Ты - задира (СИ)

— Ну, как зовут твою очаровательную дочь, Наташа? — мужчина, сидящий рядом со мной, повернулся ко мне и широко улыбнулся, показав белоснежные зубы.
— Карина, — ответила мама, накалывая на вилку кусочек мяса. — Она у меня выпускается. А вашего как?
— Павел. Оболдуй ещё тот, да, Пашка?
— Отец… — недовольно сказал парень, уклоняя голову от ладони отца.
Я наблюдала за этим спектаклем, и мне так хотелось сломать эту чёртову комедию, да вот только страх во мне какой-то поселился, как только в квартиру зашёл Паша. Боялась я тогда и слова сказать.
— Прости, Дима, не мог бы ты посмотреть кран позже у нас в ванной, а то протекает, зараза.
— А чего же не посмотреть. Мы, Смирновы, рукастые мужики, да, Паш?
Я чуть не упала под стол, после того, как посмотрела на реакцию моей матери. Ей рука потянулась к ножу, лежащему рядом, а глаза округлились, грудь вздымалась выше и выше, и вены на тоненьких ручках стали отчётливо видны. Каждый мускул на её лице и теле напрягся, и она подскочила из-за стола.
— Так это вы? — голос её дрожал, как никогда. — Это вы отец этого подонка?! — я чувствовала, что сейчас она заплачет, но молчала. — Пошли вон из моего дома!
Все резко встали из-за своих мест, а я поспешила успокаивать маму, которая направлялась с ножом в руке к Павлу. Он бешено посмотрел на меня, потом на Дмитрия, мчащегося к Наталье, а точнее к её ладони, и закричал:
— Да чтобы вы все тут провалились!
— Наташа, а что, собственно, происходит? — спрашивал Дима у моей матери, но глядя на меня.
— Я сказала — пошёл вон, иначе я убью и тебя, и твоего сыночка!
Дмитрий схватил её за запястье и сжал его, отчего нож выпал. Я, чувствуя, что скоро начнётся истерика, выбежала из кухни, а Павел за мной. Он остановил меня у двери моей комнаты и прижал к ней, держа за плечи. Он молчал, только смотрел в мои глаза, хлопая длинными бледными ресницами.
— Прости, я…
— Уходи. Иди домой, Паш, — отвечала я, сдерживая слезы.
— Нет, я… Я хотел сказать, я…
— Иди домой! — кричу я, окончательно сорвавшись на него. — Давай! — закрыла лицо ладонями и горько заплакала.
В слезах открыла дверь в комнату, а затем резко её хлопнула. В тот момент я не понимала, что движет мной и моими эмоциями. Почему я начала плакать и почему накричала на Пашу, который впервые в жизни сказал мне «прости». Мне было жаль мою маму, потому что я виновна в том, что её отношения не состоялись, потому что у неё много проблем и стрессов из-за меня.
Вдруг в комнату постучали. Я думала, что это мама, но как потом оказалось — нет. Я ответила, чтобы заходили. Подняла голову вверх и увидела Дмитрия, который медленно шёл к креслу, где я сидела. Первые мысли — кричать или бежать, но тут он произнёс:
— Карин, не бойся, — он поднял руки вверх, — я пришёл поговорить с тобой.
— Сядьте туда, — я указала пальцем на мою кровать напротив кресла.
— Знаешь, если тебе что-то будет нужно, то ты звони, вот моя визитка, — из кармана пиджака он вынул маленькую бумажку и положил мне её на тумбу рядом с кроватью.
— Зачем вы это говорите? Идите, вас ждёт сын.
— Просто знай, что если будут трудности, то звони. И да, я не знал, что это ты Карина Вавилова, поэтому я вынесу тебя из чёрного списка.
— Не утруждайтесь, ноги моём больше не будет в ваших заведениях.
— Что же, я поговорил с твоей мамой. Я здесь больше не появлюсь, поэтому звони, — улыбнулся он и молча вышел из моей комнаты.
Я вышла на кухню. Мама сидела за столом, наливая в бокал шампанское, а потом выпивая его залпом. Я присела рядом с ней и обняла, положив голову на плечо. Она обняла меня в ответ и стала шептать на ухо что-то неразборчивое.
— Я, по правде тебе сказать, могла ведь реально убить его.
========== Глава 3 ==========
Тем же вечером, хорошо всё обдумав и обсудив, я и мама решили не вспоминать больше о том дне. Во время разговора её всю трясло, как маленькую замёршую собачку, да и она едва ли могла связать слова. Я успокаивала её, гладила по голове, рукам, грела их своими ладонями, только чтобы мама не перетаскивала на себя мои же проблемы. Не надо было их тогда вообще пускать в квартиру. Сказал бы так, да сяк, а потом просто объяснила всё маме. Тогда бы точно не было никаких скандалов.
На утро я проснулась, как ни в чём не бывало, потому что как-то уже забыла о том, что произошло вчера. Только мне стоило выйти из комнаты и взглянуть на опечаленную мать, всё мигом вернулось, и я погрустнела так же, как и она. Мама лениво готовила для меня завтрак, и по её лицу я видела, что она точно не спала эту ночь.
Я подошла к ней позади и обняла, отчего она слегка вздрогнула, но улыбнулась. Мама повернулась ко мне, протирая лицо ладонью и продолжая улыбаться.
— У вас в школе будет вечер литературы, как в прошлом году? Я бы пришла, посмотрела. Ты у меня такая артистка! — продолжала она, гладя меня по волосам.
— Наверное, будет, но я вряд ли буду выступать…
— Это почему? Ты слышала, как ты читаешь стихи?
— Слышала, мам, но есть проблема, по которой я не могу выйти на сцену.
— Так, — она присела за стол и посмотрела на меня, сделав серьёзное лицо. — Говори немедленно, иначе я выбью из тебя эту информацию, — конечно, я знала, что она шутит. Мама никогда не била меня, разве что подзатыльников давала.
— Теперь все знают, что… Что мне нравится Паша! Да! Говори, что хочешь, но мне плевать! Я с этим ничего не могу сделать! — и тут меня понесло. — Не говори, что я дура, я и так это знаю, хватит мне этих нравоучений твоих! — резко виски начали пульсировать, и я замолчала, схватившись за голову.
Вокруг всё закружилось, меня затошнило, и ноги меня понесли, чёрт знает, куда. Мама подскочила с места и хватанула меня за локоть.
— Эй, Карин, ты чего? Голова болит? Таблетку дать?
— Нет… Нет-нет, не надо, это пройдёт, не волнуйся.
Я быстро спохватилась и побежала в ванную, а мама так и осталась там, на кухне.
***
Я зашла в класс, и прям сразу мне на глаза попалась учительница по литературе — Светлана Ивановна — стильная, высокая, молодая, но не считающая учеников своими друзьями, преподавательница. Она поздоровалась со мной и, взяв за руку, вывела в коридор. Я сразу поняла, что к чему, но дома уже решила, что в этом году я ничего читать не буду.
Если я после того случая выйду на сцену, то мне будет стыдно, будет казаться, что все об этом знают. Они будут говорить, как я унижалась и пресмыкалась перед Павлом, не зная всей ситуации. Хотя, может, это и так. Школа — дом сплетен.
— Я не буду читать в этом году, — мгновенно сказала я, скрестив руки на груди.
Светлана Ивановна удивлённо и озлоблённо посмотрела на меня.
— Не поняла? Это, кто отказывается? Лучший чтец? Победитель олимпиад по литературе? Мамочка моя дорогая, — Светлана, перекрестивши себя три раза, начала крестить меня. — Ну, одно стихотворение, пожалуйста, Карина.
— Нет.
— Вавилова! Хочешь двойку по моему предмету и мать в школу?
— Не надо маму. Хорошо, я согласна. Только, если позволите, я сама выберу стихотворение, которое буду читать. У нас есть тематика?
— Особой тематики нет, но не бери стихи про родину, ты ведь знаешь, что они мало кому интересны из нашей школы, — с намёком ответила она и вручила мне в руку какую-то бумажку. — Вот, это инструкция по поводу мероприятия, — Светлана ушла.
Выбор стихотворений мне тогда предстоял широкий, и мне уже не терпелось придти домой и сидеть выбирать, часа так два или, может, даже три.
На уроках я только и думала о том, как Паша смотрел на меня, как говорил его невинное, что необычно, «прости». За что? За что я должна простить его? За всё то, что он мне напакостил или за то, что выкрикнул: «Да чтобы вы все провалились»? Я надеялась, что и за то, и за это.
На алгебре меня посетила мысль, что нам нужно поговорить, но от неё моё тело затрясло так, что даже и ручка выпала из дрожащих пальцев. Я чувствовала, как резкий пот пронзает меня, начинает кружиться голова, и мне хотелось закричать от такой боли в висках. Я сжимала ладонь в кулак, немного впиваясь ногтями в кожу, но не чувствовала эту боль, а лишь ту, что исходила от сдавливания висков.