1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 3. Октябрь-декабрь

Иначе говоря, Онда слышал о LittlePeople. Знает ли, что это означает, — другой вопрос. Но сам термин для него не в диковинку, это уж точно.
Загасив дотлевшую сигарету, Усикава немного поразмышлял об этом и опять закурил. На риск заболеть раком легких он давно уже махнул рукой. Никотин необходим ему, чтобы сосредоточиться. Когда не знаешь, что с тобой случится через пару-тройку дней, к чему беспокоиться о болезнях, которые доконают тебя лет через десять-пятнадцать?
К середине третьей сигареты в голову пришла одна занятная мысль. А что, подумал Усикава. Чем черт не шутит?
  
Глава 2
 
АОМАМЭ
Одиночка, но не одинока
Когда за окном темнеет, Аомамэ выходит на балкон, садится в пластиковое кресло и наблюдает за детской площадкой в маленьком парке через дорогу. Наблюдение это становится главным занятием каждого дня — и определяющим для всей дальнейшей жизни. Ясно ли, пасмурно, идет ли дождь — оно продолжается. Наступает октябрь, воздух с каждым днем все прохладнее. Зябкими вечерами Аомамэ одевается теплее, заворачивается в плед и пьет горячее какао. Последив за детской горкой примерно до половины одиннадцатого, она уходит с балкона, не спеша отогревается в горячей ванне и ложится спать.
Конечно, Тэнго может появиться и днем. Но это вряд ли. Если уж он решит прийти сюда снова, — это случится с наступлением темноты, при свете фонаря, и в небе будут отчетливо сиять две луны. Наскоро поужинав, Аомамэ одевается так, чтобы в нужный момент сразу выбежать на улицу, поправляет прическу, садится в садовое кресло и неотрывно смотрит на горку. Держа наготове пистолет и бинокль «Никон». Она боится отлучиться в туалет, чтобы не пропустить появление Тэнго, поэтому пьет лишь какао.
Так продолжается вечер за вечером — без перерывов и выходных. Она не читает книги, не слушает музыку; просто пытается уловить каждый шорох улицы и наблюдает за детской площадкой. Почти не меняет позы; лишь иногда поднимает голову и — если только не пасмурно — убеждается, что в небе над нею по-прежнему две луны. И вновь опускает взгляд. Так они и следят, все втроем: Аомамэ за парком, а луны — за Аомамэ. Но Тэнго не появляется.
Прохожие в вечерний парк заглядывают нечасто. Иногда забредают влюбленные парочки. Садятся на скамейку и, держа друг друга за руки, торопливо и смущенно пробуют целоваться. Но сам парк слишком маленький, а свет у фонаря слишком яркий, поэтому долго никто не выдерживает, и они уходят куда-то еще. Некоторые забредают сюда в поисках туалета, но видят, что дверь заперта, и уходят, вздыхая или ругаясь. Временами на скамейке сидит, свесив голову, какой-нибудь клерк в костюме и галстуке — то ли надеется протрезветь после корпоративной пьянки, то ли просто не хочет возвращаться домой. Перед сном каждый вечер выгуливает пса одинокий старик. Собака и дед никак не общаются между собой и, похоже, одинаково устали от жизни.
Но чаще всего в вечернем парке — ни души. Не видать даже кошек. Только фонарь заливает холодным, бездушным светом качели, горку, песочницу и запертый туалет. Если смотреть на этот пейзаж очень долго, начинает казаться, что ты остался один на совершенно безлюдной планете. Или угодил в то кино про ядерную катастрофу. Как там оно называлось… «На последнем берегу»?
Однако Аомамэ сосредоточенно следит за парком дальше. Точно матрос с высокой мачты высматривает в море косяки рыб и перископы вражьих подлодок. Хотя ее внимательный взгляд выискивает лишь одно: фигуру Тэнго Каваны.
А может, Тэнго живет в другом городе и только в тот вечер случайно оказался здесь? Если так, шансы вновь увидеть его в этом парке практически равны нулю. Но скорее всего, это не так, решила Аомамэ. И одежда, и поведение Тэнго, сидевшего тогда на горке, говорили о том, что он вышел из дому погулять перед сном и по дороге решил заглянуть в этот парк. Просто чтобы лучше разглядеть две висящие в небе луны. А значит, он живет где-то недалеко — так, что и пешком дойти можно.
В Коэндзи вообще нелегко найти место, откуда можно спокойно смотреть на луны. Район этот — плоский, как стол; высоток раз-два и обчелся. И если Тэнго снова захочется посмотреть на луны, лучшего места, чем эта горка, пожалуй, не сыскать во всей округе. Тихо, никто не мешает… Да, именно за этим Тэнго сюда и придет, почти убедила себя Аомамэ. Но тут же и осеклась: вряд ли все так уж просто. Наверняка он уже подыскал крышу какого-нибудь здания, откуда наблюдать эти чертовы луны еще удобней.
Аомамэ резко потрясла головой. Только не заморачивайся, велела она себе. Тебе остается лишь верить, что Тэнго появится здесь еще раз, а значит, надо сидеть и ждать. К тому же, пока и тебе самой никуда отсюда не деться; а этот парк — единственное место, где ваши с Тэнго реальности снова пересеклись.
Аомамэ не спустила курок.
Это было в начале сентября, и она стояла в кармане аварийного выхода с Третьей скоростной магистрали, щурясь от слепящего солнца. Со вставленным в рот черным дулом пистолета «хеклер-унд-кох». В костюме от Дзюнко Симады и на каблучках от Шарля Жордана.
Люди таращились на нее из машин; никто не понимал, что происходит и чего ожидать. Ни женщина средних лет в серебристом «Мерседесе»-купе. Ни загорелые дальнобойщики в высоких кабинах фур. На глазах у этих людей она собиралась выбить себе мозги пулей девяти миллиметров в диаметре. Никакого другого способа покинуть реальность 1Q84 года у нее было. А поступив так, она могла бы спасти жизнь Тэнго. По крайней мере, это пообещал ей Лидер. В обмен на то, чтоб она отправила его на тот свет.
Она совсем не жалела, что умирает. Все было предрешено — с той минуты, когда ее затянуло в это проклятое «Тысяча Невестьсот» по уже сочиненному кем-то сценарию. Какой же смысл прозябать одиночкой в этом сбрендившем мире, где в небе болтаются две луны, а людскими судьбами распоряжаются никому не ведомые LittlePeople?
И все-таки она не спустила курок. В последний момент указательный палец разжался, и она вытащила дуло изо рта. И словно человек, наконец-то выплывший на поверхность с глубокого морского дна, судорожно, во все легкие, вдохнула — и тут же выдохнула.
Она не стала лишать себя жизни потому, что вдруг услышала чей-то далекий голос. Никаких больше звуков в ту секунду не раздавалось. С момента, когда пистолетное дуло оказалось у нее меж зубов, она точно оглохла. Вокруг стало тихо, как в океанской пучине. При этом Смерть вовсе не казалась темной или ужасной; она обнимала Аомамэ естественно и очевидно, как воды в материнской утробе. «Неплохо», — подумала Аомамэ. И даже почти улыбнулась. А затем услышала Голос.
Похоже, к ней обращались откуда-то издалека, если не из забытого прошлого. Сам голос вроде был незнакомым. Однако он словно прорывался к ее ушам через несколько поворотов какого-то лабиринта, из-за чего интонация и тембр безнадежно искажались. Оставался лишь голый, лишенный всяких эмоций смысл сказанного. Но даже в этой оболочке от голоса Аомамэ вдруг различила давно забытую теплоту. Казалось, ее звали по имени.
Ослабив палец на спусковой скобе, она прищурилась — и вслушалась, пытаясь уловить, что же ей говорят. Но сколько ни напрягала слух, разобрала (или решила, что разобрала) лишь собственное имя. Все остальные звуки напоминали скорее вой ветра в гулкой пещере. Затем голос отдалился, стал совсем неразборчивым и пропал. Пустота, окутавшая Аомамэ, наконец-то исчезла, а все окружающие звуки нахлынули разом — так резко, будто из ушей вдруг вынули пробки. И, словно очнувшись, она ощутила, что желания сводить счеты с жизнью у нее больше нет.
А вдруг я снова увижусь с Тэнго в том маленьком парке? — подумала она. Помереть-то можно и после. Почему бы еще хоть раз не попытать этот шанс? Ведь жить, то есть не умирать — это еще и реальный шанс встретиться с ним! Я хочу жить, твердо решила она. С очень странной уверенностью — какой она, пожалуй, не ощущала с рождения.