Неприкосновенное сердце

— Просто ты не единственный мужик на этой планете. И если бывает любовь с первого взгляда, то почему не может быть неприязни?
— Ты сводишь меня с ума, — видела я раздражение в его глазах. — Можно, я просто пройдусь с тобой? В тишине?
— Нет.
— Пошли.
— Куда?
Он взял меня за руку и повел по пляжу. Мне были приятны его прикосновение. Адам был бабником, какого в мире больше не существовало, и я просто оберегала свое сердце, не впуская никого. Мужчина привел меня на мост, который был также украшен, и единственные звуки — наше дыхание и шум моря. Все в этом дне было волшебно и легко. Все время тут я была счастлива.
Адам стал позади и положил руки мне на талию.
— Что ты чувствуешь?
— Убери руки, — попыталась я вырваться, хоть сделать это с его хваткой на бедрах было нелегко.
— Просто помолчи десять минут, а потом иди. Что ты чувствуешь?
— Свободу, — прошептала я, закрывая глаза. — Я чувствую свободу.
— Нет, что ты чувствуешь стоя тут, без друзей? Представь, что меня нет, и ты слышишь только звуки моря.
Ага, представь тут, когда он стоит позади, прижимаясь всем телом, и его потрясающий аромат витает будто повсюду.
— Что ты чувствуешь, Донна? — снова спросил Адам.
— Одиночество, — прошептала я.
— Ты способна любить, просто не хочешь.
Меня как током ударило. Я не могла терпеть вранье и фальшь мужчины. Я не нужна была Адаму. Он просто на какое-то время хотел того, кто бы слушал его и любил со всеми недостатками. А после своих последних отношений в моих глазах ни один мужчина не стоит того, чтобы я мучилась обувая туфли.
— Знаешь, порой тебе нужно просто заткнуться, — вырвалась я, отходя от него. — Не прикасайся ко мне. Не ходи за мной, не заигрывай и не говори комплименты. Я не хочу иметь с тобой ничего общего, кроме друзей.
Я подобрала подол своего красного платья и направилась в номер. Мое сердце стучало как сумасшедшее, почти выскакивая из груди. Адам не пошел за мной, судя по всему, понимая хоть что-то. Войдя в номер, я почти разорвала на себе платье, вцепившись в подоконник. Я смотрела через окно, видя, как Брайан обнимал Эмили, кружась с ней в танце, и они над чем-то смеялись. Я понимала, почему Эмили так быстро сдалась ему. Эмили Харисон любила объятья. Она получала сумасшедшую энергетику, обнимая тех, кто ей был дорог, в отличии от меня. Я же делала это, чувствуя практически физическую боль. Но я никогда не смогу рассказать об этом ни одному мужчине. Никто не узнает, что произошло и что я скрываю.
Я расстегнула бюстгальтер и сняла бикини, собираясь в душ, когда дверь распахнулась, и я смотрела, как взгляд Адама остановился на моей груди.
— И родила королева вскоре дочку. И была она бела, как снег, как кровь румяна, и такая черноволосая, как черное дерево, и прозвали ее поэтому Белоснежкой.
— Ты что тут делаешь? — вскрикнула я, беря первую попавшую футболку из кровати, прикрываясь. — И зачем ты цитируешь мне Белоснежку? Или это последняя книга, которую ты прочел?
— У меня есть к тебе предложение, — сказал Адам, не сводя с меня глаз.
— Сразу нет, — ответила я со злостью. — Вали от сюда.
— Никто не узнает, что мы скроем, — направился он ко мне, выхватив футболку. — Никогда. Я не хочу иметь единственную возможность оказаться между твоих бедер — подстроить трагедию, посадить к себе на мотоцикл и ехать, не останавливаясь.
Он схватил мою ногу, закидывая себе на бедро, и когда я пошатнулась, Адам другой прижал к себе за талию. Его горячие ладони прожигали мое тело, и я молчала, не говоря ни слова.
— Ты говорила, что я туп и бабник, но я хочу тебя. Я хочу тебя самым примитивным способом. Я знаю, что, если ты будешь выбирать между любым мужчиной и возможностью заработать, ты всегда выберешь второе. Но, Донна, мне нужна одна ночь, и я уйду из твоей жизни.
— Какова твоя философия? — прошептала я, держась за его бицепсы.
— Главное — не волноваться. Ведь волнение только добавляет боли, убирая иллюзию, которая осталась от беззаботности.
У меня пересохло во рту, и я с трудом сглотнула. Его слова сопровождались таким желанием и страстью в глазах. Каждая женщина ценит что-то определенное в мужчине, и для меня это был смех, глаза и страсть. Слово «желание» было слишком просто для химии между нами. Реакция моего тела на его слова была поразительной, но теперь по-другому на Адама Майколсона я и не реагировала. В этот момент я поняла, что он мне нравится, но я не признаюсь, даже если мне будут угрожать.
— Хорошо, — потянула я его за волосы. — Одна ночь, и мы больше никогда не останемся наедине.
Я закрыла глаза и положила ладони на его грудь. Адам обхватил руками мое лицо и прикоснулся к моим губам. Он смотрел на меня со страстью и тоской в глазах, словно я уйду, и он почувствует что-либо, кроме удивления.
— Поцелуй меня, — прошептала я. — Сейчас.
Теперь я заметила страх. Я не хотела видеть это в глазах Адама и двинулась вперед, коснувшись его губ. Адам на секунду замер, но вскоре ответил с таким рвением.
— Ты был прав, — сказала я, снимая его рубашку. — Ты слишком хорош.
Он выгнул бровь, и уголки его губ дернулись вверх.
— И что я должен сделать, чтобы ты не смотрела на меня так?
— Забить мне гвозди в глаза.
— И чем это сделать?
— Подушкой Адам, — улыбнулась я. — Молоток возьми.
— Ты улыбаешься, — не отводил он взгляд. — Я смог рассмешить тебя.
— Но ты все равно болван.
Наши глаза встретились. Они умели бить и ласкать в одно и то же время. В этот момент они казались почти черными. Я вздрогнула, задаваясь вопросом, не совершаю ли ошибку? Но отогнала эту мысль спустя секунду, напоминая, что это всего одна ночь. Я потянула руки к его молнии на брюках, и Адам схватил меня за запястье.
— Это мое условие, — сказала я.— Рискни, Адам Майколсон. Пусти в себя кого-то другого, кроме своего эго.
Он забрал руку, и я стянула с него брюки, доставая горячий член. Проведя ладонью по всей длине, немного сжала, облизывая губы в предвкушении.
— Черт бы тебя побрал, Донна. Я умом тронусь.
— Я на это и рассчитываю, — усмехнулась я, опускаясь на колени.
Адам втянул воздух, когда я облизала головку члена, проталкивая его глубже с каждым движением бедер мужчины. Пальцы Адама скользнули к моим волосам, мягко их сжимая.