Другой остров Джона Булля

девушки. Дойл. Прекрас... Ого! Да тут, пожалуй, есть выход для Норы! И для меня! 
(Кричит.) Ходсон! Ходсон (появляясь в дверях). Вы меня звали, сэр? Дойл. Уложите мои вещи. Я еду в Ирландию вместе с мистером Бродбентом. Ходсон. Слушаю, сэр. (Удаляется в спальню.) Бродбент (хлопает Дойла по плечу). Благодарю, дружище! Благодарю вас! 
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ 
Роскулен. С западной стороны, частично заслоняя 
перспективу, поднимается каменистый склон, поросший 
вереском. На склоне огромный камень, расположенный так 
странно, как не могли его поместить никакие 
естественные силы; можно подумать, он заброшен на склон 
рукой великана. За склоном, в пустынной долине, 
виднеется Круглая башня. Безлюдная белая дорога тянется 
к западу мимо башни и теряется у подножия далеких гор. 
Вечер; в ирландском небе широкие полосы 
шелковисто-зеленого цвета. Садится солнце. Возле камня 
стоит человек; у него лицо юного святого, хотя волосы 
его белы и за плечами уже добрых пятьдесят лет жизни. 
Погруженный в меланхолическое созерцание, он смотрит на 
небо над холмами, словно надеется своим напряженным 
взглядом проникнуть сквозь закатное сияние и различить 
за ним улицы неба. Он одет в черное и по виду больше 
похож на духовное лицо, чем многие современные 
английские священники; однако он не носит пасторской 
одежды. Его пробуждает от задумчивости стрекотание 
какого-то насекомого, исходящее от кустика травы в 
расщелине большого камня. Лицо его проясняется; он 
осторожно поворачивается и, сняв шляпу, с важностью 
кланяется кустику и заговаривает с насекомым на местном 
наречии; чувствуется, однако, что это только шутливое 
подражание простонародному говору, а не обычный его 
способ выражения. 
Человек. Ба, и ты тут, сударь мой кузнечик? Как живешь-можешь? Погодка 
больно хороша, а? Кузнечик (быстро и пронзительно). Дзз... Дзз... Человек (поощрительно). Верно, верно. И ты, стало быть, пришел сюда 
надрывать себе сердце, любуясь на закат"? Кузнечик (горестно). Дзз... Дзз... Дзз... Человек. Да, ты настоящий ирландский кузнечик. Кузнечик (громко). Дзз... Дзз... Дзз... Человек. Трижды "ура" в честь старой Ирландии? И это помогает тебе выносить 
горе, и нищету, и муки? Кузнечик (жалобно). Дзз... Дзз... Человек. Все это зря, дружочек. Умей ты прыгать, как кенгуру, от своего 
сердца все равно не упрыгнешь - от своего сердца и от своей тоски. 
Отсюда можно только глядеть на небо, а достать его нельзя. Смотри! 
(Показывает палкой на закат.) Ведь это врата небес, не правда ли? Кузнечик (утвердительно). Дзз... Дзз... Человек. Да ты и впрямь мудрый кузнечик, раз и это знаешь! Но скажи-ка мне, 
мистер Мудрец не от мира сего, почему, когда мы видим небеса отверсты, 
ты и я, сердце в нас корчится от муки, как дьявол корчится при виде 
святой воды? В чем согрешил ты, что навлек на себя такое проклятье? Эй! 
Куда ты прыгнул? Что это за манера кувыркаться в воздухе во время 
исповеди? (Грозит кузнечику палкой.) Кузнечик (покаянно). Дзз... Человек (опуская палку). Ты раскаиваешься. Хорошо. Но больше этого не делай. 
А теперь скажи мне еще одно, прежде чем я отпущу тебя домой спать. Как, 
по-твоему, вот эта страна, где мы сейчас, что это такое - ад или 
чистилище? Кузнечик. Дзз. Человек. Ад! Ты прав, честное слово! Но какой грех совершили мы с тобой, 
когда были среди живых, что нас послали в ад? Кузнечик (пронзительно). Дзз... Дзз... Человек (кивая). Ты прав. Это щекотливый вопрос; и я не стану добиваться у 
тебя ответа. Ну, а теперь марш отсюда! Кузнечик. Дзз... Дзз... (Высоко прыгает и исчезает.) Человек (махая палкой). Господь с тобой! (Идет мимо камня к вершине холма.) 
Тотчас же из-за камня выбегает молодой крестьянский 
парень с искаженным от страха лицом. 
Парень (торопливо крестится несколько раз подряд). О господи помилуй! О 
господи помилуй! О матерь божия и все святые угодники! Ой, пропал! (Вне 
себя от ужаса, кричит.) Отец Киган! Отец Киган! Человек (оборачиваясь). Кто там? Что случилось? (Возвращается.) 
Парень бросается перед ним на колени и обнимает его 
ноги. 
Патси Фарел! Что ты тут делаешь? Патси. Ой, ради бога, не бросайте меня тут одного с кузнечиком! Я слышал, 
как он с вами разговаривал! Ой, спасите, отец Киган, родненький! Киган. Встань, глупый человек, встань! Неужели ты боишься крохотного 
насекомого? Ведь я же шутил, будто с ним разговариваю! Патси. Ой, какие уж тут шутки, отец Киган, голубчик! Я своими ушами слышал, 
как он трижды кричал "ура", а потом сказал, что он дьявол прямо из ада! 
Ради бога, отец, проводите меня до дому; благословите меня, тогда он 
меня не тронет. (Стонет от страха.) Киган. Что ты тут делал, Патси? Подслушивал? Шпионил за мной? Патси. Ой, нет, отец Киган, и не думал, боже меня сохрани! Я мистера Ларри 
дожидался, пока он подъедет, чтоб вещи домой отнести. Да и заснул 
ненароком. А потом проснулся, слышу - вы с кузнечиком разговариваете. И 
его голосишко слышал, как он вам отвечал. Ох, что мне делать, ведь я 
теперь умру до нового года! Правда, отец Киган? Киган. Стыдись, Патси! Неужели в этом твоя религия - дрожать перед 
безобидным кузнечиком! Да будь он и вправду сам сатана, чего тебе 
страшиться? Если б я мог его поймать, я бы наложил на тебя эпитимью 
заставил тебя отнести его домой в твоей шапке! Патси. Коли вы не велите ему меня трогать, тогда я не боюсь, ваше 
преподобие. (Встает несколько успокоенный.) 
Патси - еще не оперившийся юнец с льняными волосами, 
голубыми глазами, детским лицом и первым пушком на 
подбородке; он уже вытянулся в полную свою мерку, но еще 
не успел раздаться в ширину; вид у него беспомощный и 
глуповатый, не свидетельствующий, однако, об истинном 
его характере, - ибо это не подлинное его лицо, а только 
маска, к которой он прибегает из хитрости: он находится 
в постоянном страхе перед враждебными силами и пытается 
обезоружить и обойти противника, притворяясь большим 
дураком, чем есть на самом деле. Англичанин счел бы его 
слабоумным, и это именно и есть то, чем он хотел бы 
казаться. На нем холщовые штаны, расстегнутый жилет и