Шанс для неудачников. Том 1
– Похоже, что твое подсознание это оправдание не устраивает.
– Возможно, – согласился я. – А почему именно Белиз?
– Земля, – сказал Холден. – Твоя родная планета и последнее место на ней, где было тихо и спокойно.
– Раз уж мы оба здесь, ответь на один вопрос…
– Кто я?
– Да.
Он покачал головой:
– Не могу. Я – всего лишь плод твоего подсознания, и я знаю только то, что известно тебе. А ты понятия не имеешь, кто я такой.
– Сколько времени прошло с начала полета?
– Не знаю.
– Гастингс еще жив?
– Не знаю.
– Похоже, толку от тебя немного.
– Ну, извини. И потом, для покойников должны быть скидки.
– Ты и при жизни обожал недоговаривать.
– Помимо этого у меня были и другие достоинства, – вот уж воистину, сон разума рождает чудовищ.
– Могу ли я подрихтовать воображаемую нижнюю челюсть – порождение моего подсознания?
– Ты можешь попробовать, – кивнул он. – А можешь продолжать пить воображаемое пиво и любоваться закатом. Благо, пиво тут всегда холодное, а закат будет длиться столько, сколько ты захочешь.
– Я все же предпочел бы другую компанию.
– Над этим я не властен, – развел руками Холден. – Но не сомневаюсь, что я – не самое худшее, что тебе могло привидеться. Тебе могли бы сниться скаари и их чертовы танки, например. Едва ли это было бы очень приятно.
– В этом что-то есть, – согласился я.
– Наслаждайся отдыхом, – посоветовал Холден. – Как бы ни повернулась ситуация на «Одиссее», эта передышка вполне может стать последней для всего вашего экипажа.
Часть первая
Дивный новый мир
Глава 1
Боль.
Визерс не предупреждал, что это будет так больно.
Каждую клеточку моего тела будто бы поджаривали на адском огне. Мне казалось, что моя кровь кипит, глаза вот-вот взорвутся, а мозг уже готов хлынуть из ушей горячей серой массой. Я орал бы во весь голос, но легким не хватало воздуха.
Это было невыносимо. Я попытался потерять сознание и вернуться в Белиз, к Холдену и холодному пиву, но у меня ничего не вышло. Наверное, это было правильно. Из ада не может быть такого легкого выхода.
Чтобы не сойти с ума от боли, я принялся считать, но сбился уже на второй сотне. Тогда я начал напевать все известные мне песенки, и… Не могу сказать, что это сильно помогало, но через какое-то время ад отступил.
Боль все еще присутствовала, но стала терпимой. Перед глазами плыла кровавая пелена, кислород ворвался в легкие живительной струей прохлады, и тогда… тогда я сказал, а точнее, прохрипел все, что у меня накопилось, и сделал это на всех известных мне языках.
Или мне только показалось, что я это сделал.
Тем не менее я довел свою тираду до логического завершения и только после этого потерял сознание.
Во тьме ко мне пришли голоса.
– Это он?
– Да, несомненно. Генетическая карта полностью совпадает.
– Мозг не пострадал?
– Не должен был. Здесь установлено самое совершенное на тот момент оборудование.
– Наше оборудование не тестировалось на людях.
– Они внесли изменения в конструкцию с поправкой на то, что криостазис будет использоваться для людей, и я полагаю, что все будет нормально.
– Полагаете?
– Я – всего лишь корабельный врач, а не криохирург. Я предлагал подождать…
– А еще вы говорили, что оборудование автономно и процедура вообще не требует вашего вмешательства.
– Да, я говорил…
– Тем не менее двое уже мертвы, а один полностью потерял память.
– Вероятность подобного исхода никогда нельзя исключить.
– И тем не менее вы настаиваете, что с этим все будет в порядке?
– Точно я смогу сказать только после того, как он придет в себя.
– Как скоро это случится?
– Судя по показаниям приборов, это уже случилось.
– Да? Но он все еще выглядит как овощ. Эй! Ты меня слышишь?
Вряд ли поблизости находился кто-то еще, к кому мог быть обращен этот вопрос, и я принял его на свой счет.
Первым делом я попытался открыть глаза, и, несмотря на успех этого предприятия, ясности оно не добавило. Перед глазами стояла красная завеса, которую кое-где прореживали белые пятна.
– Моргните, если вы меня слышите, – сказал второй голос.
В отличие от первого, властного и несколько грубоватого, он мог принадлежать человеку, который пытался быть вежливым со всеми окружающими. Как правило, окружающие не слишком жалуют таких людей.
Я моргнул. Движения век вызвали новый приступ головной боли.
– Вы ничего не видите? Моргните один раз, если да.
Скотина, знал бы ты, чего мне это стоит… Я снова моргнул.
– Ты Алекс Стоун?
– Конечно, он Алекс Стоун. – Во втором голосе прорезались нотки раздражения. – Генетическая карта…
– Плевать я хотел на генетическую карту. Мне нужно знать, насколько он осознает происходящее.
– П… п… – прохрипел я.
– Пить? – уточнил второй голос. – Вам сейчас нельзя пить. Криожидкость еще полностью не выведена из организма и…
– Пп… пошли вы оба, – со второй попытки у меня таки получилось. Надо ли говорить, что это вызвало новый приступ мигрени? – Оставьте меня в покое.
– Вот видите, речевые функции к нему уже возвращаются, – произнес второй голос. – И лучшее, что мы сейчас можем сделать, это действительно оставить его в покое.
– Но я…
– Понимаю, что вам не терпится с ним поговорить. Но сейчас вряд ли он готов вас слушать.
Следующий период я помню смутно.
Боль накатывала волнами, я то и дело проваливался в забытье, но в Белиз, к Холдену, вернуться мне так и не удалось.
В те редкие моменты, когда я был в сознании и боль казалась терпимой, я пытался проанализировать текущую ситуацию. Мысли путались, и получалось плохо.
Очевидно, я все еще был на борту «Одиссея».
Очевидно, кто-то еще был на борту «Одиссея», и этот кто-то размораживал людей. Размораживал не просто так, а потому что ему что-то было нужно.
Неужели прошло двести пятьдесят лет и мы прилетели на Борхес? Почему-то я был уверен, что это не так.
В голосах людей было что-то знакомое. Не то чтобы я знал эти голоса, но у обоих присутствовал очень характерный гортанный акцент, который не так уж часто встретишь у людей…
У людей не встретишь…
У людей…
У людей…
Это не люди, внезапно понял я. Это кленнонцы.
А значит, нам конец.
Я попытался себя убедить, что это не могут быть кленнонцы. Им просто неоткуда тут взяться.
Когда мы взлетали с Веннту, никаких кленнонцев на борту не было. Откуда бы они взялись теперь? Взяли на абордаж корабль, движущийся с релятивистскими скоростями?
Но это их фирменное «р» трудно с чем-то перепутать…
Хорошо, допустим, что это кленнонцы. Тогда почему мы еще живы?
Потому что им что-то нужно. Скорее всего, они хотят знать, что произошло на Веннту, а никто за пределами нашего корабля не обладает знаниями о гиперпространственном шторме, который устроил Визерс.
Сколько же лет прошло с тех пор? Неужели стороны успели обзавестись новым прыжковым флотом, или же в расчеты генерала вкралась какая-то ошибка?
Но если это кленнонцы, то они могли прилететь сюда только на прыжковом корабле. Путешествие с досветовыми скоростями отняло бы у них слишком много времени. Я попытался подсчитать, сколько именно времени им бы на это потребовалось, но тут снова накатила боль, и я провалился во тьму.
Зрение ко мне понемногу возвращалось. Окружающее по-прежнему было представлено в красно-белых тонах, но теперь белые пятна начали принимать конкретные очертания.
Более-менее узнаваемые.
По крайней мере, мне показалось, что я узнал потолок и корабельные светильники. Похоже, мы все еще в космосе. Абордаж на релятивистских скоростях все-таки возможен, или кленнонцы овладели сложным искусством телепортации и материализовались прямо на нашем корабле?