Три ночи в леопардовом царстве (СИ)

дорога чужая собственность, чужие идеи, чужая жизнь, но кто позволил их
судить Федору Ивановичу не было ясно, наверное, его воспалённое сознание, хотя про своё сознание и мифического кота я тоже не мог забыть, надо было
уходить, пока совсем не сошёл с ума.
– Пожалуй, пойду я, дорогой Федор Иванович, устал что-то я, – я действительно
устал.
– Ну иди, но заходи, тем более если захочешь помочь, ты ведь, я чувствую, для
этого здесь, такой же защитник, боец земли, как и я, – он улыбался, – завтра я
собираюсь как раз на кладбище погулять, к выходным строители должны
территорию заканчивать ровнять под фундамент, да и даму одну закопать надо
бы, уж неделю как не поспеваю всё.
– Какую ещё даму? – я не всегда понимал, что говорил этот дед.
– Откопали тут случайно одну недавно и зарыли тяп-ляп чуть ли не в болоте, так что помочь ей надо! Нормально зарыть!
– Понял, – все его истории звучали странно и очень страшно.
– Надумаешь, на кладбище ищи!
Я встал и пошел к выходу про себя повторяя слова о том, как безумен этот
Федор Иванович и о том, зачем я ещё сюда припёрся. Мы пожали друг другу
руки, я развернулся и под взглядом Федора Ивановича пошёл к выходу.
– Стой! – закричал он. Я развернулся.
– Что? – спросил я. Он махал руками, подзывая меня.
– Там! – он показывал внутрь дома, – там!
– Что там? – я не понимал. Мы прошли вместе в дом, Федор Иванович схватил
меня за запястье и сжал.
– Тихо, тихо, тихо, – повторял он. Мы прошли залу и повернули к спальне, окна
там были занавешены, света не было, а над кроватью в тусклом розоватом
сиянии стоял старик. Меня всего затрясло, это точно был призрак, не такой, как
показывают в кино, не прозрачный, не невесомый, а просто человек, только он
светился как-то изнутри этим самым розоватым сиянием.
– Дед, – тихо сказал Федор Иванович.
– Дед, – я машинально повторил зачем-то.
Явившийся же дел ничего не говорил, молчал, мы стояли и смотрели на него, как два идиота.
– Что в твоём пойле, – со страхом спросил я.
– Только то, что позволяет открыть в тебе способности и так имеющиеся, другим
хоть бочку выпей, ничего не поймут!
Призрак продолжал молчать и был просто похож на недвижимую проекцию.
– Ну а что ты хотел? Ты же и пришёл деда увидеть, вот он! Спрашивай, если
хочешь! – Федор Иванович прикоснулся ко мне, давая знак приблизиться к
призрак, я же не знал, что спросить. Было и смешно страшно оттого какую
галлюцинацию можно подхватить от неизвестного напитка было смешно, а вот
страшно оттого, что можно было и сдохнуть. Фёдор Иванович увереннее
подтолкнул меня к деду.
– Вы, – начал я.
– Да, да, да, говори, да, да, да, я услышал тебя, – говорило это существо как-
будто бы откуда-то сверху.
– Что нас ждет в будущем, – зачем то спросил я.
– Нострадамус, – сказал он.
– Что "Нострадамус"? – переспросил я.
– он не Нострадамус, – это уже Федор Иванович.
– А, ну да, дурацкий вопрос, – я задумался о том, что же можно спросить у
незнакомого призрака, который был скорее всего плодом галлюцинаций, вызванных парами ацетонов. В общем, что угодно.
– Какая погода на улице? – спросил я.
– Откуда он знает? – спросил Федор Иванович.
– Ну да, – проронил я и задумался над тем кто такие в сущности эти призраки, если они и есть, разве им может быть интересно что-то земное? Да нет же, они
уже не на земле. Будущее знать не могут, да и зачем им мёртвым это нужно?
Божественное? Ну их же видимо так никуда и не впустили. Прошлое? Точно.
– Как вам жилось при Сталине? – спросил я. Призрак посмотрел на меня вроде
как удивлённо, а потом взял и исчез, махнув в мою сторону на прощание рукой.
– Причем здесь Сталин? – Федор Иванович смотрел на меня удивленно.
– Я не знаю, но про прошлое же!
– А почему такой вопрос? Ты думаешь призрак важно, что было при Сталине и
кто такой Сталин? Память человеческая слишком коротка, они не помнят, что
было пять минут назад, какие они давали обещания, а ты хочешь, чтобы они
помнили, что было в прошлой жизни? – меня трясло еще больше, страх задушил
меня, только теперь я понимал, что галлюцинации стали неотъемлемой частью
этого дня и они не уходят. Кивнув хозяину, я выбежал из дома и побежал к
гостинице.
В маленьком фойе гостиницы сидела моя знакомая Лена, толстенькая Лена, за
небольшой стойкой ресепшна стояла немолодая пухлая женщина, она сказала
дежурное приветствие.
Она была не такая активная, как та, что встречала вчера, она смотрела с
неодобрением, как-будто нормальный человек не может остановится в этом
леопардовом отеле, я прошел мимо нее, но она остановила.
– Из какого? – спросила она.
– Что? – я не понял.
– Номер какой? – спросила женщина недовольно.
– Второй, – я не хотел с ней разговаривать.
Она ничего не сказала, но глазами показала на сидящую на диванчике Лену, вначале я не понял, но потом глянул на нее злобно, мне было плохо и я почти
ненавидел этот город.
– Вы нормальная? Сколько вам лет? Дети есть? – спрашивал я.
– Что? Вы чего мне тут! А? – она негодовала. Я не ответил ничего и побежал в
номер. Сумасшедшие, проданные люди, проданные просто так, не за что-то
большое, а просто за копейку, может везде так? Память предков продаётся за
жилые метры, тело продаётся, чтобы съесть хлеба, мать продаёт дочь, чтобы
купить ей новую обувку? Что со мной? Плевать на них, мне плохо, очень плохо, я забежал в номер, закрылся и лёг на кровать. Было страшно, кругом этот
леопардовый раскрас, вульгарщина, начинавшая сейчас пугать меня. Я немного
полежал на кровати, одному здесь было находиться невыносимо, я спустился и
позвал Лену, она дремала на диване, администратор не смотрела на меня. От
Лены пахло алкоголем и дешёвыми духами, я помог ей дойти в номер, положил
её на кровать и лёг рядом.
Её волосы выглядели слипшимися, косметика размазана, из-под блузки было
видно белье и, боже, оно было леопардовым, чтобы не видеть этот уже мне
противный цвет, заимствованный человеком у прекрасной кошки на которой
этот наряд выглядел естественно и великолепно, я поправил ей блузку, погладил
ее по плечу и прижался к ней в надежде успокоиться и забыть весь кошмар дня.
Она была горячей и от неё пахло потом и алкоголем или какой-то смесью всего
этого, физического и морального труда, который она выполняла за деньги.
– Что с тобой? – она не спала, слова давались ей тяжело, видимо она пила весь
день, – был у Федора Ивановича?
– Был, страшно, – признался я.
– А чего бояться? Обычный псих, – проронила она, – когда прохожу мимо него, он всегда говорит "Привет, Ленка-проститутка! Жопа провисла, доход будет
меньше", совсем больной.
Я задумался ещё раз, он был действительно психом, но что было в нем так и не
так? Он размышлял разумно, его идеи даже нравились мне, они подходили под
моё мировоззрение, только моё не было сформировано. Он галлюцинировал, но
разве я не видел галлюцинации, употребив его напиток, слышал я такую
теорию, что определённые вещества влияют на психику определённого
человека, открывая психике дорогу к безумию. Черт, чем он хуже меня? Он
борется хоть с чем-то, имея идею, хотя и врученную мёртвым дедом, а я просто
своровал деньги фирмы втихушку, как ночная мышь, грызущая мешок с зерном.
В сущности, чем волк отличается от собаки, они одинаковы, только волка не
заставишь делать те или иные вещи, что глупому псу в радость.
В дверь постучали, это была администратор, она кричала из-за двери.
– Открывайте! Открывайте! – она стучала в дверь, ей будто доставляло
удовольствие отрывать людей от удовольствия, которым мы должны были