Загадочные кости (ЛП)

— Я всё ещё ужасно себя чувствую, — сказала я. — Как бы мне хотелось, иметь возможность что-то сделать. Дженни дала мне несколько хороших советов о... — Я посмотрела на Джекаби, утопавшего в своем громоздком пальто и нелепой шляпе, натянутой поверх гнезда из волос, и решила не вдаваться в детали нашего с ней разговора. — В общем, короче, она была добра, и напомнила мне, что удача любит смелых.
— Что за чепуха, — возразил Джекаби. — Удача любит подготовленных. Если вы говорите о Судьбе, то в этом случае удача обычно благоволит Зевсу. Вы говорите о Судьбе [10]?
— Нет. Мы говорили не о Мойрах. Не берите в голову. Просто я пришла и всё испортила, вот так. А ваш утренний фокус с чашкой только усугубил ситуацию. Я знаю, что вы можете посчитать это тщетной потерей времени, но мне бы хотелось всё исправить. С меня довольно того, что я не состоятельна на профессиональном поприще и... в романтических отношениях. Было бы здорово, если бы я, по крайней мере, ладила с дружбой.
— Я не думаю, что это тщетная потеря времени, — сказал Джекаби. — Отнюдь. Я думаю, что это замечательное чувство.
— Серьезно?
— Абсолютно. Искупление и примирение после ссоры продемонстрирует силу характера и укрепит атмосферу на рабочем месте.
— О, ну да. Но в целом, я просто хочу, чтобы она почувствовала себя лучше.
— А я в целом хотел бы избежать разговоров о ваших романтических злоключениях. Я бы предпочел, чтобы вы по-прежнему обсуждали эти темы с мисс Кавано. Однако, если она вдруг будет недоступна, — сказал Джекаби искренне, — я хочу, чтобы вы знали, — он опустил руку мне на плечо, — Дуглас прекрасный слушатель.
— Благодарю вас, сэр. Я это учту.
— Будьте так добры. В то же время, старайтесь не зацикливаться на мисс Кавано. Ей куда больше приходится страдать от своего метафизического разума, чем вы или даже я сможем до конца постичь, и, в конце концов, она должна будет сама навести мосты. Ей сейчас требуется время, нежели цветы и какие-то добрые слова. Когда мы вернемся, вы сможете попотчевать её отчетом о поиске кровососущего убийцы, может быть, даже приправите свой рассказ отступлениями о раскопках в тамошних холмах, и я уверен, что все придет в… (ну нормой это не назовешь) к прежнему порядку вещей.
Джекаби, может, и обладал навыками общения как у кирпича, но мне и правда стало получше. Меньшее, что я могла сделать — это прислушаться к совету Дженни, и попытаться вести себя посмелее, пустившись в наше скромной приключение. С сегодняшнего дня я веду собственное расследование, которое поможет сделать историческое открытие, и попутно встречусь с очень милым юношей, при виде которого у меня внутри все дрожит. Я взяла свой чемодан и распахнула ярко-красную дверь.
Вокзал находился не далее, чем в дюжине кварталов от Огр Лейн, однако правильная оценка расстояний всегда была трудной задачей в Нью Фидлхэме с его-то нестандартными магистралями, и с не менее странным уличным тусклым освещением. Мне до конца так и не удалось понять логику здешнего градоустройства. Некоторые улицы обрывались уже через несколько кварталов, а иные таинственным образом меняли имена и убегали куда-то вдаль. Дороги петляли и пересекались под странными углами, требуя творческого подхода в мощении улиц на стыке конфликтующих булыжников. Правда со временем некоторые причуды города казались уже такими родными, что создавалось впечатление, будто они часть некой шутки, понятной только своим, и я начинала испытывать гордость за то, что стала одной из местных.
Мы вышли вовремя, и хотя небо уже занималось зарей в предвкушении нового дня, солнца все еще не было видно, когда перед нами выросли толстые мраморные колонны вокзала. Я присела на скамейку внутри здания и занялась наблюдением за спешащей по своим делам толпой, в то время как Джекаби ушёл приобретать билеты. Наша станция выходила на две, украшенные тяжелыми колоннами в римском стиле, широкие платформы. Главное здание имело высокую крышу с богатой лепниной, создававшей впечатление пространства, несмотря на растущую толпу ожидающих пассажиров.
Мимо меня прошла группа мужчин в деловых костюмах, которые о чем-то спорили, но моё внимание привлекла фигура позади них. Снаружи первой платформы, прямо возле двери, стоял плотный мужчина, одетый в черное пальто, из-под которого выглядывал черный жилет и пушистый шарф. Его кожа была очень бледной, а подбородок отливал синевой однодневной щетины. Ошибиться невозможно — это был именно тот самый мужчина, которого я видела в окно, и он прямо сейчас смотрел на меня. Благодаря событиям, связанным с Дженни и нашим отъездом в долину, у меня совершенно вылетело из головы рассказать о нём Джекаби. Мужчина заметил меня, но не отвел взгляд. Уголки его рта медленно потянулись вверх, а губы расползлись в улыбке. У меня мурашки забегали по коже. Нас отрезала друг от друга многодетная семья с шестью-семью детьми, но когда они прошли, мужчины уже и след простыл.
Любопытство жгло изнутри и, прежде чем мужчина успел бы далеко уйти, я вскочила со своего места и бросилась к двери. Платформа тянулась вдоль всей длины здания, и, выглянув из дверей, я сумела разглядеть в дальнем углу уже знакомые округлые очертания тёмного пальто. Я бросила взгляд назад, но Джекаби всё ещё ждал своей очереди, стоя спиной ко мне. Нахмурившись, я качнулась с пяток на носки и обратно, раздумывая, а затем вышла через дверь и пошла вниз на платформу.
Прохожие забрасывали меня укоризненными взглядами, когда я сновала между или вокруг них, чтобы скорее добежать до конца здания. Я затормозила, скользя подошвами, добравшись наконец до конца вокзала, и обогнула угол, чуть не врезавшись в старушку в поношенной рваной одежонке, которая рылась в мусорных баках. Я замерла, тяжело дыша, вертя головой из стороны в сторону в поисках того мужчины, но его нигде не было видно. Солнце только-только выползло из-за линии горизонта, и его отражение ослепило ближайшие окна.
— Эбигейл Рук! — Оборвашка улыбнулась мне, словно старая тётушка, которая обрадовалась нашей неожиданной встречи.
У меня перехватило дыхание.
— О Боже... Хатун. Как же приятно снова вас видеть. — Хатун была одним из непостоянных источников информации Джекаби, промежуточным звеном между ним и улицами Нью Фидлхэма. — А не случилось ли вам сейчас видеть одного убегающего мужчину?
Она задумалась на несколько секунд. Кожа на её лице сморщилась от сосредоточенности.
— Сейчас? — подсказала я. — Вы видели кого-нибудь убегающего прямо сейчас?
Ее лицо просветлело.
— Ах, вот оно что! — Она захлопала в ладоши. — Ты жива! Вот, что с тобой не так.
Я моргнула.
— Да, эээ... Я была жива и в последний раз, когда вы меня видели.
Хатун небрежно махнула рукой.
— Да, да. Иногда я вижу вещи, которые немного вышли из строя. Все равно я рада, что ты пока не мертва.
— Что ж, спасибо... наверное.
— Вы покидаете город? — спросила она.
— Да. Уезжаем в Гадстон, следующим поездом. Вы кого-нибудь видели?
— Ну слава Богу. Жаль с вами расставаться, но это к лучшему. Мне тот парень по душе, но помни, что я сказала тебе о следовании за мистером Джекаби по пятам. Я-то видела её воочию. — Она чуть склонилась и громко прошептала: — Смерть.
Хатун не походила на остальных людей, она существовала сама по себе. В то время как Джекаби обладал уникальным видением мира, Хатун смотрела на мир через своего рода калейдоскоп, стёклышки которого складывались порой в полезные картинки. Но её предчувствия, как правило, напоминали какую-то несуразную несвязную болтовню, и всё же они заслуживали того, чтобы их выслушали. Как-то она мне сказала, что если я последую за Джекаби, то это приведет к моей смерти, что оказалось, к счастью, слегка преувеличенным. Я чуть не умерла, о чём свидетельствует шрам, оставшийся на память у меня на груди.
— О... вы об этом. Нет, я не уезжаю насовсем. Я все еще работаю с Джекаби. То дело, по поводу которого вы волновались... я... в общем, меня слегка потрепало, только и всего. На этом всё.