Война наследников (СИ)
- О, это так… ужасно. – Она смотрела на меня с таким восторгом и ожиданием, что пришлось как-то отреагировать, ничего умнее в голову не пришло, но госпожа Вдовина осталась довольна.
- Да, ужасно! Только непонятно для чего ее травить-то было?
- За наследство, наверно?
- С этим наследством и так все понятно, тетя не сильно жаловала родственников и, хотя постоянно переписывала духовную, все имущество все равно делилось только между дочерьми. – Елизавета Матвеевна бросила на хозяек недовольный взгляд. – Да и они сами, не очень-то нуждаются. Вот хотя бы Каролина Гердовна, муж ее управляющий банком, поди, тысяч пятьдесят доходу в год имеет, а жадная до неприличия. И такая вся правильная, пункту… это пунктуальная. – Последнее слово моя охмелевшая собеседница выговорила с трудом, но помолчав минуту, продолжила, медленнее, тщательно выговаривая слова. – Немка она и есть немка! Все у нее по часам, обед ровно в два, ужин ровно в восемь, если надо придти, то изволь записаться, опоздаешь, могут не принять. У нее зиму снегом…, то есть снегу зимой не выпросишь. А младшенькая, ангелочек на вид, да и только, а сколько маменьке этот ангелочек неприятностей доставил, не представляете. И муж ее, тоже умер при загадочных обстоятельствах…
Но узнать о загадочных обстоятельствах смерти господина Цаппа мне не удалось. Громкий, пронзительный крик, заставил всех сорваться со своих мест. Кричала женщина. В первую минуту все растерялись, понять, откуда доносились вопли, было невозможно, казалось, звук этот заполонил дом полностью, раздавался со всех сторон одновременно, эхом отбиваясь от стен и высоких потолков. Но через минуту крик затих, и мы услышали шум и голоса, доносившиеся со стороны лестничной площадки, все, не сговариваясь, кинулись туда.
Вслед за хозяевами мы поднялись на второй этаж, судя по всему, тут располагались спальни. Около распахнутой двери, слева от лестничной площадки, в конце длинного коридора столпились слуги, они стояли, не шевелясь, как будто сошли с картин голландских художников. Увиденное, словно очаровало их, они даже не сразу заметили хозяйку. Ванда Гердовна растолкала свою прислугу, ворвалась в комнату, но через секунду вышла, покачиваясь, не произнеся ни звука, она медленно, по стене сползла вниз.
С этого момента началось настоящее столпотворение. Все одновременно что-то кричали, все пытались увидеть, что же там такого необычного в той комнате, а увидев, начинали вести себя как сумасшедшие, кто кричал, кто падал в обморок. Ники, превратилась в соляной столб, она застыла посреди коридора, с бледным лицом и широко открытыми глазами, не реагируя на толчки.
Мы аккуратно обошли ее, решившись посмотреть, что же случилось, когда большинство уже заглянуло в зачарованную спальню. Тетушка вцепилась мне в руку, Софи дышала в затылок.
В голове крутилась только одна мысль: «Господи, только бы не очередная смерть, Господи!». Но Господь был не на нашей стороне сегодня: посреди комнаты, на полу лежала госпожа Витт, лицом вниз, голова была неестественно повернута, на ковре медленно расплывалось кровавое пятно. Рядом с ней стояли господин Голубовский и Алексей Петрович, муж покойной, сидел в кресле, сложив руки, на коленях как прилежный ученик, не отрываясь, смотрел на жену.
Софи вскрикнула за моей спиной, тетушка еще сильнее вцепилась в мою руку и тихо прошептала, как заклинание:
- Прости Господи, только не это, только бы не опять….
?Здание № 16 по ул. Лютеранской в Киеве, является памятником архитектуры. Возведено в 1833-1835 годах, потомками гетмана Ивана Сулимы. По завещанию Уляны Степановны Ловцовой, было передано Киевскому благотворительному обществу помощи бедным, которое открыло в нем приют для стариков и сирот. Этот филантропический комплекс киевляне называли «Сулимовка». До наших дней сохранилась только часть комплекса, в частности часовню, построенную по проекту архитектора Людвика Станзани, снесли в 30-х годах 20-го века.
?Гражданский губернатор Киева с 1839 по 1852, Иван Иванович Фундуклей – знаменитый гражданский губернатор Киева, бывший на этом посту при небезызвестном Бибикове. Сказочно богатый человек, Фундуклей был и сказочно щедр. Он сделал много доброго для горожан. Годы его правления, были годами наибольшего расцвета Киева. Ивану Ивановичу удалось почти полностью искоренить коррупцию в городском правлении, для этого он доплачивал жалование чиновникам из своего кармана. Также ввел обычай, по которому богатые землевладельцы и жители города, создали своеобразный фонд поддержки городской полиции. Фундуклею принадлежат слова: «Если богатые помещики не будут платить жалование полиции, то она станет получать средства от воров».
?В 1873 году в доме №1 по Лютеранской ул. В Киеве, открыл фотоателье Владимир Викентьевич Высоцкий. «Уже вскоре он получил несколько наград на различных фотовыставках, титул фотографа Киевского университета Св. Владимира и Двора Её Императорского Высочества Великой Княгини Александры Петровны, стал вице-президентом Киевского технического общества" В его ателье делал семейную фотографию Иван Франко, в этом фотоателье также сделана самая известная фотография Леси Украинки, в веночке. «Высоцкий был также известен как поэт, представитель «украинской школы» в польской поэзии. Значительная часть его стихотворений посвящена исторической тематике, особенно временам расцвета Речи Посполитой».
Глава 5
Приезд полиции срочно вызванной, как оказалось позже, экономкой, прекратил суматоху. Нас, гостей, водворили, обратно, в парадную гостиную, просили остаться, ответить на несколько вопросов. Ждать пришлось часа два.
Говорить не хотелось. Госпожа Цапп и муж покойной, господин Витт, сидели в двух креслах ближе к входным дверям, он был совершенно подавлен, имел отрешенный вид и, кажется, так и не смог осознать того, что случилось. Ники, время от времени, осторожно, пожимала руку свояку, но старалась не смотреть на него, внимательно изучая узор на ковре, не плакала, хотя отсутствие слез можно было объяснить сильнейшим потрясением.
Мы, с тетушкой и Софи, расположились в креслах вокруг чайного стола. Тетя ворчала про себя, проклиная этот год и все несчастья, которые он принес, правда при этом, почему-то, помянула и бедного Мишу, и своего мужа, и даже давно умерших батюшку с матушкой.
Софи не отставала от тети в жалобах и стенаниях. Я, сколько могла, успокаивала их.
Женщина с дочерьми заняла то самое кресло, в котором сидела раньше.
Чета Вдовиных, устроилась на диванчике у окна.
Казалось, ожиданию не будет конца. За это время нам успели предложить чаю, кофе, бутербродов, вина и фруктов (прислуга в этом доме была хорошо вышколена), но никто не прикоснулся к предложенным яствам и напиткам. Каждый раз, когда приходила мысль о еде, перед глазами вставала лежащая в луже крови женщина и к горлу подступала тошнота, отбивая всякий аппетит.
В комнату быстрым шагом вошел Всеволод Петрович, вызвав среди нас некоторое оживление, нет ничего хуже длительного ожидания. Хозяин дома, выглядел уставшим, лицо его осунулось, под глазами появились темные круги, он остановился посреди комнаты, беспомощно оглянулся и глухим, безжизненным голосом сообщил:
- Прибыл господин пристав Дворцового участка Гуранский Василий Иванович, просит уделить ему минуту и ответить на некоторые вопросы. – Всеволод Петрович запнулся, и слегка поклонившись камину (кажется, поклон предназначался нам) продолжил, – от нашего с Вандой Гердовной имени, хочу просить у вас прощения за столь… за то, что… за эти события, столь неприятные.