Целитель

Мне шли навстречу люди, разные люди: рослые и низенькие, беззаботные и отягощенные чем-то, весёлые и хмурые.
И все не видели всех.
И я думал: люди – миры, но чуждые. Мы не чувствуем друг друга, не сопереживаем, а земля для нас – мачеха. Да и что может стоить планета, с лица которой, в конце концов, мы все должны исчезнуть. И почему мы попадаем именно сюда? Как здесь вообще можно жить, испытывая давление, претерпевая войны, унижения? Кто придумал для человека подобное?
И что есть человек?
И что есть мир?
У своих знакомых в полиции я узнал, что по адресу «анонимного звонка» не обнаружили никого и ничего.
«Странный был звонок, – пояснили мне. – Голос, как у робота».
Что происходило там после моего ухода? Возможно, она всё-таки успела послать последний «sos» своим единомышленникам, которые всегда ожидали подобный исход, и они увезли тело Йен?
Совершить такое не просто.
Но это было единственное разумное объяснение.
Вымотавшись долгими прогулками, уже затемно я наконец припадал к дивану, но сна не наступало. Каждая клеточка скулила о кошмарной усталости, но мозг не желал отдыхать, он начинал показывать картинки, он «добирал» кадры.
Из них я почти ничего не помню, но масштабы и место действия указывали на то, что это не наш мир, не наше временное измерение.
Они были тревожны и беспокойны, они предупреждали.
Сам себе я пытался доказать: чем дальше отдаляюсь от той непонятной мне даты, тем дальше и она уходит от меня. Мечты не реализованы, а химеры гибнут.
Позже мнение изменилось, стало казаться, что ошибаюсь, всё происходит наоборот и мы сближаемся. А финалом сближения может стать только Встреча. Часто вспоминалось это давнее, прежнее:
«Как-нибудь соберемся мы вместе и в прекрасном нездешнем краю…»
Как по-другому теперь звучало!
Доходил до меня и скрытый смысл последнего предупреждения Йен, я даже слышал её дрожащий голос:
«Лучше тебе уйти и держаться от всего этого подальше».
Ведь не ушел! Не стал держаться подальше…
Мои хилые попытки спасти Целителя наверняка кого-то рассердили на ТОЙ стороне. Возможно, дело не столько в Йен, сколько в том, что злой воле Распорядителя пыталась воспрепятствовать какая-то козявка. И теперь, всё-таки потеряв единственную помощь и опору, я понимал, насколько уязвим и беспомощен.
О грандиозных битвах за человечество приятно и легко рассуждать где-нибудь в респектабельном клубе, к тому же чувствуя себя воином; говорить красивые слова, потягивая напитки и пыхтя сигаретой с одинаковым успехом защищать любую сторону, находя для этого потрясающие аргументы и доказательства, потому что для спорящих обычно нет разницы, кого отстаивать, важен только сам спор. И кто придумал, что в споре рождается истина? Истина рождается в беседе, а в спорах рождаются лишь конфликты.
Для меня иного пути теперь не существовало, я не мог отречься от памяти, не мог забыть пылких слов Йен, её долгих безуспешных попыток разбудить во мне человека. Я ещё не знал, сумею ли им стать.
Но всё равно я был ей благодарен.
Я познал.
Я всколыхнулся.
Я вышел на тропу войны.
Но, будучи по природе своей не бойцом, а поэтом, решил, что избежать ничего не удастся, всё где-то написано и развитие действия уже идет, минуя нас. И стал просто тупо ждать: подлости за спиной, неожиданных ударов, негаданных катастроф.
Ожидание выматывало.
Хуже всего – неизвестность.
Тяжело предполагать, что прямо над твоей головой сгущаются грозовые тучи, но не ведать, в какой момент и куда вонзится молния.
Долго длилось ожидание: мысли притупились и ощущение опасности стало растворяться в необходимых движениях.
2
В благополучном месте я работал, при хорошем директоре. Сергея Васильевича Сафонова знал давно, а с другим учредителем – Верой Авдеевной Рагимовой только познакомился. Это была милая женщина, с длинными светлыми волосами; стройная, привлекательная; тридцати пяти лет. В отличие от Сергея – частного предпринимателя без образования, Вера Андреевна окончила какой-то финансовый вуз и занимала пост заместителя директора филиала одного из крупнейших банков республики. Именно она гарантировала денежные потоки в виде кредитов.
Поэтому ей я излагал в подробностях план построения первого в нашем городе медиа-холдинга; развивал идеи поэтапного ввода: газета, радио, типография.
Несколько дней с замиранием сердца ждал ответа. Причина волнения проста и банальна: полгода без работы, без денег, без всяких надежд на завтрашний день; сложности в семье.
Но мой план приняли к реализации и дело пошло.
За три летних месяца помещение для редакции новой газеты «Обозрение» и офиса будущего медиа-холдинга «Сервис-информ» было отремонтировано и уставлено всей необходимой мебелью и аппаратурой. Штат укомплектовали не сразу, газетчики у нас, как и в других городах, наперечёт, однако необходимый минимум работников был набран.
Но 27 октября я получил такой удар, от которого до сих пор хорошо не оправился: умер отец.
В общем, «номер один» ребята выпустили без меня…
И это было победное завершение первого этапа моего плана, но… сквозь боль утраты.
Однако, против судьбы не пойдешь. Я стиснул зубы и сказал: уж, коли так случилось, то в светлую память родителя, я сделаю лучшую газету не только в городе, но и во всем Прииртышье.
Вскоре руководство приняло решение о начале работ по типографии. Но это происходило вдали от меня, я не пытался вникать в ход строительных дел и цен на оборудование, газета поглотила меня полностью.
Шесть месяцев прошли как в угаре. Становление нового печатного издания состоялось. Работать у нас как-то слишком быстро стало престижно. Я отбивался от толпы желающих напечататься, отказывался от приглашений «посидеть в кафе», с трудом успевал принимать «старых друзей», внезапно объявившихся. Но были и, как мне казалось, исключения.
Так я принял на работу Леонида Богомазова, Оксану Бушаеву, Татьяну Сосницкую. Они проработали недолго, но каждый из них для меня до сих пор отмечен клеймом предателя. Но это случится потом. А пока…
Иногда, приходя домой, я просто ложился на диван и закрывал глаза, желая хоть немного полного безмолвия. Хорошо, жена понимала и не беспокоила ничем. Бедная, бедная моя!
Однажды мне приснился странный сон, я увидел свою жену, неторопливо шедшую по улице: красивая, молодая, черноволосая. «Что произошло с тобой? – спросил я.– Наверное, что-то хорошее?»
Она ответила: «Просто я стараюсь держаться. А хочешь увидеть настоящий цвет моих волос?» – и провела рукой по причёске.
И я с ужасом увидел, что моя жена абсолютно седая.
Проснувшись, я только встряхнулся, пришел в память и улыбнулся привету из прошлых дней кромешных.
Жизнь кипела, дрожала, имела смысл. Всё шло настолько хорошо, что порой не верилось. Казалось, так не бывает.
Действительно, так не бывает.
Тогда я многого не знал. И не единожды в своей жизни уже проклинал непрактичный склад ума природного гуманитария. Например, ввод в строй типографии сулит огромные прибыли (а кто-то их уже подсчитал). Я не ведал, сколько приносят газета и радио. Не подозревал, сколько «чёрных» денег здесь отмывается. Мне было не ясно, что медиа-холдинг, основанный по моему плану – это уже огромный куш и за него пойдет нешуточная драка.
Ничего не подозревал и шеф, мой крутой и богатый шеф. Всё было при нём. Перед ним открылась новая форма бытия и работы, и он руководил с удовольствием.
Статус учредителя газеты дал ему возможность сделаться своим человеком у мэра города и области. Он завёл знакомства с ведущими журналистами республики и крупными чиновниками.
Он отточил свои прежние связи с руководством ГРЭС и наверняка они были взаимно выгодны, потому что несколько раз в приёмной шефа я видел председателя правления этой фирмы. И не его одного. У Сергея ежедневно бывало множество людей. Он направлял строительные работы по типографии, обсуждал со специалистами заказы на оборудование, часто выезжал в командировки. Он ворочал миллионами и делал это легко и непринужденно.