бывало нечасто.
– Да, но ты ведь нас не слышал.
– Идем, – сказала Лила и потянула Грэхема в сторону, – пока Тамсин не заняла нашу кровать.
– Мне с тобой подежурить? – предложил Эрик, глядя на Уэллса.
Тот отрицательно покачал головой:
– Не надо, Прийя уже проверяет периметр.
– Думаешь, они вернутся? – понизив голос, спросил Эрик.
Уэллс бросил взгляд через плечо, желая убедиться, что никто не подслушивает из темноты, и кивнул:
– Это было не просто предупреждение. Это была демонстрация силы. Кем бы они ни были, они хотят, чтобы мы знали: наше присутствие не приводит их в восторг.
– Да уж, еще бы они были в восторге, – сказал Эрик, оборачиваясь, чтобы посмотреть в сторону могилы Ашера. Потом он со вздохом пожелал Уэллсу спокойной ночи и отправился к импровизированным лежакам, которые Феликс вместе с еще несколькими ребятами по привычке устроили вокруг выгоревшего лагеря.
Уэллс закинул копье на плечо и пошел поискать Прийю. Не успев сделать и нескольких шагов, он на кого-то наткнулся, и темноту огласил крик.
– С тобой все в порядке? – спросил Уэллс, протягивая вперед руку.
– Все хорошо, – отозвался девчоночий голосок. Это была Молли.
– Где ты сегодня спишь? Давай помогу тебе найти твою постель.
– Снаружи. В хижинах не осталось места, – тоненько проговорила она.
Уэллса обуяло желание схватить Грэхема и Лилу за шкирки и швырнуть в ручей.
– Тебе не холодно? – спросил он. – Я могу добыть для тебя одеяло. – При необходимости он стащил бы это одеяло прямо с Грэхема.
– Все хорошо. Сегодня ведь тепло, правда же?
Уэллс в недоумении окинул девочку взглядом. С тех пор как село солнце, изрядно похолодало. Он потянулся и тыльной стороной ладони коснулся лба Молли: тот показался ему слишком горячим.
– Ты уверена, что нормально себя чувствуешь?
– Ну, может, чуть-чуть голова кружится, – призналась она.
Уэллс сжал губы. Изрядная часть их запасов погибла в огне, а это значит, что дневные пайки изрядно уменьшились.
– Сейчас, – сказал он, выуживая из кармана протеиновый брикет, доесть который просто не было времени. – Ешь.
Девочка покачала головой.
– Да нормально все, я не голодна, – вяло проговорила она.
Заставив девочку пообещать, что завтра она обязательно расскажет ему, как себя чувствует, Уэллс отправился на поиски Прийи. Большую часть лекарств удалось спасти, но среди них не было одного-единственного человека, который знал, что с ними делать. Интересно, подумал Уэллс, далеко ли ушли Кларк с Беллами и удалось ли им найти хоть какие-нибудь следы Октавии? Подумав об опасностях, которые могут грозить Кларк в лесу, сквозь запредельную усталость он ощутил укол страха. Она и Беллами ушли еще до нападения на лагерь. Они понятия не имеют о рожденных на Земле людях с их смертоносными стрелами.
Вздохнув, он запрокинул голову и вознес к небу безмолвную молитву о девушке, ради которой был готов снова и снова рисковать жизнью. О девушке, чьи глаза горели ненавистью, когда она говорила, что никогда больше не пожелает его видеть.
 
Глава 2
Кларк
Они шли два дня, остановившись только на час или два, чтобы передохнуть. Ноги Кларк горели, но Беллами явно не собирался останавливаться. Кларк это не беспокоило – на самом деле она была рада боли. Чем больше девушка думала о своих многострадальных ногах, тем легче ей было игнорировать боль в груди и не вспоминать о подруге, которую не удалось спасти.
Кларк глубоко вздохнула. Даже с повязкой на глазах она бы почувствовала, что солнце зашло. Воздух был густым от аромата белых цветов, которые распускались только ночью. Из-за них деревья выглядели так, словно принарядились к обеду.
Кларк хотелось бы знать, какие эволюционные преимущества дает это странное свойство – цвести по ночам. Может, эти цветы привлекают каких-то определенных ночных насекомых? Там, где деревья росли особенно кучно, их характерный аромат был почти невыносим, но лучше уж идти среди них, чем меж ровными рядами яблонь, которые Кларк с Беллами видели раньше. Стоило девушке вспомнить растущие на равном расстоянии друг от друга прямые стволы, похожие на солдат в строю, как от шеи вниз побежали мурашки.
Беллами держался в нескольких метрах впереди. Он двигался бесшумно, как во время своих охотничьих вылазок. Но на этот раз он не выслеживал кролика или оленя. Он искал сестру.
За весь день они не встретили никаких следов Октавии, и невысказанная правда сжимала грудь Кларк и делала молчание тяжелым: они потеряли след.
На вершине холма Беллами помедлил, и Кларк остановилась рядом с ним. Они стояли на кромке хребта. Всего в нескольких метрах перед ними склон резко сбегал к мерцающей водной глади. Луна над головами была яркой и огромной, а внизу дрожала вторая луна, отражавшаяся в поверхности озера.
– Как красиво, – сказал Беллами напряженным голосом, не глядя на девушку.
Кларк дотронулась до его руки. Он вздрогнул, но не отстранился.
– Готова спорить, что Октавия тоже так думает. Может, нам спуститься и поискать, нет ли там следов… – Кларк умолкла.
Октавия не отправилась на импровизированную прогулку в лес. Хоть никто из них и не говорил этого вслух, но внезапное исчезновение Октавии и следы ее ног, выглядевшие так, словно девочку тащили куда-то против ее воли, указывали на то, что она была похищена.
Но кем? Кларк снова подумала о рядах яблонь и вздрогнула.
Беллами сделал несколько шагов вперед.