Пленники любви

Хэлен оскорбленно отвернулась, понимая, что те несколько слов, которые он позволил ей вставить, только подтвердили его невыгодное заключение о ее нравственности. Она не собирается благодарить его за такси. С какой стати? Этот человек многое позволил себе, прочитав ей лекцию на темы морали, что, очевидно, являлось его коньком. Хэлен чувствовала себя слишком разбитой душевно и физически, чтобы попытаться взглянуть на ситуацию его глазами. Не в силах продолжать спор, она в понуром молчании дождалась появления вызванного автомобиля, назвала таксисту свой домашний адрес и с независимым видом забралась на заднее сиденье, избегая глядеть в сторону своего благочестивого рыцаря-спасителя. Она чувствовала, что провалится сквозь землю от стыда, если сделает это. Когда машина тронулась, девушка облегченно откинулась на спинку сиденья и начала думать над тем, как ей рассчитаться с Томасом Хорнби за этот «приятный», вечер.
— Когда я приняла решение снять комнаты в вашем доме, мистер Хорнби, то не думала, что окажусь в соседстве с низким, подлым, мерзким предателем! — Хэлен стремительно, хотя и немного прихрамывая, вошла на кухню; ее еще влажные, распрямившиеся после душа волосы словно отдыхали после вчерашнего буйства локонов.
— Доброе утро, доброе утро. — Томас был всецело поглощен утренним номером бульварной газетки, в которой сам сотрудничал, и на его не блещущем интеллектом лице блуждало блаженное выражение. — Завтракать будешь?
— Мольбы о прощении были бы более уместны, — процедила сквозь зубы Хэлен. Она плохо спала и до сих пор не пришла в себя после ночного приключения, чувствуя себя совершенно разбитой и больной. — Но так как от твердолобого репортера этого ожидать не приходится, я, пожалуй, готова удовлетвориться кофе, но только свежим, черным и крепким. Через десять минут. — И, повернувшись к двери, она мрачно бросила через плечо: — К десяти мне надо быть в офисе, так что наш разговор еще впереди.
— Но ты же не работаешь по субботам, — ответил Томас, хлопая ладонью по свободному табурету у стойки. — Лучше расскажи мне, почему этот очаровательный ротик с утра изрекает такие ужасные вещи?
— Сегодня я как раз работаю, — возразила Хэлен, стараясь говорить сдержаннее. — Особо важный договор с особо важными заказчиками, И это, кстати, одна из причин, почему я не хотела идти на вашу мерзкую вечеринку.
Но Томас, конечно, уже успел забыть об этом. Он помнил лишь то, что хотел помнить, а то, что забывал, придумывал заново. Наверное, эта способность делала его хорошим репортером, думала Хэлен, помогая Хорнби получить место в популярной газетке, которую все высмеивали и при этом охотно читали.
— Но вечеринка удалась на славу, — широко улыбнулся Томас. — Сьюзен согласилась начать все по новой. Мы снова вместе, и более того, она собирается переехать ко мне. Если дела пойдут успешно, мы оформим наши отношения.
— Это просто замечательно! — пикантное, чуть-чуть курносое лицо Хэлен осветилось радостной улыбкой. Она сразу забыла, что Томас еще не прощен, и искренне обрадовалась за него, пусть даже он и виноват в тех неприятностях, которые ей довелось испытать. На протяжении трех лет живя с ним в одном доме, девушка глазами беспристрастного наблюдателя замечала появления и исчезновения многочисленных подружек Томаса. Но Сьюзен в этой веренице стояла особняком. Хэлен определила это по взгляду, которым Томас смотрел на нее, и по его постоянной готовности говорить о ней. Но потом произошла крупная ссора, причины которой девушка не знала, но следствием ее явился полный разрыв отношений любовников. А следствием разрыва явилось мрачное лицо Томаса, его горестные вздохи и утрата интереса к жизни. Вот потому-то после долгих уговоров Хэлен и согласилась пойти на ту дурацкую вечеринку. Он так просил ее!
Вечеринка — что-то вроде костюмированного бала — устраивалась раз в году теннисным клубом, в который недавно вступил Томас, потому что Сьюзен была давнишним членом этого клуба, а Томас ни в чем не желал отставать от нее. И если Сьюзен увидит его на этом балу с другой женщиной, то непременно испытает ревность. А если она начнет ревновать, Томас сумеет этим воспользоваться и уговорит ее вернуться к нему. Таков был план задуманной операции. Но предложенная устроителями бала тема «распутниц» и «викариев» не особенно понравилась Хэлен, которая считалась «синим чулком» и не стыдилась этого, ведь руководящими принципами в ее жизни были благоразумие и ответственность. И она заявила:
— Это не пройдет. Сьюзен знает, что я только твоя квартирантка, и ничего более.
Но у Томаса имелся готовый ответ:
— Ты так думаешь? Сьюзен всегда не нравилось, что я живу в обществе двух шикарных особ женского пола, и она постоянно дулась, воображая себе всякие пикантные ситуации.
— Что же, пожалуй, я могла бы одеться викарием, — предположила Хэлен. Она просто не видела себя в иной роли.
Но Томас возмущенно отверг эту идею:
— Если ты думаешь, что в костюме клерикала Сьюзен увидит в тебе соперницу, то ты просто свихнулась.
Дженни, третья обитательница кирпичного викторианского особняка, стоявшего в длинном ряду таких же кирпичных особняков, разделила его возмущение:
— Ты провалила бы всю операцию! Я и сама пошла бы с Томасом, если бы уже не была приглашена в другое место, куда нельзя не пойти. Ты просто обязана согласиться. Я помогу тебе. Грим, прическа, платье — все предоставь мне.
Начинающая артистка, игравшая уже маленькую роль в телевизионном сериале, Дженни просто излучала уверенность в себе и могла уговорить кого угодно сделать что угодно.
Итак, желая помочь Томасу устроить свою личную жизнь, Хэлен решила согласиться. Тем более что после того, как Сьюзен дала ему отставку, он стал просто невыносим. И, несмотря на то что ей до отвращения не понравился ее новый облик, созданный умелыми руками Дженни, девушка решила, что для разнообразия будет даже интересно на некоторое время забыть о том, что она — Хэлен Смит, одна из младших партнеров известной фирмы, специализирующейся на налогообложении, благоразумная, ответственная и, если говорить честно, немного скучноватая.
— …Значит, ты не обидишься, если я попрошу тебя перебраться к Дженни? Лучше, если прямо сегодня же. — Томас протянул дымящуюся чашку крепкого кофе, и лицо его выражало ангельскую кротость. — Нам со Сьюзен нужен весь дом. Знаешь, как это бывает? Вдруг нам вздумается пробежаться по комнатам раздетыми, или порыв страсти застанет нас на кухне… Да, кстати, надеюсь, ты вчера благополучно добралась до дома?
— А я все думала, когда ты догадаешься спросить об этом, — хмыкнула Хэлен, вздрогнув от нахлынувших воспоминаний. К тому же предложение переехать прямо сегодня в цокольный этаж не делало ее счастливее. Она, конечно, прекрасно понимала желание Томаса и Сьюзен располагать всеми комнатами — похоже, что намерения у их квартиросдатчика самые серьезные. Но сегодня днем отец собирался привезти близнецов и оставить у нее на выходные, а квартирка в цокольном этаже тесновата, кроме того, ей ни за что не успеть перенести свои вещи до их прихода — ведь ее еще ждет работа.
Она обиженно выпятила нижнюю губу.
— Я понимаю, почему вчера ты не мог проводить меня домой, — ты был всецело занят Сьюзен, а что будет со мной, тебя ни капельки не беспокоило.
— Клевета! — с несколько преувеличенным возмущением воскликнул Томас. — Разве я не устроил тебе доставку на дом?
— Да уж устроил, нечего сказать, — саркастически засмеялась Хэлен. — С маньяком, который выбросил меня из машины в каких-то трущобах, а проходящий мимо доброжелатель прочел мне лекцию об опасностях моего ремесла. Конечно, все это куда более интересно, чем если бы я просто доехала домой на такси. И не смей смеяться! — гневно воскликнула девушка, увидев, что губы Томаса подозрительно растягиваются, и дополнила свой рассказ подробностями, которые сразу заставили его стать серьезным.
— Я убью этого нахала, — мрачно пообещал хозяин дома, быстро подходя к Хэлен и обнимая ее за плечи. — Он, как видно, выпил больше, чем я мог предположить. Трезвый, Дэн совершенно безопасен, правда, чересчур самолюбив, однако с ним вполне можно иметь дело, если только не будешь иронизировать над его недостатками. Но стоит ему принять лишнее, как он сразу начинает воображать, что все женщины от него без ума — так мне рассказывали. Сам я его ни разу не видел в этом состоянии. Когда он сказал, что готов подбросить тебя до дома, поскольку сам живет в Гринвиче, то казался вполне трезвым. Если бы только я мог предвидеть…