Ядовитый цветок
— Налей. Я боюсь, как бы после моего заявления с тобой не случилось нечто подобное. Только наоборот. Прости, Самуил, я знаю, что удивлю тебя… — Отпив вина, Сандра подняла глаза на своего собеседника. — Мы перебираемся в Калифорнию. Дастин будет руководить редакцией, а я — греться на солнышке… Честно говоря, этот дом… Здесь слишком много печальных воспоминаний. Мне хочется начать все заново и по-другому!
— Понимаю, понимаю, детка… Это вполне логично…
— Ты беспокоишься о моей компании? Я все решила, Сэм. Поправь меня, если скажу глупость. В общем, не важно, как это осуществить, ты знаешь сам. Важна суть. Ты покупаешь у меня ровно столько акций, сколько нужно, чтобы войти в совет директоров компании. И я оформляю все необходимые доверенности на ведение дел от моего лица мистеру Шольцу… Не улыбайся моей наивности, Сэм. Я знаю, что ты не миллионер. Но сумму моей прибыли за год я дарю тебе. Ее хватит на приобретение акций?
— Господи, девочка, ты совсем ребенок! В деловом мире не ведут себя столь расточительно, если не хотят попасть в долговую тюрьму.
— Нет, в деловом мире сомнительные подарки прикрывают выгодную сделку. — Возразила Сандра. — Я буду спокойна за компанию и свое состояние лишь в том случае, если мои интересы будет представлять друг… Ведь ты единственный человек на свете, на кого я могу положиться в делах «Маклин энд Керри».
— Спасибо, детка, ты растрогала старика. — Самуил с трудом сдержал слезы. Эта щедрая девочка делала ему царский подарок, не подозревая, что сама она — нищенка. «Ну постарайся, старина Сэм, продержись, сколько сможешь, — убеждал он себя. — А там что-нибудь решится само собой. Возможно, я выиграю в лотерею или сумею потрясающе сыграть на бирже. Бывают же чудеса. И тогда Сандра, сама того не ведая, снова разбогатеет».
— Могу заверить, что буду защищать твои интересы до последнего зуба… Надеюсь, со временем ты получишь возможность убедиться в этом. — Сказал он и вдруг понял, что испытывает к этой девочке несколько иные чувства, чем преданность и дружеское участие. — Ведь я люблю тебя, детка.
— Ну, тогда последний удар, Сэм. — Сандра передвинулась к Самуилу и протянула ему руку. — Пообещай, что будешь объективен и справедлив, как с собственной дочерью. Самуил подхватил её ладонь и слегка пожал её. Послушай внимательно мои соображения. — Сандра набрала побольше воздуха, как старательная ученица на ответственном экзамене. — У меня нет близких родственников и людей. которых я могла назвать моими наследниками… Не исключено, что стану счастливой матерью… Но возможно и другое. Ты же знаешь, я не слишком здоровая женщина и роды могут стоить мне жизни… И если даже не роды… Я не могу оставить все просто так.
Самуил напряженно молчал, предполагая дальнейший ход мысли Сандры.
— Мне известно, что ты не очень доверяешь бескорыстию Дастина. Если подумать — это справедливо… Я убеждена, что муж любит меня. Конечно, все может измениться, и прочее, прочее… Дастин отказался в брачном контракте заявлять претензии на мою собственность. Думаю, его не надо смущать моим завещанием. Эта бумага будет храниться у тебя, Сэм, на всякий случай… Ну, на всякий ужасный, идиотский, невозможный случай. И никто не будет знать об этом. О'кей?
— О чем, детка, ты не сказала, что хочешь написать в своем завещании. — Кисло заметил Самуил.
— Ах, это же ясно. Основным наследником в случае отсутствия детей я объявляю Дастина… Согласись, будет он меня любить по-прежнему или охладеет — Дастин достоин богатства и он сумеет распорядиться им справедливо.
Самуил вздохнул:
— Не стану спорить. Но условие секретности должно быть соблюдено. Зачем взваливать на плечи парня такую ответственность.
— Верно. — Нахмурилась Сандра. — Я думала о том, что своим завещанием как бы покупаю любовь мужа. Дастин почувствовал бы себя очень неловко в роли наследника миллионов. Бедняге пришлось бы проявлять нежность и участие, когда любовь угаснет. Ему лучше не знать о завещанных мною деньгах.
— Ну, не стоит так печально смотреть на семейную жизнь, множество пар доживают до золотой свадьбы, не утратив привязанности друг к другу. Сказал Самуил и подумал: «Эх, детка! Все равно наоборот: страсть красавчика не иссякнет до тех пор, пока он не узнает, что женился на бедной и стал наследником мифического состояния».
Глава 8
Несмотря на вертящиеся под потолком лопасти мощного вентилятора, в комнате стояла влажная духота. Сквозь спущенные жалюзи пробивались лучи утреннего бразильского солнца, оставляя на пестром коврике в изголовье кровати яркие полосы. С плетеных кресел свешивались наскоро сброшенные вещи, вокруг вазы с фруктами, стоящей на низеньком столике, кружили мухи. Одна из них неспешно обследовала стенки пустых стаканов с желтоватой жидкостью на донышке.
Клер ненавидела эту комнату и этот жалкий поселок с гордым названием Лос-Энсимас, где проходили съемки эпизодов к бесконечному сериалу «Сладкая месть», и сам сериал, в котором ей приходилось изображать благороднейшую, но властную матрону, испытывающую порочную страсть к собственному конюху.
Уже три дня она страдала от жары, отсутствия привычного комфорта в убогом кемпинге, куда бразильский администратор фильма засунул приехавших американцев. Конечно, она не удержалась бы от грандиозного скандала, если бы все не переменилось вчера вечером. Протянув руку, Клер коснулась груди лежащего рядом мужчины, провела ладонью по его крепкому, подтянутому животу, опускаясь все ниже.
Он сел, протирая глаза и морщась от головной боли.
— Что, немного перебрал, малыш? — Налив виски, Клер плеснула содовой воды и протянула стакан своему любовнику. Тот выпил и глубоко вдохнул жаркий воздух, раздувая грудную клетку. Потом выдохнул через нос, по-йоговски подтянув под ребра брюшной пресс, и весело посмотрел на нее:
— Кажется, полегчало. Послушай, ты сегодня ни разу не назвала меня «сладким» и я не услышал ни одного лестного слова в адрес предмета, который тебе так нравился. Это что — обида или охлаждение?
Клер засмеялась:
— Это перестановка фигур. Рокировка, как говорят шахматисты… Думаешь, я не знала, что бешу тебя своими постельными монологами? Хм, конечно, знала. Но ты принадлежал мне, понимаешь? Ты был моей собственностью и я имела полное право вести себя так, как хочется мне. А мне нравилось помучать тебя, мой нежнейший эстет, предпочитающий трахаться под Бетховена. Теперь ситуация изменилась: преуспевающая, но, увы, не совсем юная звезда Клер Ривз заманила в постель главу солидной газеты, чтобы усладить и привязать к себе. Она с нетерпением ждет, когда «Ироничный наблюдатель» вспомнит о «яркой, колоритной актрисе», которой он некогда уделял столько внимания. — Голос Клер, продолжавшей ласкать Дастина, перешел на томное мурлыканье. — Ведь ты ещё способен замечать кого-то, кроме своей парализованной куклы?
— Если сомневаешься, то зачем выманила меня сюда? Репортаж с площадки «Сладкой мести» должен превратиться в сплошные дифирамбы в твой адрес, я правильно понял?
— А разве все не так? Ты не доволен мной, милый?
— Ты неподражаема, и знаешь это. Сегодня у меня возникло такое чувство, что я провел ночь с абсолютно неизвестной мне женщиной. Но это была именно та женщина, о которой я мечтал все эти месяцы.
— Естественно, дорогой, я же провожу на съемочной площадке по десять часов в день. И знаешь, чем я там занимаюсь? Млею от страсти, ну. буквально плавлюсь, как масло на солнце. Бразильский костюмер упаковывает мою грудь в такие корсажи, что не обнажиться просто невозможно. И, знаешь, всякий раз, как он появляется рядом, вот эти штуки (Клер приподняла свои груди) буквально рвутся к нему навстречу! Это и есть великая сила искусства.
— Кто же так возбудил мою девочку?
— Ах, милый! Ты совсем не в курсе нашего сериала. Конюх! Мой личный конюх — здоровенный детина с приплюснутым носом, весь в волосах и огромными масластыми ручищами! Педро Фуэнтос действительно был жокеем… — Клер опустила ресницы. — Интимные сцены удаются ему совсем неплохо. Такие мощные данные…