Нашествие чужих: заговор против Империи

По этому же адресу, Бродвей-120, размещалась компания «Вайнберг и Познер» [113] (кстати, доводилось слышать, что ее совладельцем был родной дедушка нынешнего телеведущего Познера — хотя, конечно, может и просто однофамилец?) С этой фирмой вел дела Александр Вайнштейн. Ее директор Людвиг Мартенс, выходец из России, гражданин Германии, был связан с большевиками, а в досье американских спецслужб числился весьма подозрительной личностью. А Вильям Вайсман через эту фирму организовал маленькую кинокомпанию «Wisdom Films». По идее, предполагалось средствами кино возбуждать в американском обществе симпатии к Англии, к борьбе против немцев. А реально киностудия стала «отмывочной». Под видом гонораров за консультации, за сценарии, перечислялись деньги для подкупа американских писателей, журналистов, оплаты заказных статей и произведений. Существовали связи и с миром американского кино — со студией FOX и другими компаниями, нужными для создания «общественного мнения». А кинозвезда Клара Кимбэлл Юнг, сыгравшая главную роль в фильме о русских революционерах «My Official Wife», считалась официальной партнершей «банды Рейли-Вайнштейна».
И здесь же, на Бродвее-120, находилась банковская контора Беньямина Свердлова! Через которую американские евреи переводили в Россию денежки «бедным родственникам». Она располагалась по соседству с офисом Рейли, английский шпион и Свердлов хорошо знали друг друга, между ними установились личные товарищеские отношения [114]. Любили вместе выпить, покутить, вместе некоторые дела проворачивали. Сколько «совпадений», правда? Или тут более уместна фраза — «ах, как тесен мир».
Что касается главного задания Вильяма Вайсмана, навести мосты с правительством США и пытаться влиять на политику, то это оказалось нетрудно. Британский посол Великобритании в Вашингтоне Спринг-Райс вывел его на Хауса, стал посылать к советнику президента с «конфиденциальными сообщениями». И выяснилось — никакое дополнительное влияние по большому счету и не нужно. Мнения Хауса и Вайсмана по всем ключевым вопросам совпадали. Оба полагали, что приближается время, когда Америка должна вступить в войну. Оба были врагами России. Они спелись чудесно. Исследователи отмечают:
 
«Полковник Хаус нашел в нем родственную душу… Вскоре между Хаусом и Вайсманом почти перестали существовать политические тайны» [115].
 
Требовалось только согласовать все детали для будущих совместных действий. И Вайсман, пользуясь данными ему полномочиями, стал передавать предложения Хауса в Лондон, минуя посла.
Но переговоры о вступлении США в войну пока шли в глубокой тайне. Никаких заявлений и публикаций на эту тему американское правительство не допускало. Потому что шла предвыборная кампания. Прежние лозунги Вильсона, обещавшего народу «новую свободу», ясное дело, не сбылись, положение большинства американцев не улучшилось. А «приватизация» президента кучкой банкиров разозлила других тузов, оттертых от руля управления, разочаровала партийных функционеров. Позиции президента были очень шаткими. Поэтому главным козырем выборной агитации стало:
 
«Вильсон уберег Америку от войны!»
 
И граждане, голосующие за «миротворца», даже представить себе не могли, что этим «миротворцем» и его окружением война уже предрешена. Предрешена и согласована с правящими кругами Англии и Франции за 9 месяцев до выборов! И американцы, своими голосами выигрывающие для Вильсона второй четырехлетний срок, на самом-то деле устраняли препятствие на пути к войне.
Но было и другое препятствие. Хаус, убеждая президента, что Америка обязана выступить на стороне Антанты, подчеркивал — это будет возможно только после свержения русского царя. [116] Тогда, мол, и сама война пример характер борьбы «мировой демократии» против «мировых автократий». После свержения царя… Это говорилось в 1916 г. А срок вступления США в войну планировался и оговаривался с союзниками заранее — весна 1917 г…
  
15. Как на доске расставлялись фигуры
 
Если существовали серьезные противоречия между Россией и ее партнерами, то и между самими западными партнерами полного единомыслия, естественно, не было. Каждый искал в первую очередь собственные выгоды. И уж тем более Америка готовилась воевать вовсе не для того, чтобы в выигрыше остались англичане и французы. США пожали все возможные плоды нейтралитета — а теперь следовало пожать плоды победы. Самим. И Хаус готовил почву для этого. «Родственную душу» Вайсмана он сумел обработать так, что сделал по сути своим агентом. Он продолжал работать на британскую разведку, выполнять поставленные ему задачи, но лишь в той мере и в том направлении, когда они соответствовали интересам американской «закулисы». А в Россию весной 1916 г. Хаус направил нового посла Д. Р. Френсиса — не только дипломата, но и своего личного представителя, нацелив его на «борьбу с британским доминированием». То есть, противодействовать внедрению англичан в российскую экономику, торговлю, финансы. Постараться застолбить все это для американцев.
Существенную помощь в данном плане оказал послу управляющий «Нэйшнл Сити банка» Мезерв, уже давно окопавшийся в Петрограде, обросший связями и знакомствами. Правда, достичь соглашения об открытии филиала своего банка в России ему еще не удалось, все зависло на уровне переговоров. Но Мезерв по сути произвел полномасштабную экономическую разведку. Что имеется у русских? Где? Какие предприятия могут принести большую выгоду? А в плане борьбы с конкурентами Френсису подыграли англичане и французы, когда на Парижской торговой конференции откровенно проявили свои «аппетиты». Американский посол тут же развил бурную деятельность, предупреждая российское правительство, двор, Думу об опасности — очутиться после войны в полной зависимости от западноевропейских держав.
Вместо этого Френсис предлагал «дружескую помощь» США, выложив перед царскими министрами целый пакет подготовленных в Вашингтоне проектов. Которые и впрямь сулили самую широкая поддержку нашей армии и промышленности. А за «помощь» Америке следовало «всего лишь» предоставить в России «особые права». Концессии ключевых железных дорог, месторождений полезных ископаемых, свободный ввоз товаров и торговлю… Словом, чтобы не попасть в зависимость от Англии и Франции, предлагалось превратить нашу страну в американский рынок сбыта и сырьевой придаток. Правительство такие проекты, ясное дело, отвергло. Но посол, вроде бы, даже не очень расстроился. Вероятно, предложения были «пробным камнем», тоже своего рода разведкой. Френсис готов был удовольствоваться меньшим. Так, обе стороны сочли полезной прокладку прямого кабеля для телеграфного сообщения между Россией и США, расходы делились пополам. Через Барка была достигнута договоренность о поощрении деятельности американских компаний в России. А для улучшения взаимопонимания между народами, для распространения за океаном истинных, а не искаженных сведений о наших делах, царское правительство создало в США Русское информационное бюро (РИБ).
Да, к взаимопониманию с Западом Россия стремилась искренне. И, несмотря на все подлости, допущенные союзниками по отношению к ней, царь продолжал воевать по-рыцарски. В марте 1916 г. наступление наших войск у оз. Нарочь опять выручило французов, которым приходилось совсем худо под Верденом. В июне прорыв Брусилова спас разгромленную Италию. Для западных держав, в отличие от победоносной России, кампания 1916 г. обернулась только колоссальными потерями. Что в общем-то не мудрено. В новых, изменившихся условиях войны, французское и британское командование действовать так и не научилось. Засыпав противника снарядами, тупо гнало свои дивизии в лобовые атаки. Прорыв не удавался, но неудачных операций упрямо не прекращали, гнали все новые соединения неделю за неделей, по несколько месяцев подряд. В побоищах под Верденом и на Сомме союзники положили 1,2 млн своих воинов.