Софист

Теэтет. Да, это было бы подходящим.
Чужеземец. Когда, таким образом, все искусства распадаются на приобретающие и творческие, то к каким, Теэтет, мы причислим искусство удить рыбу?
Теэтет. Разумеется, к приобретающим.
Чужеземец. Но разве не два есть вида приобретающего искусства? Одно из них — искусство обмена по обоюдному соглашению посредством даров, найма и продажи, а другое — искусство подчинения себе всего делом или словом: не будет ли этот последний вид искусством подчинять?
Теэтет. Так, по крайней мере, явствует из сказанного.
Чужеземец. Что же? Искусство подчинять — не разделить ли его на две части?
Теэтет. Как?
Чужеземец. Причислив все явное в нем к искусству борьбы, а все тайное — к искусству охоты.
Теэтет. Согласен.
Чужеземец. Но конечно, было бы неразумным не разделить искусство охоты на две части.
Теэтет. Скажи, как?
Чужеземец. Различая в нем, с одной стороны, охоту за одушевленным родом [вещей], а с другой — за неодушевленным.
Теэтет. Как же иначе? Если только существуют те и другие.
Чужеземец. Ну как же не существуют? Охоту за неодушевленными [вещами], не имеющую названия, за исключением некоторых частей водолазного искусства и немногих других подобных, мы должны оставить в стороне, а охоту за одушевленными существами назвать охотою за животными.
Теэтет. Пусть будет так.
Чужеземец. Но не справедливо ли указать два вида охоты за животными и один из них — за животными на суше, распадающийся на много видов и названий, наименовать охотой за обитающими на суше, а все виды охоты за плавающими животными — охотою за обитателями текучей среды?
Теэтет. Конечно.
Чужеземец. Но ведь мы видим, что один разряд плавающих имеет крылья, а другой живет в воде?
Теэтет. Как же не видеть?
Чужеземец. Вся охота за родом крылатых у нас называется птицеловством.
Теэтет. Конечно, называется так.
Чужеземец. А охота за живущими в воде почти вся называется рыболовством.
Теэтет. Да.
Чужеземец. Что же? Эту охоту в свою очередь не разделить ли мне на две главные части?
Теэтет. На какие?
Чужеземец. Одна производит ловлю прямо с места сетями, а другая посредством удара.
Теэтет. Как называешь ты их и в чем различаешь одну от другой?
Чужеземец. Одну — так как все то, что имеет целью задержать что-либо, заграждает этому выход, как бы его окружая, уместно назвать заграждением…
Теэтет. Конечно.
Чужеземец. А садки, сети, невода, тенета и тому подобное можно ли назвать иначе как заграждениями?
Теэтет. Никак.
Чужеземец. Стало быть, эту часть ловли назовем заградительной или еще как-нибудь в этом роде.
Теэтет. Да.
Чужеземец. А вид ловли, отличный от первого, который производится с помощью ударов крюками и трезубцами, надо назвать одним общим именем ударной охоты. Или кто-нибудь, Теэтет, назовет это лучше?
Теэтет. Не станем заботиться об имени. Ведь и это вполне удовлетворяет.
Чужеземец. Но та часть ударной охоты, которая происходит ночью при свете огня, у самих охотников получила, думаю я, название огневой.
Теэтет. Совершенно верно.
Чужеземец. Вся же дневная часть, с крюками и трезубцами, называется крючковой.
Теэтет. Да, это называется так.
Чужеземец. Одна часть этой крючковой охоты, когда удар направлен сверху вниз, потому что при ней главным образом идут в ход трезубцы, носит, думаю я, название охоты с трезубцами.
Теэтет. Так, по крайней мере, называют ее некоторые.
Чужеземец. Но остается еще один, так сказать, единственный вид.
Теэтет. Какой?
Чужеземец. Такой, когда ударяют крюком в направлении, противоположном первому, причем не в любое место, куда попало, как это бывает при охоте с трезубцами, но каждый раз в голову и рот рыбы, которую ловят; затем она извлекается снизу вверх с помощью удилищ из прутьев и тростника. Каким именем, Теэтет, скажем мы, надо это назвать?
Теэтет. Я полагаю, что теперь найдено именно то, что мы недавно поставили своей задачей исследовать.
Чужеземец. Теперь, значит, мы с тобой не только согласились о названии рыболовного искусства, но и получили достаточное объяснение самой сути дела. Оказалось, что половину всех вообще искусств составляет искусство приобретающее; половину приобретающего искусство покорять; половину искусства покорять — охота; половину охоты — охота за животными; половину охоты за животными — охота за живущими в текучей среде; нижний отдел охоты в текучей среде — все вообще рыболовство; половину рыболовства составляет ударная охота; половину ударной охоты — крючковая; половина же этой последней — лов, при котором добыча извлекается после удара снизу вверх, есть искомое нами ужение, получившее название в соответствии с самим делом.
Теэтет. Во всяком случае, это достаточно выяснено.
Чужеземец. Ну так не попытаться ли нам по этому образцу найти и что такое софист?
Теэтет. Конечно.
Чужеземец. Но ведь первым вопросом было: должно ли считать удильщика-рыболова человеком обыкновенным, или же он знаток своего дела?
Теэтет. Да, таков был первый вопрос.
Чужеземец. А теперь, Теэтет, сочтем ли мы нашего софиста человеком обыкновенным или же во всех отношениях истинным знатоком?
Теэтет. Обыкновенным — ни в коем случае. Я ведь понимаю, что ты считаешь: тот, кто носит это имя, должен, во всяком случае, таким и быть.
Чужеземец. Выходит, нам следует признать его знатоком своего дела.
Теэтет. Но каким бы это?
Чужеземец. Или, ради богов, мы не знаем, что один из этих мужей сродни другому?
Теэтет. Кто кому?
Чужеземец. Рыболов-удильщик — софисту.
Теэтет. Каким образом?
Чужеземец. Оба они представляются мне в некотором роде охотниками.
Теэтет. Но какой охотой занимается другой? Про одного ведь мы говорили.
Чужеземец. Мы только что разделили всю охоту надвое, отделив ее водную часть от сухопутной.
Теэтет. Да.
Чужеземец. И мы рассмотрели всю ту ее часть, которая касается плавающих, сухопутную же оставили без подразделения, сказав, что она многовидна.
Теэтет. Совершенно верно.
Чужеземец. Таким образом, до сих пор софист и удильщик-рыболов вместе занимаются приобретающим искусством.
Теэтет. Это, по крайней мере, правдоподобно.
Чужеземец. Но они расходятся, начиная с охоты за живыми существами: один идет к морю, рекам и озерам, чтобы охотиться за обитающими в них животными.
Теэтет. Как же иначе?
Чужеземец. А другой — к земле и неким другим потокам, к изобильным лугам богатства и юности, покорять обитающие там существа.
Теэтет. Что ты имеешь в виду?
Чужеземец. В сухопутной охоте бывают две главные части.
Теэтет. Какие?
Чужеземец. Одна — охота за ручными, другая — за дикими животными.
Теэтет. Разве существует охота за ручными животными?
Чужеземец. Если только человек ручное животное. Считай, впрочем, как тебе угодно: либо что вообще не существует ручных животных, либо что есть какое-то другое ручное животное, а человек — животное дикое; или, может быть, ты скажешь, что человек — ручное животное, но не признаешь никакой охоты за людьми? Что из всего этого тебе понравится, это ты нам и определи.
Теэтет. Но я думаю, чужеземец, что мы ручные животные, и утверждаю, что существует охота за людьми.
Чужеземец. Так разделим же и охоту за ручными животными надвое.
Теэтет. На каком основании?