Сестры по крови и духу (ЛП)

— Он намочился в свои штаны.
Да, самый страшный человек, которого я знала, "намочился".
— И всё?
— Этого недостаточно? — ответила она.
Я подняла руки:
— Просто убеждаюсь.
Мои рукава упали вниз по моим рукам, когда я подняла их, и Рен схватила меня за левое предплечье до того, как я опустила оба. Ее большой палец был как бархат на атласном шраме, который шел вдоль моего запястья. Слезы наполнили ее ярко синие глаза.
— Всё нормально, — сказала я ей.
— Больно? — спросила она. Рен не имела представления о физической боли, потому что ни разу ее не испытывала. У нее не было ни одного шрама и никогда бы не было, если только в жизни после смерти было бы что-то такое, о чем мы не знали. Она никогда не спрашивала меня о них до этого.
— Не так, как я думала.
— Я могла бы забрать их, если бы это было возможно.
— Но ты не можешь.
Я мягко отдернула руку.
— Они мои.
И это была единственная вещь, за исключением наших волос, которая разделяла нас, как разных людей.
Глава 2
Рен 
Иногда я смотрела, как спала Ларк, просто чтобы убедиться, что с ней всё хорошо. Она не знала, что я это делала, иначе бы не сомкнула глаз. Она говорила, что её пугало, когда я делала что-то подобное. Что ещё я должна была делать? Я не спала — мне это было не нужно. Однажды я пыталась, но это лишь вогнало меня в скуку. Когда я была ребёнком, я поняла, с помощью Ларк, как обращаться с книгами, чтобы я могла их читать. К счастью, у бабушки была замечательная библиотека, не такая хорошая, как в Мире Теней, но этого более, чем достаточно.
Когда мы были маленькими, Ларк спрашивала меня, жила ли я на Небесах. Я говорила ей, что не знаю. Я до сих пор не знаю. Неправда, что у мёртвых есть все ответы. У нас просто разные вопросы.
Правда в том, что то место, где я "жила", было мирным и тихим. Никаких ярких цветов, не считая цвета моих волос, никаких громких звуков, никаких сильных запахов. Абсолютно ничего похожего на волну вкуса, которую я почувствовала, когда прошла сквозь дверь бабушкиной кухни. Моё обоняние не было очень развитым, но я провела достаточно времени в этом мире, чтобы ощущать запахи, и то, что я почувствовала, пахло хорошо.
— О, — спросила я, — что это?
— Печенье с арахисовым маслом, — сказала Ларк. — Лучший запах в мире.
— Можно мне одно? — это прозвучало так же жалко, как я себя чувствовала. Мы обе знали, что единственный способ для меня почувствовать вкус — это если Ларк позволила бы мне переместиться в неё, а я уже вторгалась в её пространство сегодня.
Моя сестра улыбнулась, потакая мне, как всегда. У неё было слишком большое сердце, что очень меня беспокоило.
— Конечно.
Я простила её за вопрос, что я сделала с тем парнем из её класса. Не то чтобы у неё не было причин спрашивать, особенно после того, что я сделала с тем санитаром в больнице, в которую Ларк упекли наши родители. Я так сильно напугала его, что его увели оттуда в рыданиях. Он никогда не возвращался, но я навещала его время от времени.
— Я не сделала ему больно, — утверждала я, нуждаясь в том, чтобы она знала правду. Мне не нужно было говорить ей, с кем, или о чём я разговаривала. Она знала. Ларк просто кивнула. Она больше не любила говорить со мной в присутствии других людей. Я понимала почему, но иногда это причиняло боль. В других случаях из-за этого я злилась. Людям больно, когда я злюсь, поэтому я стараюсь оставаться спокойной.
— Привет, девочки, — поприветствовала нас Нэн.— Обнимемся.
Она была пять футов в высоту, стройной, с головой густых волос, выкрашенных в почти такой же яркий цвет, как мои. По словам Ларк, она не была похожа на бабушку, но Шарлотта Нобл казалась таковой.
Ларк заколебалась, как и всегда. Это была моя вина, она не доверяла людям, даже тем, у кого должно было быть её полное доверие. Своим существованием я делала её жизнь намного сложнее, чем она должна была быть. Она не любила обниматься, а я мечтала обнять каждого человека, которого встречала. Когда мы впервые сюда пришли, Ларк впустила меня, чтобы я могла почувствовать руки бабушки, обнимающей меня. Сегодня я просто прошла сквозь маленькую женщину, позволяя её приятному теплу просеяться сквозь меня.
К моему восторгу, Нэн улыбнулась.
— Рен, ты словно проходишь через участок солнечного света, дорогая. Ларк, просто подойди обними меня и покончим с этим, девочка. Я не укушу тебя.
Я с тревогой наблюдала за тем, как две самые важные женщины в моей жизни обнялись. Это было моё воображение или Ларк немного расслабилась? И правда, Нэн не кусалась. Я занервничала на мгновение.
Краем глаза я заметила вспышку чего-то в соседней комнате: просто мимолётная тень, мелькнувшая в полуденном свете. В доме был кто-то ещё? Я медленно двинулась в комнату, надеясь поймать нашего посетителя, но там ничего не было, даже следа призрачной энергии. Это было разочарованием года. Было бы здорово встретить другого призрака, дружелюбного.
В Мире Теней у меня была форма и плотность, но в мире живых я была не более, чем проекцией. Это раздражало. В Мире Теней я могла есть печенье — если оно там существовало. Мёртвым не нужна еда. Мы не черпаем силу из еды.
Мы получаем её из живых. Люди оставляют за собой след жизненной энергии, как слизняк оставляет после себя слизь. Может, и не лучшее сравнение, но это было почти так же, будто они выделяли немного с каждым вздохом. Мы дрейфуем повсюду, поедая это. Иногда призрак становился жадным и высасывал это из человека. Усиленные эмоции означали больше жизненной силы. Призраки особенно сильно любили вкус страха. Вот почему так много призраков ужасны.
Вкус страха был похож на запах бабушкиного печенья.
Я огляделась ещё раз, но не заметила ничего необычного. Может, я провела в этом мире слишком много времени, и мои глаза стали обманывать меня, или, может, я становилась такой же подозрительной, как Ларк.
Я хотела бы, чтобы она поговорила с Мейсом. Мы, я, были многим обязаны ему за спасение её жизни. Когда я увидела её лежащей на полу и то, что она сделала, я запаниковала. Я не могла помочь ей ничем, кроме как держать её запястья и пытаться остановить кровотечение. Мне нужна была помощь, и я закричала всем, кто мог меня услышать.
Кевин МакКрей услышал меня. Некоторые люди больше других были настроены на частоту мёртвых. В человеческом мире их называли медиумами. В месте, откуда я пришла, их называли "дверями". Кевин был дверью, которую я могла открыть, при этом для начала не постучавшись. Он даже не знал, кто я такая, когда я ворвалась в его разум, словно сумасшедшая, умоляющая о помощи. Он жил не рядом с нами, но вот его друг Мейс — да. Кевин позвонил Мейсу и попросил его проверить Ларк, потом Мейс позвонил 911.
Кевин и я продолжали общаться после той ночи. Не часто, но иногда бывало. Он был единственным человеком, кроме моей сестры, кто знал, что я находилась в той же комнате, что и он, он был тем, к кому я бежала, когда Ларк не было рядом.
Из-за него я хотела пойти в кофейню этой ночью. Ларк это знала, конечно. Но моя сестра не знала всего.
И, само собой, я хотела узнать, что скрывает Рокси. В её приглашении была искренность, но также было и что-то ещё. Было легко предположить, что секрет заключался в чём-то, что, как она думала, могло убедить Ларк не идти, если бы она сказала всё напрямую. Это заставило меня сомневаться.
— Что-то волнующее намечается на сегодня? — спросила Нэн, перемещая с помощью лопатки горячее печенье с противня на тарелку.
Мы с Ларк обменялись взглядами. Она знала.
— Прелестная директриса Грант звонила сегодня.
Я не верила, что "прелестная" было именно тем словом, которое она действительно хотела использовать.
— Она сказала, что тебя вызвали в кабинет, потому что ты настолько сильно напугала молодого человека, что тот намочил штаны и ему пришлось пойти домой.