Спиною к будущему (СИ)

Доводы и настойчивость мои оказались куда успешные, нежели "взрослых". В итоге сошлись на том, что они не отвергают "мой подарок", а я взамен - клятвенно обещаю в подобное больше никогда не ввязываться.
Обещаю... конечно, обещаю, что я... сама себе враг? Однако, никто же еще не отменял форс-мажоры?... которые за мной, почему-то, ходят, словно одержимый маньяк, по пятам.
И снова пауза в моей печальной интернатуре. Отец повторно прикрывает тылы, найдя даже какого-то там знакомого в Ленинграде, и обещает организовать продолжение учебы и работы уже там.
А я и не против.
Самое страшное, сложное и болезненное… сидеть здесь, в этом чертовом котле возможностей и былых чувств, да ждать… каждый день, каждую минуту, что кто-то нахально откроет с ноги дверь и силой, едва не за волосы, утащит тебя в неизвестном направлении вершись вновь свой странный, но такой приятный суд. Что кто-то сломает решетку твоей собственной тюрьмы… и поменяет всё к чертовой матери. Спасет. Исправит…
Кто-то… ?
Имя тому только Клёмин. Клёмин и только Клёмин. Ибо никто, кроме него, не нужен.
Никто… ни тогда, ни сейчас, ни когда-нибудь еще, в грядущем.
***
Время неустанно мчало. Питер. Моей обителью, пристанищем стал Питер.
Безумно красивый город. Солнечный, светлый, теплый… даже если идет дождь, и вокруг лишь… медовый свет фонарей столбовых, мостов или, располагающихся рядом, всплеска фантазии, зданий.
Серебристая, с прожилками янтаря, мелькающая тысячами искр томного огня и лунного света, рябь реки… заставляет поверить в сказку. Шумная набережная... Задорные, роняющие капли воодушевления, разговоры. Молодость, кружась в вальсе с историей, завораживает, затягивает, заражает влюбленным, приподнятым настроением, отгоняя свои грустные мысли куда-то на задворки, сменяя, пусть и неглубокими, но приятными, чарующими измышлениями и фантазиями. Нежными, по-дестки, глупыми… грезами.
И уже, порой начинает казаться, что я смогу здесь прижиться. Вопреки всему.
Полюбить его, как родной Кенигсберг. Открыть ему душу, поверить – и снова начать осмысленно вдыхать воздух… и строить планы на будущее.
***
Прошло полгода, если не больше.
Интернатура победно, словно раненый солдат, добежала, доползла до своего конца, завершения. Но принимать окончательное решение, по поводу того, оставаться ли здесь, в терапевтическом, или же… наконец-то пуститься по стези… хирурга, я еще не спешила.
Нужно сначала разобраться со всем тем, что творится в голове, в доме, на душе,… а уж потом, резать и крутить судьбу дальше.
***
 Вверх сквозь тонкое стекло,  
 Подняться от земли,  
 Руками в небеса,  
 Вверх туда, где стаи птиц,  
 Издав прощальный крик,  
 В последний раз уходят навсегда,  
  
 Чтоб позабыть шипы дождя,  
 И горький привкус ноября… 
 Я опять останусь здесь,  
 Одной встречать рассвет,  
 И снова ждать тепла…  
 Знать, что я усну одна,  
 И что нас больше нет. 
 Так трудно верить, верить до конца… 
  Tracktor Bowling   , «   Отпусти   »  
И тем не мене, привыкаешь к улицам, к домам. К переменам – и рутина вновь охватывает старой, заботливой, материнской пеленой, забирая наивные мечты… на то, что скоро всё переменится. Что сердце перестанет так отчаянно ныть и выть. Особенно по ночам, когда нет сил… противостоять ни тугим мыслям, ни волнующим воспоминаниям…
А ведь всего этого могло бы и не быть. Не согласись поехать на эту треклятую Бальгу… Или же четко последовать своему первому решению: отказаться ему помогать, спасать, рискуя всем… Или поддаться на слова и панику друзей, на упрощенное мировоззрение… и попытаться увезти раненного в ближайший поселок к врачу, или вызвать скорую…
Была бы история, была бы… да только, совсем иной. Совсем… по-другому печальной.
Но я рада, даже не смотря на то, что потом со мной происходило, и… в каком состоянии теперь моя душа, я рада. Безумно рада, что поехала, что спасла Клёмина, и что сделала всё необходимое, чтоб его не схватили другие подонки.
Рада, что он появился в моей жизни и пробудил… душу.
И даже если без него я вновь стала пустой. Вновь,… как и прежде.
Дивно как-то…
Не знала, никогда не думала, что моё душевное поле – все еще плодоносно, и что внутри меня всё еще может зародиться жизнь, проклюнуться росток чувств, эмоций… и любви. Не знала, что способна еще на что-то трепетное и нежное. На что-то… настоящее.
Но увы… теперь… всё это бессмысленно. Бессмысленно и глупо.
***
- Лин, пойдешь с нами в кафе? – обратилась ко мне моя новая подруга, коллега, Валя.
Обмерла я в рассуждениях, откинувшись на спинку софы, руки за голову.
- Пу-пу-ру-пу-пу, а зачем?
Удивилась, округлила та глаза из-за моего странного вопроса.
- Ну, кто за чем. А я – за кофе. После ночного дежурства самое то: горький, терпкий, из зерен, а не нелепая растворимая… какаха.
Скривилась я. Та еще мне ценитель кофе.
- А меня вот, - встаю, прошлась к столу, достала с полки баночку. – Вполне устраивает… эта твоя какаха.
Насыпаю чайной ложкой порошок в чашку.
- Фу, - поморщилась, ржет.
Поддерживаю, смеюсь, косой взгляд на подругу.
- Согласно, жутко звучит. Но ты поняла.
Хохочет.
- Нет. Ладно, я так понимаю, не идешь?
- Не, - качаю головой.
- Там круасаны свежие.
Кривляюсь, лживо щурю от злости и коварства глаза.
- С малиновым джемом, - не отступает.
Качаю головой в негодовании, сжимая губы.
- И вишневым, - замигала та бровями.
- Мои килограммы меня не простят, - смеюсь.
- Ох, ох, кто бы говорил! Тебе еще можно немало туда докинуть. За последнее время он как…
Смолчала.
- Ну что? Договаривай, - коварно ухмыляюсь.
Поддается на мое настроение – смеется.
- Постарела, - и живо высунула язык, паясничая.
Резкий разворот и, хватая свой плащ, с вешалки живо выскакивает за порог.
- Если что, знаешь, где мы! – кидает мне на ходу, не оборачиваясь.
Вышла невольно я в коридор, провожу ее взглядом.
Тяжелый вздох.
Идиотка.
Постарела я. Ишь, какая… сволочь.
Ладно, говоришь, надо подкрепиться?
Иду обратно в ординаторскую. Снимаю халат, переобуться, движение за курткой, зонтиком – и пошаркать за своими товарищами.
***
- Слушай, Лин, - вдруг отозвался Петя и нагло, как раз под шумок, потянулся за последним круассаном. – А че ты все время одна? Нашла бы уже кого-то. Вместе бы гуляли, на природу ездили.
Раздраженно закатила я глаза под лоб. Отвернулась.
- Придурок, отстань от нее, - рявкнула Наташа и тут же ляскнула по его наглой руке. Едва тот осекся, как сама ухватила трофей и быстро стала жевать.
- Ном-ном-ном, - кривляет ее Жмурко. – Жадина. Смотри, не подавись.
Смеется девушка.
- Это ты шмотри, тебе же меня шпашать.
Хохочет с напханным ртом.
- Не, я пас, - ржет и Петя.
Обмерла, округлив глаза, девушка. Пристальный, угрожающий взгляд.
- Он пусть Лина тебе искусственное дыхание делает, а я … погляжу со стороны.
Смеемся все. Взгляды на наших любимых клоунов.
Крутит у виска Наталья пальцем.
- Идиот, штоль? Какое ишкуштвенное, - прожевала, видимо, устав шепелявить и веселить нас лишний раз. Проглотила. – Какое искусственное дыхание, когда поперхнулась? А еще врач... Или ты хочешь, чтоб по принципу пылесоса она из меня крошки высосала?