Вендетта (ЛП)

Будь она кем-то другим, я любил бы ее до конца своих дней.
Но она была той, кем она была. Лейтон Мур, дочерью Кита Мура, человека, который лишил меня всего. И однажды, рано или поздно, она станет жертвой из-за того преступления.
***
Лейтон сплетает наши пальцы на своем бедре, сжимая мою ладонь.
— Прекрати думать так громко. Ты меня разбудил.
Улыбаюсь в темные волосы, перекинутые через ее плечо, затем отодвигаю их и целую это место. Она вжимается в мою грудь сильнее, касаясь своей попкой моего стояка.
— М-м-м.
Это для нас вновинку. С самого первого нашего раза я еще никогда не оставался на ночь после занятий любовью. Она никогда не приходила ко мне домой, а я — к ней. И мы ни разу не занимались этим в постели.
Лейтон тянет наши переплетенные пальцы вниз по своему животу, к местечку между ногами. И не буду лгать, когда мои пальцы достигают ее влажности и она выгибает спину, упираясь мне в грудь, я более тверд, чем когда-либо был в жизни.
Она начинает двигать наши пальцы, помещая мой большой палец на клитор. Ее вздохи превращаются в стоны. Мои бедра непроизвольно толкаются в ее голую попку одновременно с тем, как она трахает мои пальцы.
Это — безусловно, самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел в жизни. Она так красива, так чувственна. Я люблю смотреть на нее при свете дня.
Чувствую, как она начинает терять контроль, затем извивается, и уже собираюсь приступить к делу, когда она меня останавливает, хотя я чувствую, как сжимаются ее мышцы вокруг моих пальцев.
Я ошеломленно смотрю, как Лейтон встает, завизжав, когда ее ноги касаются холодного пола, потом бежит по комнате и наклоняется, открывая мне великолепный вид на свою задницу. Если бы я не был уже тверд, то после этого точно бы стал.
Она подбегает к кровати с моим бумажником в руке, судорожно в нем роясь. Я смеюсь над ее попытками разорвать пакетик с презервативом скользкими руками.
— Заткнись, задница, — говорит она с улыбкой, затем разрывает пакет зубами и раскатывает его содержимое по моему члену.
Широко разводит ноги над моими бедрами, и я наблюдаю с удивлением напополам с чертовским удовлетворением, как она берет мой член в руку, несколько раз быстро проводит по нему ладонью, заставляя меня задержать дыхание, затем подводит его к своему входу и опускается.
— Блять, — бормочу я, откидывая голову на подушку и хватаясь руками за простыню.
Она берет мои руки и кладет их на свои бедра, а затем очень медленно поднимается, запрокидывая голову, и опускается вниз.
И замирает.
— Что, черт возьми, ты делаешь? — спрашиваю сквозь сжатые зубы, пытаясь тоже не двигаться, но это действительно, действительно трудно.
— Наслаждаюсь, — отвечает она, глядя на меня из-под ресниц.
Потом наклоняется, и ее волосы падают вокруг наших голов занавесом. Целует дорожку от моего подбородка к губам, и я отвечаю ей, заглушая стон, который издаю, когда толкаюсь вверх, уверенный, что иначе не сподвигну ее к действиям.
— Еще, — шепчет она в мой рот, и я делаю это снова и снова. Она просит о большем, кусая меня за плечо, чтобы удержаться от крика.
Лейтон то стонет, то вздыхает каждый раз, когда я погружаю ее вниз на всю свою длину. Она крепко держится за меня, с каждым толчком хватаясь за мои плечи все сильнее. Я переворачиваю нас, захватив ее запястья одной рукой и вытягивая их над ее головой, и продолжаю двигаться, изменяя ритм каждый раз, когда чувствую, что готов взорваться. Второй рукой скольжу по ее животу, затем по груди и останавливаюсь на ключице, впиваясь пальцами в гладкую кожу ее шеи.
Она открывает глаза, зная, как я люблю видеть ее взгляд, когда она кончает. Меня пронзает интенсивность чувств в ее глазах. Я всегда любил этот момент.
Она доверяет мне. Я удерживал ее здесь взаперти, угрожал ей, использовал, а потом бросил. От моих рук она перенесла больше, чем я готов в этом признаться, и по прежнему мне доверяет. Она знает, как все закончится, и все равно доверяет.
Лейтон кончает подо мной, и я расслабляю пальцы вокруг ее горла. Несколько секунд спустя я совершаю последний толчок глубоко в ней и, обессиленный, падаю сверху, опуская лицо в изгиб ее шеи. Она водит пальцами по моим волосам, слегка потягивая, затем отпускает. Мы тяжело дышим, наши тела переплетены.
— Я никогда не занимался любовью с другой женщиной, — говорю тихо, желая, чтобы она это знала. Она никогда не должна была думать, что эти слова пустой звук, или что любая может ее заменить. Эта дурацкая ситуация целиком и полностью на мне.
— Потому что ты меня любишь, — говорит она, констатируя факт. Потом вздыхает, все еще дрожа подо мной. — Но этого недостаточно.
Мне жаль, что это так.
Я выхожу из нее, уже скучая по ее объятиям, и направляюсь в ванную, чтобы помыться. Потом обхожу комнату, собирая свою одежду. Слава Богу, она укрывается простыней, скрывая искушение от моих глаз.
Что самое неприятное? Она наблюдает за мной, брошенная, пока я одеваюсь и иду к двери. Буквально ощущаю ее пристальный взгляд, следующий за мной повсюду, но она молчит. Я хочу, чтобы она хоть что-нибудь сказала.
«Просто попроси меня остаться.»
Открыв дверь, я замираю, давая ей еще один шанс. Ничего. Тогда выхожу из комнаты без оглядки. Щелчок замка бьет по барабанным перепонкам.
Он все еще звучит в моей голове, пока я спускаюсь вниз. Я направляюсь на кухню, вынимаю пиво из холодильника и открываю его. Потом опускаюсь за обеденный стол и делаю глоток из бутылки. Я до сих пор чувствую ее тело подо мной, и слышу, как она просит меня брать ее снова и снова, и снова.
Не знаю, сколько я так просидел, глядя вникуда. Всегда ненавидел этот ее безразличный взгляд, провожающий мой безмолвный уход. Он заставлял меня чувствовать себя пешкой в ее игре. Сегодня вечером я принял это как должное.
Сегодня вечером я почувствовал, что предал ее.
Предал свою семью, предал самого себя, а теперь и ее тоже. Я — чертов предатель по жизни.
А Хэйли? С ней вообще полный бардак. Трезво размышляя, я не могу ее винить. Я ее использовал, и она об этом знает, но все равно меня поддерживает. Я понимаю, что она хотела как лучше, но говоря о Лейтон бог знает что...
Я бросаю пивную бутылку через комнату, и она разлетается на осколки у противоположной стены.
— Блять, — бормочу я, глядя на разлитое повсюду пиво.
Провожу ладонью по лицу, ото лба к подбородку. И решаю, что все к лучшему. Но как же все запутано.
Я встаю и иду в свою комнату. На верхней площадке застыл дядя, наблюдая за тем, как я поднимаюсь. Он окидывает меня взглядом с головы до ног, подмечая мои взъерошенные волосы, расстегнутую рубашку и босые ноги.
— Девон, — произносит он, когда я равняюсь с ним, и кладет руку мне на плечо, сжимая. Это меня бесит. Не знаю почему. Это... от меня не зависит.
Я продолжаю подниматься по лестнице на третий этаж.
ЛЕЙТОН 
С моих губ слетает еле слышный выдох, и я перекатываюсь на живот. Простыни все еще пахнут им, даже спустя несколько часов после его ухода. Я встала с этой кровати только чтобы принять душ и одеться в безразмерную футболку.
Продолжаю проигрывать слова Девона в голове раз за разом. Я ничего не знала. Я любила Девона столько, сколько себя помню. Теперь трудно вспомнить, когда увидела его впервые. Он был всегда. Время от времени замечала его то тут, то там, и он был самым красивым парнем, которого я когда-либо видела. И, вполне возможно, что я просто влюбилась в ореол таинственности, который его окружал.
У Девона было чувство собственного достоинства. Он источал власть, уверенность и мощь. Но иногда, когда он думал, что никто не смотрит, я ловила в его глазах беспомощность. Я хотела стереть тот взгляд, устранить все, что было неправильно.
Он заставил меня чувствовать такое, чего никто другой не мог. У меня были парни, но ни один из них не мог выдержать с ним сравнение. Каждый раз, когда мы встречались глазами, я чувствовала, что горю.