Мертвое море (ЛП)

            Менхаус промолчал. Он думал о Талии, своей жене. Она никогда не рожала ему детей. У нее был злой язык и задница размером с автобус. Он думал об этой заднице, думал, как ее будет ему не хватать, если что-то пойдет не так. Сейчас ему больше всего на свете хотелось услышать ее голос, называющий его ленивым бесполезным тупицей. При этой мысли у него даже навернулись слезы.
            - С сегодняшнего дня, дружище, - сказал Фабрини. - начинаем прикрывать друг другу тыл. К черту остальных. Мы выберемся живыми. А когда вернемся в Новый Орлеан, снимем пару шлюх и будем пьянствовать три дня. Снимем себе молоденьких красоток, слышишь? С крепкими попками.
            Фабрини выключил свет и уставился в темноту.
            Менхаус думал, что ему совершенно плевать на крепкие попки. Ему нужна была задница Талии, ее рот, и все то дерьмо, которое называлось жизнью. Вот все, что он сейчас видел перед собой. Все, что хотел видеть.
Какое-то время они лежали молча, слушая храп Кука.
            Фабрини снова встал, подошел к иллюминатору. За стеклом ничего не было видно. Походив вперед-назад, он снова сел.
            - Черт возьми, - ругнулся он.
            - Что тебя гложет? - спросил Менхаус.
            Фабрини тяжело дышал в темноте.
            - Не знаю... У меня какое-то странное чувство. Прямо мурашки по коже.
            Менхаус кивнул.
            - У меня тоже. Какой-то жуткий озноб, - признался он.
            И что бы это ни было, оно нарастало, заполняло воздух, окутывало корабль и охватывало людей, одного за другим.
            Через некоторое время Менхаус нервно произнес:
            - Эй, Фабрини? Слышал анекдот про раввина-гея, который решил сменить пол?
 8  
  
            В рулевой рубке Айверсон забыл про свой "Хастлер". Забыл про сиськи, задницы, и все остальное. Он клевал носом, когда зашел Гослинг, зная, что он несет ночную вахту. Мечтал, чтобы быстрее наступило утро, поглощая в огромных количествах кофе.
            А теперь он был ни в одном глазу, и дело не в кофеине.
            Радио не работало. Спутниковая связь тоже. Компас сошел с ума. Айверсон был современный моряк. Он полностью доверял своей технике. И когда она вышла из строя, это означало возвращение к астрономической обсервации, навигационному счислению, бумажным картам, и секстантам. Назад в джунгли. Как в старые времена, когда корабль в море был все равно, что на другой планете. Один, совершенно один.
            Айверсон отхлебнул кофе.
            Он смотрел на экран радара. Последний час он был пуст, но теперь захватил что-то. Что-то большое, простиравшееся, казалось, на многие мили. Что-то, похожее на густой туман. Только Айверсон никогда не видел такого тумана. Даже радарный компьютер не мог точно определить, что это было. Нечто определенно не твердое, а газообразное, как туман... только гораздо плотнее. И "Мара Кордэй" на всех парах неслась прямо в него.
            Уже дважды Айверсон порывался позвонить "старику", но колебался. Что он ему скажет? Густой туман? "Господи Иисусе, Айверсон, ты позвал меня взглянуть на какой-то туман?" Нет, он не мог звонить капитану по этому поводу. К тому же дежурный на корабле Гослинг, и он не хотел лезть через его голову. Гослинг был из тех типов, которых лучше не злить. Гослинг видел надвигающийся туман. Увидел его первым, и это он сказал Айверсону об этом. Как он разрастался и с какой невиданной скоростью двигался - шестьдесят узлов. Им было его не обойти. Чем бы он ни был, он настиг их. И держал их крепко, ей-богу.
            - К тому же, - сказал Гослинг. - Что, черт побери, я скажу капитану? Что мы отклонились на двадцать миль от курса, чтобы избежать столкновения с гребаным туманом?
            Конечно, логика в его словах была.
            Но легче от этого Айверсону не стало. Он видел, что туман почти настиг их. Видел, как он заполняет экран радара и разверзается, словно пасть какого-то гигантского зверя, чтобы проглотить их.
            Айверсон начал тихо молиться.
 9  
  
            Джордж Райан и Кушинг стояли в носовой части и смотрели, как корабль врезается в блестящую водную гладь.
            - Не так уж и плохо, - сказал Джордж. - В таком море можно и поплавать.
            Кушинг улыбнулся.
            - Не радуйся раньше времени. Это ненадолго. Всего лишь аномальный штиль.
            Джордж внезапно прищурил глаза и всмотрелся в ночь.
            - Смотри, - сказал он. - Видишь?
            Вдали словно кто-то натянул трепещущий белый брезент. С каждой секундой он увеличивался, стирая все вокруг, пожирая темноту и море фут за футом.
            - Туман, - неуверенно сказал Кушинг.
            Джордж не видел ничего подобного. Это было огромное, вздымающееся покрывало бледно-желтого тумана, сияющее и искрящееся. У него перехватило дыхание. Почти минуту он не мог оторвать от него взгляд. Словно облака спустились с неба и поглощали все на своем пути.
            - Вот это зрелище, а?
            Джордж и Кушинг повернулись. Позади них стоял, скрестив на груди руки, Гослинг.         Изо рта торчала трубка. Вид у него был странный и напряженный.
            - Вы когда-нибудь видели такой туман? - спросил Джордж.
            - Конечно, много раз. Здесь они часто бывают, - сказал он.
            У Джорджа почему-то появилось странное чувство, что его обманывают.
            - Мы обойдем его? - поинтересовался Кушинг.
            - О чем ты?
            И тут они поняли, что он имел в виду. Туман был повсюду, приближался к ним, казалось, со всех сторон. И избежать его, не повернув назад, было невозможно. Но он двигался с такой скоростью, что они никогда бы не ушли от него.
            - А что, туманы всегда так светятся? - спросил Джордж. - Туманы?
            Гослинг едва заметно улыбнулся.
            - Конечно. - Он вытряхнул трубку, постучав ею по перилам.
            - Минут через двадцать здесь будет настоящий гороховый суп, так что лучше спускайтесь вниз.
            Они ушли, а Гослинг остался стоять. Он испытывал странное, непреодолимое желание встретить туман.
            И он с трепетом стал ждать.
 10  
  
            Джордж не мог заснуть.
            Он лежал, ощущая под собой еле заметную вибрацию судна. Но она его совсем не волновала. Спустя какое-то время твое тело, казалось, привыкало ко всему. Настоящая проблема скрывалась у него в голове. В нем поселилась какая-то паранойя. Раньше это было просто нехорошее чувство. Вроде тревоги, которую человек испытывает перед походом к дантисту или перед подачей налоговой декларации. Что вполне нормально.
            Но эта паранойя была другого рода.
            Он знал, что ее причина не в россказнях Сакса про хищников из джунглей. Такие вещи были вполне ожидаемы в подобных местах.
            Это было что-то другое.
            Черный, безжалостный страх, терзавший его нервы, как кошка мышь. Он не отпускал его. Всякий раз, когда Джордж закрывал глаза, он тут же испуганно их открывал, задыхаясь, словно его душили. Это было предчувствие надвигающейся беды.
            Почти стопроцентная уверенность, что в ближайшее время случится что-то страшное.
            Над ним словно сгущались тучи.
            Джордж лежал, ожидая самого худшего. Задаваясь вопросом, какую форму оно примет и когда. Ему казалось, что скоро он сойдет с ума, но понимал, что это будет меньшим из зол. Тот туман мог настичь их в любой момент, если уже не настиг. Он тщетно пытался избавиться от мысли, что Гослинг нервничал из-за приближающегося тумана. Джордж мало знал о туманах, особенно морских... но в этом было что-то необычное. И он ни секунды не верил, что туман может так светиться.