Английский дом. Интимная история

В XVIII–XIX веках внимание к женскому оргазму стало ослабевать, и вскоре под сомнение было поставлено само его существование. В эпоху Просвещения врачи установили, что оргазм вовсе не обязателен для зачатия. Постепенно общество пришло к выводу, что женщина может обходиться без него, и к концу второй трети XIX века сложился стереотип фригидной женщины, страшащейся сексуальной близости. В викторианскую эпоху от женщины не ждали оргазма: врачи и мужья полагали, что она на это не способна.
Переворот в понимании биологической природы человека оказал огромное влияние на общество. Исчез средневековый стереотип женщины – ненасытной искусительницы, и его место занял викторианский идеал чистого и целомудренного ангела. От телесных наказаний, регулирующих нормы отношений между мужчинами и женщинами, общество перешло к новому моральному кодексу. В соответствии с ним карой за сексуальные пороки были всеобщее порицание и бойкот. Как отмечает историк Лорел Тэтчер Ульрих, в период первых поселений в Новой Англии окружные суды почти всех обвиняемых приговаривали к порке. Однако еще до окончания XVII века телесные наказания все чаще стали вытесняться штрафами. Общество пришло к формуле: «Меньше физического насилия – больше психологического давления» – именно отсюда и берет начало современное общественное сознание.
Лишь в конце XX века, когда за женщиной вообще, а не просто за женой или любовницей, было признано право на получение удовольствия от секса, женский оргазм снова стал предметом обсуждения ученых и общества.
Хотя в далеком прошлом плотскому наслаждению женщины придавалось большое значение, респектабельная замужняя дама хранила верность супругу. В Средние века и в эпоху Тюдоров сексуальные порывы молодых мужчин ловко направлялись в горнило куртуазной любви: юноши посвящали свою жизнь служению дамам более высокого ранга, не ожидая взамен награды в виде физической близости. (Расположение, покровительство, поддержка при дворе – это все, на что они могли рассчитывать.)
Параллельно с культом рыцарской любви существовал спальный обычай под названием «обвязка» (англ. bundling), распространенный в сельском Уэльсе XVII века и в Новой Англии XVIII века. Он также подразумевал несексуальные отношения: юношу и девушку клали спать вместе в одной комнате полностью одетыми. Иногда их даже привязывали к кровати или ставили между ними доску. Смысл обычая заключался в том, чтобы молодые провели вместе ночь и выяснили, могут ли они без секса поладить друг с другом настолько, чтобы в дальнейшем стать мужем и женой. До появления новых правил общественной морали в XIX веке «обвязка» считалась целомудренным и полезным ритуалом, потому что способствовала удачному браку.
Кейт, Нэнси и Сью
Обвязку прошли,
Честность свою подтвердили.
А Рут не прошла,
дитя прижила —
Соблазны ее победили.
Другое объяснение этому любопытному обычаю следует искать в планировке сельских жилищ. В период до Нового времени в домах было гораздо меньше комнат, чем проживавших в них людей, и, очевидно, у молодых было меньше возможностей, чтобы уединиться для знакомства. Молодую пару оставляли вдвоем в спальне на верхнем этаже, что было весьма любезно со стороны родственников девушки, а вся остальная семья собиралась на кухне или в гостиной. Веревки и доска успокаивали совесть родителей, которые старались подыскать для дочери подходящего мужа, но так, чтобы при этом она не утратила девственность.
Среди людей низких сословий секс до брака не считался чем-то предосудительным, и добрачную беременность рассматривали как желанное доказательство плодовитости женщины. «Прежде чем купить коня, сперва нужно его объездить», – объяснял викарию один норфолкский фермер. А вот процесс зачатия отпрысков королевской крови и представителей аристократии был делом государственной важности, поэтому в него, помимо мужа и жены, были вовлечены посторонние. Сестра Генриха VIII Мария прошла ритуал возлежания с доверенным лицом – кажущаяся унизительной процедура, давшая ей официальный статус новобрачной. Мария лежала на кровати в «великолепном дезабилье», с голыми ногами. Посол французского короля снял свои красные чулки и лег рядом с ней. Едва их ноги соприкоснулись, «король Англии возликовал». (Когда Мария наконец-то прибыла во Францию, стареющий король пришел в полный восторг от своей юной невесты и после похвалялся, что в брачную ночь «творил чудеса».)
Столетием позже еще одной английской принцессе Марии, которой было всего десять лет от роду, пришлось вытерпеть публичную церемонию возлежания с женихом, четырнадцатилетним принцем Оранским. Отцу невесты, королю Карлу I, «не без труда удалось провести» нового зятя через плотную толпу зрителей, окруживших ложе, на котором лежала в ожидании юная принцесса. Добравшись до кровати, юный принц «трижды поцеловал принцессу и целомудренно пролежал с ней рядом примерно три четверти часа в присутствии всех высокопоставленных лордов и леди Англии». Тем самым он исполнил свой долг.
Нам также довольно много известно о том, что в действительности происходило, когда король и королева пытались произвести на свет наследника. Подробности таких событий сохранились в истории, потому что имели большое политическое значение: от них зависела стабильность королевств и союзов между государствами. В 1501 году был тщательно задокументирован ритуал возлежания Екатерины Арагонской и недолго прожившего старшего брата Генриха VIII, Артура. Фрейлины привели принцессу со свадебного торжества в спальню, раздели ее и «почтительно» уложили в постель. Принц Артур вошел в спальню в одной сорочке в сопровождении придворных и музыкантов. Гобои, виолы и тамбурины стихли, подчеркивая серьезность момента: епископы торжественно благословили брачное ложе. Затем новобрачных оставили одних. Обстоятельства этой первой брачной ночи позже разбирали по косточкам, чтобы выяснить, имеет ли право Генрих развестись с Екатериной Арагонской. Генрих утверждал, что его брак с Екатериной не имел законной силы, поскольку согласно Библии он был не вправе жениться на вдове брата. Екатерина же возражала, что это несущественный аргумент, потому что она не была истинной супругой Артуру: их брак «остался неосуществленным». Однако сторонники Генриха заявили, что «помнят», как молодой Артур, выйдя из спальни после брачной ночи с Екатериной, попросил вина, чтобы освежиться после «долгого путешествия в Испанию» и обратно.
От побед и поражений Генриха VIII на любовном фронте в буквальном смысле зависела жизнь его ближайшего окружения. В июне 1540 года был арестован первый советник Генриха Томас Кромвель. Именно он устроил четвертый брак короля – с Анной Клевской. Генриха уговорили жениться на ней лишь потому, что Кромвель считал необходимым заключить союз с германским княжеством Клеве. Когда король увидел свою суженую, он был страшно разочарован ее внешностью. Чтобы поскорее избавиться от супруги, он велел Кромвелю что-нибудь придумать, чтобы придворные не говорили, будто его брак с Анной не был скреплен совокуплением из-за ее физической непривлекательности. Кромвель послушно выполнил поручение короля, цитируя его слова: «Я потрогал ее живот и груди и понял, насколько я могу судить, что она не девица. Это поразило меня в самое сердце, да так сильно, что я не нашел в себе ни желания, ни смелости продолжать». Но как только брак Генриха с Анной благодаря «свидетельству» Кромвеля был признан недействительным и расторгнут, у короля не осталось причин видеть своего бывшего фаворита живым. 28 июля 1540 года Томаса Кромвеля казнили.
До начала XIX века раздевание невесты также являлось спальным ритуалом, проходившим в присутствии посторонних. Оно включало в себя разбрасывание вещей, подобно тому, как сегодня бросают букеты и конфетти. Друзья жениха «стягивали с невесты подвязки» и прикрепляли их к своим шляпам. Подружки невесты несли новобрачную в спальный покой, «раздевали ее и укладывали в постель… Друзья жениха брали в руки чулки невесты, подружки невесты – чулки жениха. Те и другие садились в ногах кровати и бросали чулки через головы».