Ядовитый цветок

— Я тосковала без тебя, Дастин. Оказывается, мои чувства серьезней, чем я полагала… Но кроме того — я твой друг и союзник, что бы ты ни затеял. Запомни это… И у меня есть, чем удивить тебя. — Сказала на прощание Клер, явно стараясь заинтриговать Дастина.
И вот он здесь. Ночь, проведенная в номере Клер, довела Дастина до исступления. Он чувствовал усталость, изнеможение и при этом — прилив бурлящей энергии, постепенно вливающийся в его стосковавшееся по настоящему сексу тело. Поджидая Клер под ветвями пальм, скрывающих от дороги бунгало, Дастин решил, что постарается сохранить близость с Клер, расплачиваясь за неё потоком хвалебных статей. «Она этого стоит! — Улыбнулся он, вспомнив отснятый сегодня эпизод «самоубийства» героини Клер. — Сколько самообладания, силы и мастерства понадобилось этой женщине, что бы после бурной ночи раз восемь «захлебываться» в мутных волнах, пенящихся у каменного утеса! В сорокаградусную жару, с колоссальным париком и прилепленными водостойким клеем ресницами!»
Дастин никогда не сомневался, что съемочный процесс даже самых «горячих» постельных сцен способен возбудить лишь совершенно сдвинутого эротомана. «Фабрика грез» работала на низкопробном «топливе» — усталость, раздражительность, вражда, хаос и сумятица, полные нелепостей и смехотворных накладок трудовые будни не оставляли места для теплых чувств.
Но пышногрудая Клер в мокром батисте, представляющем на обозрение все детали её тела, Клер, бессильно поникшая на руках волосатого силача, выносящего её из волны, заставляла, кажется, тяжело дышать не одного Дастина.
Из интервью с режиссером фильма Хорхе Бермудосом Дастин понял, что американская звезда не обошла его своим вниманием — уж очень восхвалял плотный смугляк героиню сериала. Да и «конюх», кажется, не остался обделенным. Дастин видел это по выражению его глаз, смотрящих на «мертвую» Клер. «Да этот парень едва удерживается, чтобы не трахнуть «самоубийцу» при всем честном народе! Неплохо порезвилась миссис Ривз!» — Подумал Дастин с неожиданной ревностью.
Собрав необходимые материалы, Дастин вернулся в бунгало. Нет, он не ревновал. Клер была и останется шлюхой. Она покупала его привязанность, помыкая бесправным рабом. Она включала софиты над любовной постелью и донимала его пошлым вздором в минуты самого острого наслаждения. Она испортила его карьеру и выгнала ни с чем, когда он молил о помощи. «Чертовка Клер! Теперь ты получишь настоящего хозяина, который сумеет взнуздать строптивую лошадку». — Решил Дастин, с наслаждением потягивая холодное пиво.
— Ах, ты уже здесь! Извини, задержалась, дорогой… Не представляешь, как я вымоталась. — Клер поставила на столик бумажный пакет с промасленными пятнами. — Прихватила в гриль-баре цыплят и кукурузные лепешки. Это как раз то, что мне категорически запрещено. Но ведь у нас праздник, да, милый? Я быстренько. — Взъерошив волосы Дастина, она исчезла и минут через десять появилась, свежая и прохладная после душа, набросив просторный хитон с бразильским орнаментом. Мокрые волосы Клер зачесала щеткой, но они спадали на лоб и щеки крупными завитками.
— А ты не пробовала сниматься без горы макияжа, Клер? Выглядишь фантастически.
— О чем ты? Меня же не приглашают в «большое кино», где требуется психологическая достоверность и неприукрашенная натура. Увы, моя участь умереть эффектной куколкой в полном гриме, прическе и не более, чем двадцати пяти, ну, максимум, тридцати лет.
— Тебе почти сорок?
— Тридцать девять, и ни года больше. Выпьем за это.
…Когда цыплята были съедены, а бутылка «Кальвадоса» наполовину опустела, Дастин значительно посмотрел в глаза Клер. Низкая скрипучая кровать в тесной комнате казалась ему сейчас самым вожделенным ложем.
— Как насчет того, чтобы порезвиться в соломе? Конюху не терпится объездить горячую лошадку. И хорошенько отхлестать.
— Постой. Вначале я хочу знать все.
— Все?
— Ну, как ты сумел подхватить эту дуреху? Или, может, она столь умна, что прибрала к рукам романтичного красавчика?
Дастину давно хотелось излить душу. Игра в любящего супруга стала доводить его до бешенства. Чем горячее пылали чувства Сандры, тем больше ожесточался Дастин. Поселившись в новом доме, молодая жена посвятила свою жизнь обожаемому супругу. Она ждала его, готовая выполнить любой каприз, она хотела знать о всех его делах, чтобы ободрить или утешить. Она не мыслила своего существования без Дастина, стремясь стать его наперсницей, помощницей, любимой.
Прикованный к Сандре, Дастин частенько жалел о своей «счастливой» женитьбе и чувствовал панический ужас, словно попавший в капкан зверь.
— Клер, я запутался. Наверно, ты была права: я — слабак… Вначале все шло просто здорово, будто кто-то подталкивал меня в спину… Мне нужны были сведения л «бриллианте Хоупа». Но миссис Линда, пообещавшая мне рассказать о судьбе своего семейства, связанную с влиянием камня, неожиданно скончалась. Прибыв в Даллас, я познакомился с её дочерью…
Сандру нельзя назвать даже хорошенькой. Однако она из тех милых, добрых дурнушек, которые могут нравиться. Ну, чисто по-человечески, из чувства жалости, сострадания…
— Ой, не надо мне пудрить мозги милосердием. Может, у кого-то оно и есть. Но у тебя, мальчик… У тебя в голове щелкал компьютер, подсчитывая её наследство. И это, конечно, «возбуждало сострадание». — Клер засмеялась. — Я так хорошо тебя понимаю, милый! Мой дурашка хоть и не в инвалидном кресле, но тоже не подарочек. А я вот держусь. И тоже — чисто из милосердия…
Они захохотали, подбодренные солидарностью.
— Не скрою — какое-то время радость победы над Диком — вожделенным для тысяч красоток денежным мешком, давала мне не меньше удовольствия, чем сексуальные приключения. Уверена, ты тоже не слишком мучился. — Клер с хрустом разломила поджаренного цыпленка и протянула Дастину половину.
— Знаешь, вначале меня это даже возбуждало. Инвалидное кресло, парализованные ноги и такая страсть!
— Она способна испытать удовольствие? — Удивилась Клер, обгладывая ножку.
— Сандра любит меня. Как может только любить двадцатипятилетняя девственница-калека своего кумира и соблазнителя. И она успела поверить в то, что близость с ней вдохновляет меня… Пару недель нашего медового месяца я творил чудеса супружеского усердия. Это было неосмотрительно… Откуда знать наивной дурехе, что страстная ночь «от и до» — далеко не норма и не обязательство, взятое на весь супружеский срок? Но именно это я доказывал ей целый месяц. Сперва по собственному энтузиазму, потом — по инерции. А теперь — как на эшафоте. Порой я думаю о разводе…
— Ну уж на мученика ты никак не похож! И аппетит будь здоров — что за столом. что в постели. — Клер разломила второго цыпленка. — А каковы условия брачного контракта?
— Идиотские! Ее адвокат — этакий святой друг семейства диккенсовских времен, естественно, заподозрил меня в корысти. Советовал девочке не торопиться со свадьбой, получше приглядеться к своему избраннику. Это пугало меня больше всего. Чутье подсказало, что надо разыграть бескорыстного влюбленного, уступая свои позиции. Я отказался от всех притязаний на имущество жены, проявляя полное равнодушие к миллионам, и сорвал приличный куш — получил издательство.
— Но что будет в случае развода? Сумеешь ли ты удержать в руках свою фабрику сплетен? Да-а… Похоже, надо вновь прицениться к той квартире на чердаке, которую ты занимал после ссоры со мной…
— Перестань, Клер! Меня никто не выгоняет из дома. Сандра скорее даст отрезать себе руку, чем согласится потерять обожаемого мужа.
— Тогда приобрети себе искусственный член и трахай свою калеку с утра до вечера. все равно она ничего не чувствует, бедняжка.
— Вариантов много. Я просто куплю доктора, который под страшной тайной расскажет моей жене, что у меня опухоль предстательной железы и каждая попытка совокупления — шаг к мучительному концу.
Брови Клер изумленно взлетели. Она впервые отчетливо поняла, что «история болезни» Дика может иметь именно такое происхождение. «Значит, этот сукин сын Уэлси завел другую! А следовательно, Клементина, тебя скоро выкинут с очень скромным «выходным пособием», — сказала себе Клер, очередной раз выругав за легкомыслие. Она тоже не была достаточно опытна, чтобы составить брачный контракт в свою пользу. Рассчитывать приходилось только на наследство. Но если этот козел Дик присмотрел себе молоденькую козочку — в его воле переписать бумаги, забыв и о Берте, и о любимой Клер. «Самое лучшее для меня — вовремя стать вдовой», — решила она, подогретая «кальвадосом».