Загадки русского севера

 Есть в мире гора крутохолмая Меру, Нельзя ей найти ни сравненье, ни меру.  В надмирной красе, в недоступном пространстве, Сверкает она в золотистом убранстве.  Блистанием Солнца горят ее главы, Живут на ней звери, цветут ее травы.  Там древо соседствует с лиственным древом, Там птицы звенят многозвучным напевом.  Повсюду озера и светлые реки, Кто грешен, горы не достигнет вовеки.  Презревшие совесть, забывшие веру, И в мыслях своих не взберутся на меру!  Одета вершина ее жемчугами.  Сокрыты вершины ее облаками.  На этой вершине, в жемчужном чертоге, Уселись однажды небесные Боги... 
 * * 
* 
 О Золотом веке речь подробно пойдет впереди (ему посвящена 3-я часть книги). А пока что снова вернемся к этимологии и семантике воистину неисчерпаемого смыслового и лексического гнезда, связанного с архаичной корневой основой mr. На сей раз речь пойдет о таком ее зловещем (и вместе с тем вполне естественном) аспекте, как "смерть". В первобытном мировоззрении понятия смерти и мрака (ночи) практически были идентичны. Это отразилось в древнерусских однокоренных словах: "мор" ("смерть") и "морок" ("мрак", "ночь"). Слово "морока", имеющее в наше время лишь один смысл - "затяжное, хлопотное дело, канитель", еще в прошлом веке сохраняло первозданное значение "мрак" (см.: Словарь Владимира Даля). В подобном же обличии соответствующая лексическая основа предстает и в других языках индоевропейской группы: от санскритского m-ara - "смерть", а также "убивающий", "уничтожающий" - до французского "кошмар". В конечном счете санскритское m-ara восходит к общеиндоевропейской и доиндоевропейской корневой основе mr, входящей в наименование священной вселенской горы Меру.  В славянской мифологии смерть была воплощена в образах Богини Морены (Марены, Мараны) (рис.12) и множестве злокозненных духов, порожденных ночью под общим именем "мары" (или "моры" - один из них всем известная русская кикимора). Интересно, что в мундо-дравидской мифологии, то есть у автохтонного населения Индостана, еще до вторжения туда индоарийских племен существовал культ кровавой и смертоносной Богини с похожим именем Мараи, которой приносились человеческие жертвы (в основном - дети). Культ этот дожил до ХХ века.  Морена играла исключительно важную роль в русском языческом мировоззрении и сложившихся на его основе ритуалах и празднествах. Это связано с вселенским обличием смерти (как ее понимали наши предки). Смерть отдельного человека - странное, но в общем-то частное дело. Гораздо значительней смертное начало в Природе: смерть света, Солнца, дня и наступление ночи; смерть животворных времен года - весны, лета, осени - и наступление зимы. Морена как раз и олицетворяла такое всеобщее умирание в природе. Но она не могла выступать в роли необратимой судьбины, ибо на смену ночи всегда приходит новый день, всегда всходило Солнце, а после холодной зимы опять наступает весна. Морена - воплощение смерти, сама такой смерти избегнуть не могла.  Считалось также, что смерть Смерти (Морены) можно было ускорить с помощью огня и света и в конечном счете победить. Люди всегда старались участвовать в этой космической битве жизни и смерти, света и тьмы, добра и зла. Древние магические обряды, сопровождавшие народные праздники, лучшее тому свидетельство. Один из самых древних, красочных и сохранившийся в основных чертах доныне праздник Ивана Купалы еще сравнительно недавно сопровождался изготовлением соломенного наряженного чучела, которое так и нарекалось - Мореною. Морена сжигалась в священных купальских кострах, через которые обязаны были перескочить все участники купальского праздника. Чем выше прыжок (чем ближе к небесно-космическим высотам), тем действеннее сила огня, передаваемая человеку и оберегающая его от смерти, болезни, нечистой силы и прочих напастей. В ряде областей Морена заменялась деревом Марины, вокруг которого совершались купальские обряды. То, что пугающее и не для всех знакомое имя Морены переиначивалось на более знакомую Марину, в порядке вещей. Но при этом Марина не утрачивала своей злокозненной и смертоносной сущности, о чем, кстати, свидетельствуют былина о Добрыне Никитиче и злой девке Маринке (ранее бывшей, скорее всего, Мореною).  С Мореною-смертью, с Мореною-мороком (ночью) связаны и светлые солнечные праздники встречи Весны. Здесь ненавистнице жизни также уготавливается сжигание. В весенних календарных обрядах Морена выступает еще в одном своем смертоносном обличии - в виде зимы, мороза. Древнерусская форма слова "мороз" - "мразъ", от него более широкое понятие - "мразь" - не только в смысле "мерзости" - слово того же корня - но и в смысле природно-погодной характеристики (ср. "изморозь", "моросить"). Сжигание Морены в виде соломенного чучела происходило и на Масленицу. Древние языческие корни этого буйного и веселого праздника не только в огненном действе, но и в массовом поедании блинов, символизировавших Солнце: тем самым кажный человек как бы приобщает себя к космическо-солярной природе, часть которой он просто-таки физическим образом растворял в себе. Во время огненных действ существовал также обычай (неповсеместный) катать зажженные колеса, которые также символизировали горящее Солнце: 
 Покотилось колесо с Новгорода, С Новгорода и до Киева, С Киева ко Чернoму морю, К Черноморью ко широкому, К широкому ли, к глубокому, Колесо, гори-катись, С весной красной вернись. 
 Соломенные и деревянные чучела, олицетворяющие древних славянорусских Богов, сжигались и в процессе других народных праздников. К наиболее известным относятся праздники Костромы (женское воплощение плодородия) и Ярилы (мужское воплощение плодородия). Оба праздника связаны с весенним пробуждением, летней победой Солнца и света над зимним холодом и мраком, с животворящими процессами в природе. Как и в купальских празднествах, огонь играет здесь центральную роль. Имя Кострома вроде бы само указывает на свое происхождение - Костровая (мать?), хотя в самом обряде чучело Костромы чаще всего топится в реке или разрывается на части.  Еще сравнительно недавно в русских деревнях практиковался архаичный обряд отпугивания Смерти-Мораны, неоднократно описанный этнографами. В урочную ночь старые и молодые женщины, вооруженные метлами, кочергами, ухватами и прочей утварью, гонялись по огородам за невидимым призраком и выкрикивали проклятия в адрес Мораны. Обряд этот связан с поминовением умерших родственников на Радуницкой неделе, которая начинается, как известно, с воскресного дня, именуемого Красной горкой и открывающего начало весенних поминок и одновременно - предстрадных свадеб. Необычное название - Красная горка - не правда ли? Откуда такое? Да все оттуда же - из далекой Полярной Прародины. Красная горка - ритуально-обрядовый символ В буддийской мифологии чрезвычайно популярен Мара (рис.13) - Божество, персонифицирующее зло и всё, что приводит к смерти живые существа. У Мары древнейшая (добудистская) родословная. Но после рождения Будды злокозненный демон превратился в гланого антагониста и искусителя царевича Гаутамы, которого безуспешно пытался победить с помощью несметного воинства темных сил, олицетворяющих ад: 
 С четырех сторон уродство.  Над собою изогнувшись, Тело рвут свое на части.  Эти жрут его сполна.  С четырех сторон окрестных Изрыгают дым и пламя, Вихри, бури отовсюду, Сотрясается гора.  Пар, огонь и ветер с пылью Тьму, как деготь, созидают, Смоляные дышат мраки, Всё невидимо кругом...  Асвагоша. Жизнь Будды. 
 Обращение к этому исключительно популярному на Востоке образу позволяет сделать еще один интересный шаг. Откроем 3-й выпуск ценнейшего 11-томного издания "Тибетско-русско-английского словаря с санскритскими параллелями". Его автор - Юрий Николаевич Рерих (1902-1960). Но к изданию словаря приступили лишь через 23 года после смерти русского тибетолога и, слава Богу, через десять лет довели трудоемкий проект до благополучного конца. Читать словарь - одно удовольствие, хотя, прямо скажем, с непривычки - не слишком легкое: слова и буквы внутри них расположены в порядке, соответствующем тибетскому алфавиту (совершенно не совпадающем с латинским или русским) и даны, естественно, в тибетской графике. Зато есть латинская транскрипция: ею - здесь и в дальнейшем - мы и будем пользоваться.  Теперь об удовольствии (познавательном, разумеется). Скажем, есть в тибетском языке (древнем и современном) слово morana. Как вы думаете: что оно означает? Правильно - то же самое, что и в русском языке: Морана (Морена) = "смерть". (Кстати, и в санскрите имеется точно такое же слово marana, - так же означающее "смерть"). Разумеется ни о каком прямом заимствоввании (русского слова из тибетского языка или наоборот) не может быть и речи. Здесь "заимствование" иного рода - заимствование слова с одним и тем же звучанием и одним и тем же смыслом из общего языкового источника - Праязыка. И тому есть прямые доказательства.  Недавно, через 13 лет после смерти автора, вышла книга еще одного отечественного тибетолога Бронислава Ивановича Кузнецова (1931-1985) "Древний Иран и Тибет: История религии Бон" (СПб. 1998). В монографии, которая читается, как детективный роман, на основании скрупулезного анализа впервые вводимых в научный оборот первоисточников (в том числе древней тибетской карты) убедительно доказывается, что добудистская религия Бон (по существу древнее мировоззрение тибетского народа) возникла под непосредственным влиянием древнеиранской - зороастрийской и дозороастрийской - идеологии. Имеются в религии Бон и полярные реминисценции, примерно такие же, как и в иранской священной Авесте.  В религии Бон, как и в современном ламаизме (по аналогии с древними ведийскими верованиями и индуизмом), почитается всё та же священная полярная гора Меру, явяющаяся центром Вселенной и расположенная на Северном полюсе. Она и изображается условно-символически в самом центре многих мандал - священных графических даграмм, одинаково распространенных и почитаемых в буддизме и индуизме. Бонская тибетская хронология ведет свое начало примерно с 16-го тысячелетия до н.э. И свидетельствует она не столько о прямом заимствовании бонских идей из зороастризма, а о том, что и те и другие черпали свою идеологию из общего источника.  Так, согласно архаичным добуддистским (бонским) представлениям, вселенская гора Меру - это свастиковая гора (и изображалась она в виде свастики), а само бонское учение в древнейших первоисточниках именуется свастика-бон ("драгоценное учение свастики"). И в этих текстах, и в представлении всех древних народов (а не одних только индоевропейских) свастика - символ полярного Солнца и Сервера вообще. В древнеиндийском языке (и соответственно - мировоззрении) понятие свастики было сопряжено с благом или же удовольствием. Санскритское слово svasthya означает и "здоровье", и "удовольствие". Магический возглас "Свасти!" перводится "Хорошо!". Известно и другое магическое заклинание - "Сваха!", издаваемое при бросании жертвенной пищи в огонь. Оно неотделимо от имени Свахи - жены ведийского Бога огня Агни. Более чем вероятно, что именно отсюда возникли и русские слова "сваха", "сватья", "свадьба".  Свастика-коловорот - один из древнейших традиционных символов северного орнамента, где он олицетворял кажущееся вращение звезд в зените полярного неба. У саамов свастика жива и поныне: ее рисуют и вышивают даже дети. Одна из самых образцовых этнографических книг "Русские лопари", изданная в 1890 году Николаем Николаевичем Харузиным (1865-1900), вышла со свастикой на обложке. Свастиковые вышивки были испокон веков распространены и среди русского населения: их и сегодня можно увидеть в отделе народного искусства Государственного Русского музея в Санкт-Петербурге.  Однако дискредитатция архаичного общемирового символа и древней лекскмы германским фашизмом привело к тому, что он оказался под запретом. Во время Отечественной войны одежда со свастиковым узором повсеместно изымалась и уничтожалась органами НКВД. На Севере специальные отряды ходили по русским деревням и силой заставляли женщин снимать юбки, понёвы, передники, рубахи, которые тут же бросались в огонь. (До саамов добраться не успели война кончилась). Долгое время из спецхрана выдавалась только по специальному разрешению книжка Б.А.Куфтина с невинным названием "Материальная культура русской Мещёры" (М., 1926) только потому, что посвящена она, в частности, анализу распространенности свастикового орнамента среди русского населения и касимовских татар. Фашистская свастиковая эмблематика продержалась четверть века и сгинула в небытие вместе с разгромленным фашизмом и его параноинальными идеологами. Но какое отношени данный трагический и поучительный исторический факт имеет к тысячелетнему символу солнечного коловорота и полярной горы Меру?  Для дальнейшего изложения несомненный интерес представляет наличие корневой основы mr и в имени римского Бога Меркурий. Между прочим, по-кельтски Меркурий звался Мирддин, который в более поздней вокализации превратился в Мерлина - знаменитого героя-волшебника средневекового цикла сказаний о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола. Логично предположить, что имя Покровителя торговли образовано от соответствующих латинских слов: merx - "товар", mercare - "торговать", mercator - "купец" и т.п. Однако не менее вероятно и предположение, что все эти слова и имена, в свою очередь, замыкаются на некоторую более архаичную первооснову - mr, восходящую, как нетрудно догадаться, к названию горы Меру. В этом случае в имени римского Меркурия отчетливо проступает главный и наиболее архаичный смысл древнего Божества, выраженный в русском слове "мера". Меркурий-Гермес, действительно, в первую очередь Бог жребия-судьбы, то есть меры. И в данном смысле ему полностью соответсвует русский Чур о котором речь еще пойдет ниже.  Имеется еще один, достаточно неожиданный поворот в развитии протолексемы mr, который обнаруживается в хорошо знакомом слове "пирамида". Общеизвестно, что в русский язык слово "пирамида" попало из греческого, а эллины заимствовали его непосредственно от египтян. По-гречески оно звучит piramis (окончание da появляется в винительном падеже). А как в первоисточнике? Откроем на соответствующей странице единственный отечественный учебник Н.С.Петровского "Египетский язык" (1958 г.) и... (рис.14). Здесь сердце не может не дрогнуть! Звуковая основа египетского слова "пирамида" с учетом отсутствия гласных в иероглифическом письме оказывается mr, то есть тождественным и доиндоевропейскому названию священной горы Меру и, соответственно, - смыслоемкому русскому понятию Мир.  Но что особенно воодушевляет - в русском языке также сохранилось древнейшее название пирамиды - мар. Так испокон веков (см. Словарь Даля) зовется на Руси безрастворная кладка из камней (высотой примерно 2 метра: чаще - ниже, реже - выше). Особенно распространены мары (по-другому гурии) на Русском Севере. На высоких берегах они выполняют функции "темных маяков", в иных местах (и в частности на горах) - путевых ориентиров.  Итак, снова mr - таинственное созвучие, пронизавшее века и тысячелетия! Правда, в иероглифическом оригинале к корневой основе mr добавлена еще приставка ра. В итоге получается pamir - Памир. Круг замкнулся: идея о функциональной идентичности и этимологической общности древних эзотерических понятий горы Меру и Памирских гор, впервые высказанная великим русским философом-космистом Николаем Федоровичем Федоровым (1828-1903), находит прямое подтверждение в египетских иероглифах. Пирамида - это общемировой символ полярной горы Меру.  Русский мыслитель отталкивался в своей концепции Прародины человечества от древних мифологических сказаний и апокрифов. Эта тема красной нитью проходит через всю его "Философию общего дела". Федоров выделял два центра мировых цивилизаций: 1) вселенский - полярная гора Меру - ось мира; 2) духовный - Памир - "могила праотца" и бывший рай (Эдем), куда, согласно апокрифическим преданиям, Ной во время потопа вывез тело (или прах?) первочеловека Адама и где "покоятся забытые предки всех арийских и анарийских племен (Иафета, Сима и Хама)".  Таким образом, вселенская гора Меру, олицетворяющая Прародину всех мировых цивилизаций, получила свое рукотворное воплощение в тысячах моделирующих ее пирамид Старого и Нового Света. В культурах Ближнего Востока, Египта, ацтеков и майя, других доколумбовых цивилизаций Америки они представлены в классической своей форме - в виде искусственных каменных сооружений. Что же касается других индоевропейских и неиндоевропейских этносов и культур, то здесь символ горы Меру нашел свое законченное воплощение в насыпных пирамидах - курганах, разбросанных повсюду на необъятных просторах Евразийского материка от Тихого до Атлантического океана и сочетавших в себе погребальные и ритуальные функции. Между прочим, в Приазовье обнаружены курганы с пропорциями, в точности соответствующими некоторым египетским пирамидам.  Каменные пирамиды известны и Евразии. Совсем недавно одна такая (правда, не слишком больших размеров) была обнаружена на Алтае; она была доверху занесена речным песком, и археологам пришлось немало потрудиться. Зато подлинный гигант известен в Бурятии - каменный курган (по-бурятски обоо) высотой 20 м и в окружности 50 м. Он сложен из крупных камней на вершине горы в труднодоступной местности, в районе хребта Хамар-Дабан. Народная молва связывает курган с именем Чингисхана (хотя, казалось бы, что было делать Покорителю Вселенной в этих недосягаемых для монгольской конницы и Богом забытых местах). Ученые осторожно говорят о гуннах, но те, как известно, вообще ничего не сооружали из камня. Скорее всего, речь должна идти о наидревнейших временах, не сопряженных ни со средневековой (Чингисхан), ни с позднеантичной (гунны) историей.  Промчались тысячелетия, исчезли с лица земли многие народы, увяли культуры. Только Слово и Символы оказались нетленными и неуязвимыми для всепоглощающего Хроноса-Времени. От поколения к поколению, от прапредков к нам с вами, а от нас в необозримые дали Будущего передается устно и письменно древний символ Полярной Прародины, закодированный в звукосочетании mr: доарийская гора Меру - Памир ("Крыша мира") египетские и другие пирамиды - смыслозначимое русское слово "МИР", такое же неисчерпаемое и космически-ёмкое, как сам объективный Мир. И столь же нетленным оказался древний символ креста, олицетворяющий проекцию пирамиды сверху. Да-да, именно так: крест как один из архаичных общемировых символов непосредственно связан с глубоким смыслом, закодированном во всякой пирамиде, которая, в свою очередь, олицетворяет полярную гору Меру.  Заканчивая этимологический и семантический анализ понятия и символики пирамиды, нельзя не обратить внимания, что в греческом языке лексема pir (как бы случайно оказавшаяся в составе слова piramis - "пирамида") означает "огонь", а pira - "жертвенный костер", отсюда весь набор современных научных - в основном химических - терминов с исходной основой "пиро-" (наиболее известные из них - "пиротехника" и "пироксилин"). Представляется более чем вероятным, что и русские слова "пир", "пиршество", вопреки существующим объяснениям этимологов, скорее всего, ведут свое происхождение от протолексемы, означавшей в нерасчлененных еще протославянских и протогреческом языках - "огонь". Именно у огня (костра, очага) совершались древние коллективные трапезы, на огне зажаривались туши диких домашних животных, варилась пища в огромных котлах - такие можно увидеть в Древнехранилище Государственного Эрмитажа. И так далее.  В современных языках древние протолексемы продолжают жить полнокровной, но вполне самостоятельной жизнью. На протяжении многих тысячелетий, нередко в фонетически и морфологически измененном виде они медленно дрейфовали внутри языков, отпочковывавшихся от первичного праязыка, обретая все новые и новые смыслы. Пример семантического дрейфа: "огонь" (греч.) "пир, пиршество" (рус.) - всего лишь одна из великого множества подобных смысловых метаморфоз. Но это уже совершенно другой вопрос. Таковы в целом неисповедимые пути передачи через века и тысячелетия закодированной в языке, знаках и символах (в том числе и в материализованных моделях) ёмкой и никуда не исчезающей информации.