Три ночи в леопардовом царстве (СИ)

свойство заканчиваться, не начавшись, если в твоей крови есть алкоголь, морфий или иная дрянь. Спокойной ночи.
III ГЛАВА
Многие знают про тяжёлое утро, про голову с похмелья, недосып и прочее, но
кто бы познал утро с похмелья человека, выпившего накануне поллитра ацетона
с цветочками и грибами, а потом прогнавшего по своим венам морфия, Более
кучу галлюцинаций, тот бы оценил всю ущербность моего состояния, мыслей и
не сказал бы про то, как утро начинается с кофе или других бодрящих напитков,
утро начинается с мимолётной радости от того, что ты жив и тут же с печали, опять же от того , что ты жив. И я жив. Но всё-таки через минуты приходит
понимание, что быть живым лучше, чувствовать себя частью этого мира
приятно, ощущать касание солнечного света, едва-едва пробивающегося в
полуподвальный номер гостиницы "Фортуна". Я лежал на кровати один, толстая
проститутка Лена исчезла, видимо отправившись по своим нехитрым делам. Я
припомнил вчерашний день, это был один из худших дней в моей жизни, такие
дни хочется вычеркнуть, забыть навсегда, но по прошествии времени, такие дни
вспоминаются со смехом и как лучшие из той серой и неинтересной жизни
обычного человека, если, конечно, ты остаёшься в живых.
– Доброе утро! – я умылся и спустился к ресепшну, со мной вчерашняя женщина
не поздоровались, она сдавала смену той, что принимала меня при заселении.
– Здрасьте! – поздоровалась та. Ощущение того, что все взгляды прикованы к
мне, не покидало меня, может это и было правдой, когда не помнишь часть
прошедших вечера и ночи, всегда так. Хотелось пить и как ни странно есть, я
прошёл в ресторан. Как всегда одинокий и не заинтересованный в клиентах
бармен и…Лена.
– Привет, – я подошёл к ней.
– О, здорово! – она пила пиво, но вид был уже совершенно нормальный, -
живой?
– Живой, – я был действительно жив.
– Ну ты вчера дал, больше леопардов не видел? – она посмеялась.
– Нет, только людей, – я тоже смеялся, но вспоминать больше не хотелось, – ты
как?
– Да ничего, леопардов не видела пока! – ей все ещё было смешно. Подошёл
официант и я заказал жареной картошки и кофе.
– Пивка может? – спросила Лена.
– Не, нафиг! – сегодня я чувствовал отвращение к чему-либо крепче кофе.
Официант принёс картошку и кофе, мы сидели молча.
– А что ты мне вчера вколола? – доев, спросил я у Лены.
– Лекарство от всего, – она засмеялась, это была хохотушка, проститутка и
хорошая женщина с большим сердцем, так я ее чувствовал. Мы вышли на улицу
покурить.
– Что с работой? – поинтересовалась Лена.
– Даже не напоминай, – сказал я, – уволен точно, ноги бы унести, – в тот момент
меня привлёк дом Федора Ивановича, дверь которого отворилась, вышел хозяин
и перейдя дорогу быстро направился к кладбищу. И тут, по какому-то наитию, в
порывах более высоких чувств, нежели имеет человек, а больше похожих на
чувства маленькой рыбки, стремящейся увидеть то, что скрывает солнечный
свет на поверхности океана, я пошёл следом за Федором Ивановичем.
– Ты куда? – сказала Лена, но я не слышал её, – алё!
Я перешёл дорогу и подошёл к калитке кладбища, она была закрыта и
притянута проволокой, я отмотал проволоку и она со скрипом открылась. Вот я
и попал на кладбище, преследуя сумасшедшего старика для целей, которые мне
самому неведомы, просто здорово. Кладбище представляло из себя заросшую
лесную чащу, среди кустов и деревьев которой торчали кресты, надгробия, я уже
видел это кладбище, проходя мимо, но вот теперь мне представился случай
разглядеть всё внимательнее. В основном все было порушено, каменные
надгробия осыпались, а видимо, на месте где стояли деревянные кресты, теперь
были простые бугорки, посыпанные деревянной трухой. Перед моими глазами
возникала настоящая общечеловеческая дилемма, выбор далеко неоднозначный, настолько спорный, что такой спор лучше откладывать на века. Кто скажет стоит
ли разрушать кладбища, память о покоившихся там людях давно покинула
человеческие головы, сердца, стоит ли возводить на этих местах что-то новое, нужное человеку или это должна быть нерушимая дань уважения к жизни и
смерти усопших? Что делать в таких случаях, тем более когда территории
городов поглощают кладбища и те оказываются в западне из кирпичных
многоэтажек? Я шёл и думал об этом, разглядывая покинутые захоронения. Я
выбрал ответ "да, стоит", но только в тех случаях когда похороненные совсем
никому не нужны, когда живым будет важнее и нужнее, ведь, учитывая
количество умерших за годы существования человечества, все мы живём на
чьих-то костях, каждый дом стоит на могиле, почти наверняка, а в этой ситуации
было всё иначе – был Федор Иванович. А ещё был Иисус Христос в дань памяти
и во имя его здесь стояли кресты, это колоссальное человеческое чувство веры
не давало снести захоронения сразу. Всё спорно и я здесь крайний, но я хочу
посмотреть на работу этого загадочного человека по имени Федор Иванович и
уже вижу надгробие про которое говорил дед, его не перепутать, этот постамент
высотой примерно в два с половиной метра находился на высоком холме, пирамида которого была увенчана звездой, к слову, звезда едва угадывалась, так
как была разрушена.
Сама пирамида в основании была примерно два на два метра, облицована
кирпичом, да, там запросто мог спрятаться взрослый человек. Я тихонько
поднялся на холм, с него действительно открывался вид на все кладбище, метрах в ста, у небольшого ручья виднелся синий строительный забор, отделяющий мир мёртвых от мира живых, за ним виднелись какие-то бытовки, строительная техника, новый жилой комплекс для живых вместо жилого
комплекса для мёртвых постепенно строился. Я стоял на холме и меня
распирает чувства безысходности, ни в жизни, ни в смерти нет людям покоя, потому что пришедшие после потревожат спящих, обустраивая свою новую
жизнь.
– Эй! – послышалось из-за памятника, – иди сюда!
Я зашёл за памятник и увидел Федора Ивановича, сидящего в памятнике, как в
бункере, медицинская маска была натянута на всё лицо, он отодвинул часть
плиты и смотрел на меня снизу, так как под памятником был сделан подкоп,
места было предостаточно для двоих и я залез в его импровизированное
оборонительное сооружение. Примечательно и иронично было то, что памятник
генералу и на кладбище служил чем то военным, бункером можно сказать.
Такова судьба.
– Ну что? – заговорчески спросил я.
– Видишь,– он показал в сторону строительного забора. Там я увидел пару
строителей, выходивших через ворота забора, в руках у них были лопаты.
– Чего они делают?
– Копать будут, видишь могилы на краю, вот там, им нужна та земля, фундамент, я думаю, делают.
– Так они трактором, не?
– Я не знаю, и трактором и людьми!
– Так делать то чего? – я не понимал как можно остановить рабочих.
– Ничего! Смотреть, что ещё может один человек?
– Нас двое, – зачем-то добавил я.
– Нет, по отдельности мы один, каждый человек, находящийся вне системы, даже в толпе, один, а вот они в системе, их много! – мне нравились речи этого
психа.
– А потом?
– А потом выкапывать мертвецов из могил, которые они сравняют, тяжелая
работа, я тебе скажу, земля становится совсем твердой, там примесь камней и
дерева от плит, так что пыхтеть полночи приходится! – вздохнул дед.
– А сейчас смотрите что делать строители будут?
– Да, – он немного оживился, – видишь у худого того, – дед показывал мне на
одного из рабочих, – каска в синей краске! Это я ему запулил! Прямо в голову
запулил, точнехонько!
– Да, вижу, – мы посидели немного в тишине, слишком близко друг к другу. Его