Убитое счастье (СИ)

— А Псина? Что с Псиной случилось?
— Найдется он, не переживай.
— А если, нет?
— Все равно не переживай.
Игорь хотел улыбнуться. Улыбка получилась кривой, натянутой, и совсем не ободряла.
  
Глава двенадцатая
 
Под утро Юля таки смогла уснуть, а Игорь продолжал сидеть на веранде, выкуривая одну сигарету за другой и приканчивая только вчера открытую банку растворимого кофе.
Он был сильно встревожен. Если поначалу отнесся к словам жены легкомысленно и едва не обозвал ее истеричкой, сейчас в корне поменял свое мнение. Причиной тому стало отсутствие собаки.
Псина всегда держался дома, рядом с верандой у него была уютная конура, и щенок редко отбегал далеко от нее без крайней необходимости. Разве что сопровождая кого-то из хозяев, да и то лишь в пределах огороженной территории. За пределы двора он не выходил никогда и не стремился к этому. И еще не было случая, чтобы он не откликался на зов.
Успокаивая Юлю, Игорь уже был почти уверен, что со щенком случилось нехорошее. Теперь главное — сделать все возможное, чтобы происшествие не отразилось на жене. Ей ни в коем случае нельзя волноваться.
Лишь только начало светать, он вышел на улицу и тщательно осмотрел двор. Долго искать не пришлось. То, чего нельзя было увидеть ночью, даже при бледном утреннем свете бросалось в глаза.
Игорь ужаснулся от увиденного, а потом возблагодарил небо за то, что жены рядом нет.
Большая кровавая лужа резким пятном выделялась на устеленной пожелтевшими листьями земле, а дальше кровавая дорожка уводила в заросли густого кустарника, разросшегося на границе участка вдоль сетчатого забора.
Вытянувшееся тело щенка лежало возле забора. Оно уже окоченело.
Игорь долго смотрел на то, что осталось от домашнего любимца и что уже им не было, и так и не решился к нему притронуться. Холодная рыжая оболочка, покрытая сбившейся клоками рыжей шерстью, некогда мягкой и приятной на ощупь. Из нее ушла жизнь, а то, что осталось, вызывало мистический страх и сильную печаль.
Игорь ногой поддел негнущееся тело, перевернул его и увидел, что череп собачки почти надвое раскроен каким-то острым предметом. Наверное, топором.
Кому понадобилось убивать безобидную собачку, которая всего лишь честно исполняла свой долг?
Даже не долг, слишком высокие слова, она просто, как умела, отрабатывала харчи.
Нет, и это неправильно.
Платила благодарностью людям, приютившим ее, кормившим и любившим ее. Оберегала их покой, предупреждала о появлении нежданных гостей…
Игорь с трудом проглотил комок, застрявший в горле. Глаза саднило, словно в них попал песок.
Кто посмел забраться к ним?
Зачем?
Что ему здесь нужно?
Ясно, что не с хорошими намерениями. В гости с топором не ходят и собачек просто так не убивают.
Что же теперь делать?
Нужно спешить на работу. Как оставить Юлю одну?
Вдруг ночной визитер пожалует снова?
Вдруг он сейчас наблюдает за ним?
Увидит, что жена осталась одна…
Мысли одна страшнее другой будоражили голову. Нужно было прочесать двор, найти лазейку, через которую неведомый враг пробрался во двор. Только времени на все это не было. Он и так опаздывал. А еще нужно было похоронить Псину и убрать следы крови.
Не дай Бог, чтобы Юля ненароком их увидела…
— Солнышко, не хочешь сегодня поехать в город, прогуляться? — спросил, как бы, между прочим, упрятав глубоко в себе страх и волнение.
Но, наверное, не так далеко, как хотел.
— Ты боишься оставлять меня одну?
— Ну… — он замялся.
Игорь не привык врать и чувствовал себя не в своей тарелке.
— Ты что-то нашел? Там действительно кто-то был?
Юля выглядела намного лучше, чем ночью. Она сумела взять себя в руки и сейчас, как показалось Игорю, была спокойнее, чем он сам.
— А что с Псиной? — задала новый вопрос, так и не дождавшись ответа на предыдущий.
И сразу все сама поняла.
Плохой из него разведчик, никудышный. С таким самообладанием, не то, что в тыл врага пробираться, с родной женой разговаривать рискованно.
— Его больше нет?
Скрывать дальше не имело смысла. Зачем зря обнадеживать, а потом увиливать и придумывать нелепые объяснения?
С потухшим взором Игорь кивнул головой.
— Как он погиб?
— Кто-то разбил ему голову.
Игорь не стал уточнять, что череп собачки был раскроен надвое. Он и так сказал гораздо больше, чем хотел и, чем было нужно.
Вопреки его ожиданиям, Юля восприняла неприятную новость достойно, с полным самообладанием. Мужественнее, чем он сам.
Может, и правду говорят, что женщины черствее мужчин?
Он вспомнил, как читал где-то, что палачами в НКВД были, в основном женщины, так как у мужчин нервная система не выдерживала вида пыток, и они сходили с ума.
Неужели, правда?
Ведь с виду они — такие хрупкие, нежные. Актрисы, одним словом. А внутри, если покопаться, коварные, хитрые, жестокие.
Ну и мысли.
Игорь даже головой мотнул, чтобы отогнать наваждение. Точно крыша съезжать начинает. Вместо того чтобы радоваться, Юлиному самообладанию, выдумывает, черт знает, что.
Все объясняется гораздо проще. Проснувшийся материнский инстинкт создал своеобразный барьер, подавил неприятные эмоции, дабы уберечь здоровье будущего ребенка.
— Ты его спрятал? — голос жены дрогнул, он увидел взблеснувшие в уголках глаз слезинки, и от сердца немного отлегло.
Она так и спросила — «спрятал»?
Не похоронил, не закопал. Мягче звучало, обыденнее, не так трагично.
— Да, — ответил лаконично.
— Нужно могилку сделать. Я туда буду цветочки приносить…
— С ума сошла, зачем? — не сдержался Игорь, но Юля уже сама поняла, что сморозила глупость.
— Как думаешь, кто это мог сделать?
— Не знаю. Скорей всего, кто-то из местных. Хотели что-то потянуть со двора, а собачка подняла шум.
— Может, милицию вызвать?
— Бесполезно, — Игорь был рад, что разговор вошел в деловое русло. — Что мы им скажем: убили любимую собачку? Они нас же и оштрафуют за ложный вызов.
— Игорюнчик, если это — просто воры, то мне бояться нечего. Они ведь трусливые и сами всего боятся. Днем они сюда не придут. А ночью мы вдвоем будем сторожить, чтобы отогнать их раз и навсегда.
Игорь снова поразился практической хватке жены. Такая мысль должна была прийти в голову ему, и именно он должен был ее озвучить.
— Ты и, правда, не боишься.
— Боюсь, — призналась Юля. — Только ты за меня не беспокойся. Я буду очень осторожной. В случай чего, закроюсь в доме. Сюда-то они точно не полезут. А на крайний случай у меня кочерга есть. Сумею за себя постоять. Я ведь, страх, какая храбрая!
Она даже попробовала улыбнуться.
Весь день на работе Игорь чувствовал себя, словно на иголках. Беспокойство за жену и невозможность позвонить ей угнетали. Он хотел отпроситься раньше, но не получалось. Редактор отправил на нудное заседание в горисполком, где, вообще, пришлось выключить телефон.
А если Юле нужна помощь?
Вдруг, что-то случилось?
Нет, нельзя думать о плохом.
Мысль — материальна. Она способна притягивать негатив…
Едва дождался окончания заседания, первым выскочил в коридор, включил мобильник. Тотчас пришла «эсемеска» о пропущенном звонке.
Правда, не от Юли.
От сердца немножко отлегло. Звонила мама.
— Здравствуй, сыночек, — услышал знакомый заунывный голос, самой интонацией свидетельствующий о том, как все вокруг и везде плохо, — Я тебе звонила несколько раз, почему ты не поднимал трубку, почему у тебя выключенный телефон. Мне уже всякие мысли в голову лезут. Время сейчас, сам знаешь, какое. А у тебя — такая работа…
— Мама, я в горисполкоме на заседании… — на эту тему мать могла говорить часами, так же, как часами могла рассказывать о том, что ей не повезло с невесткой.
Сейчас выслушивать ее жалобы было некогда. И место не подходящее, и настроение не соответствует.