Путь воина
– Мне приснилось, как ты участвуешь в бою. Нет, ничего не говори. Мои сны – я знаю, ты в них не веришь. Даже когда они сбываются. Давай пойдем в спальню. Нет, я вовсе тебя не соблазняю. Просто в твоих глазах читается усталость. И выглядят они как лужи, окруженные черной землей.
– В них тоже – застой?
Это замечание заставило Ланж улыбнуться.
– Нет, застоя в них нет.
– Еще чуть-чуть, – прошептал Першоу. – Еще чуть-чуть, и мы пойдем. Я только закончу с отчетом.
– Он не может подождать?
– Я хочу быстрее разделаться с этим – о драке.
– Драке двух командиров звеньев? Баста и Хорхе?
– Да. Какой позор для моих подчиненных. Этот вольнорожденный засранец смог так легко победить вернорожденного в дурацкой потасовке.
– Дурацкой? Но, кажется. Воет оскорбил Хорхе.
– Правильно. Будь они оба вернорожденными, ни о каком позоре речи бы не было. Но Хорхе здорово отвалтузил Баста – чуть не сломал ему шею, – а все эти вольнорожденные обезьяны стояли вокруг и подзадоривали его. Это омерзительно.
Хотя эмоции редко проявлялись на лице Першоу, сейчас в его глазах и опущенных уголках губ явно читалось отвращение.
– Хорхе – хороший воин, хотя и вольнорожденный, – мягко заметила Ланж. – Меня там не было, но я представляю, как он разделался с Бастом.
– Тем не менее Хорхе следовало быть посообразительней и не ввязываться в драку. Я хочу, чтобы вольнорожденные понимали, что я не желаю никаких конфликтов между ними и вернорожденными, и они должны... должны...
– Знать свое место? Позволять вытирать об себя ноги нам, вернорожденным? Вообще притихнуть и задавить в себе воина?
Першоу улыбнулся. Это случалось с ним редко, и Ланж старалась запоминать такие моменты.
– Я принимаю критику, Ланж. Но истина состоит в том, что я вообще ненавижу командовать вольнорожденными. Если бы я только мог, я бы отправил их всех куда-нибудь подальше и имел бы дело только с ребятами из генного пула.
– Я понимаю. Но до тех пор, пока под твоей командой находится хотя бы один вольнорожденный, особенно если он так независим, как этот Хорхе, ты должен ждать неприятностей. Ты наказал его?
– Я пытался. Но он использовал Шуркай.
Ланж удивленно подняла брови.
– Да? Я не ожидала, что Хорхе удастся успешно исполнить Ритуал Прощения. Его надменность...
– Я и не говорю, что этот «вольняга» хорошо его исполнил. Он был надменен, как всегда. Но я принял Ритуал. Я не мог иначе, воут?
– Ут. А теперь тебе нужно обо всем этом забыть.
– Я не могу. Хорхе как мина на моем пути. Наступи на него – и он взорвется. Будет еще больше неприятностей.
Ланж кивнула.
– Хорошо, тогда действительно вымести всю свою злобу в отчете. Такие инциденты не украсят послужной список Хорхе.
Першоу пожал плечами.
– Послужной список для вольнорожденного – это пустой звук. Они не могут внести вклад в генный пул, так что им все равно.
Ланж коснулась ладонью его лба.
– Ты слишком много думаешь, Каэль Першоу. Тебе нужно отдохнуть. Приходи скорей ко мне.
Она вышла из кабинета. Еще несколько минут Першоу трудился над отчетом, но затем понял, что ему так и не удается собраться с мыслями. «Наверное, случится что-то важное», – решил он.
Но когда, менее чем через полсуток, это «важное» действительно произошло, Першоу был несказанно удивлен.
– Чем вольнорожденный командир звена отличается от грязной свиньи в униформе Клана?
– Я не знаю, Баст. Чем?
– Грязная свинья вполне может нести службу на передовой.
Все захохотали. Баст тоже. Человек, впервые попавший в компанию воинов, ни за что бы не догадался, что подобный звериный рык означает смех.
Эйден понимал, что шутка направлена против него, однако это его удивило: неужели Баст не чувствует, что он только что вошел в помещение и стоит всего в нескольких шагах позади? Как человек может быть настолько глуп? Баст все еще носил гипсовый «воротник» после драки, которая произошла, когда он оскорбил Эйдена и тот локтем повредил ему шею. Эйдену и сейчас очень захотелось подкрасться к Басту сзади и всадить «воротник» в уже полураздавленную шею этого вернорожденного.
Но словно невидимый ошейник был надет на его собственную шею – он не мог ничего сделать. Не проронив ни слова, не показывая вида, что услышал издевательскую шутку Баста, Эйден подошел к бару офицерской комнаты и заказал огнефир. Этот напиток был сейчас популярен в среде вольнорожденных и представлял собой крайне ядреную смесь, которую никто кроме дерзких «вольняг» не отваживался поднести к губам. Эйден не стал пить залпом, а задержал жидкость во рту. Ощущение было такое, будто растворяется зубная эмаль.
Офицерская комната выглядела столь же заурядно, как и другие помещения на станции. И мебель, и стены, и пол были размалеваны желтовато-серыми, грязно-коричневыми и тошнотворно-зелеными красками. Порой Эйдену казалось, что приятнее было бы отправиться в джунгли, чем сидеть здесь, хотя там, в джунглях, по рассказам, водились страшно ядовитые ящеры, укус которых выводил из строя «ногу» боевого робота. Это, конечно, всего лишь безумная солдатская байка, но у Эйдена совершенно отсутствовало желание ее проверять. К сожалению, как раз из его подразделения, полностью состоящего из вольнорожденных и потому самого низкого в командной иерархии, выбирали людей для операций в джунглях. До сей поры воины видели там лишь зловещие корявые деревья, на коре которых выступал сок, выделявший ядовитые испарения, и животных, настолько быстро скрывавшихся в переплетении ветвей и лиан, что не было никакой возможности их разглядеть. Кроме того, однажды, в свободное от дежурства время, Эйден обнаружил какие-то цветы с красивыми кроваво-красными лепестками, покрытые ярко-желтыми полосами. Он принес несколько цветков в лабораторию станции и выяснил, что они ученым известны, называются «Кровавые Лепестки» и вполне успешно могут применяться в медицине. Извлеченную из них сыворотку вскоре испробовали на нескольких воинах и техниках, подцепивших на Глории странную инфекцию, симптомами которой были сонливость и слабость. Хотя полностью люди не вылечились, оказалось, что сыворотка временно улучшает состояние и возвращает на несколько часов силы...