Волчья дорога (СИ)

— Нордлинген, — плащ был французский, трофейный, взятый на поле той, несчастливой для империи битвы. Чужие вензеля капитан спарывал сам и на редкость криво — латинская буква L была ясно видна даже в таком свете.
— Трофейный? Кому-то не повезло.
— Случайно, не Ваш, месье? — мягко усмехнулся капитан. Младший из французов ответил на улыбку улыбкой.
— Нет. Я лицо духовное…
Теперь пришёл черёд капитану удивляться. Француз конечно выглядел сугубо штатским человеком — тонкое, моложавое, очень правильное лицо, длинные, раскинутые по плечам волосы. Дорожный кафтан — неброский, ладный, одинаково годный и для бивачного костра и для дворцовой залы. Руки в перстнях, небрежно державшие отливающий рубином бокал. Изящные, немного женственные кисти рук. Но глаз у капитана был намётанный — шпагу эти тонкие пальцы держат куда уверенней, чем четки.
Француз заметил направление его взгляда и улыбнулся ещё раз — понимающе.
— Да, было время, и я шагал под барабанный бой. Но оставил службу после осады Ла-Рошели — молитвы и проповеди кормят лучше, чем марши и караулы.
— Воистину, — сказал капитан, откинувшись к стене, — что привело Вас в Германию?
— Были на мирном конгрессе, теперь путешествуем. Интересная страна. Интересные люди.
— Дикие, правда, — хохотнул гигантский шевалье.
— Суеверные, я бы сказал, — мягко поправил Эрбле своего спутника. — но интересные. Что нам только не рассказывали в дороге. Настоящий клад, для человека, склонного к сочинительству. Я, сударь, на досуге балуюсь пером, а иные истории, рассказанные в каком-нибудь трактире, стоят греческих трагедий. Например … — тут француз коротким жестом поправил волосы и незаметно тронул пальцами мочку уха… — например, однажды мне рассказали историю о солдате, которого было невозможно убить.
В углу что-то глухо звякнуло. Отсвет пламени пробежал багровым по вину в стаканах и тяжёлым перстням на руке француза. Капитан усмехнулся и ответил коротко.
— Чего только люди не говорят.
— Как ни удивительно. Говорили, пули и клинки просто отскакивали от него, как от заколдованного.
— Не удивлён. Когда новобранец заряжает мушкет — он обязательно просыпет половину пороха на землю. Да и ветераны иногда грешат таким, чтобы не калечить плечо отдачей. А потом рассказывают сказки о заколдованных врагах. Кстати, сказка не говорила, что стало с тем солдатом?
— Умер, — коротко ответил француз. Де Брасье хохотнул и добавил
— Говорят, на него что-то упало.
— Значит, сказка врала, — ответил капитан равнодушным тоном, украдкой покосившись на сапоги.
— Да. — ответил француз мягко. И снова тронул пальцами мочку уха — чуть манерным и так неуместным здесь жестом.
— А Вам не жалко, капитан?
— Не жалко чего?
— Что сказка оказалась ложью?
«Наоборот», — подумал капитан, но не ответил. Не нравились ему эти французские сказки, ой не нравились.
А в этот момент, Магда, набиравшая во дворе воду в ведро заметила как кто-то со всех ног, опрометью бежит напрямик через двор. Лагерные костры плюнули в небо снопом искр, вспышка выхватила высокую, нескладную фигуру и чёрный ёжик волос. Юнкер. НеЛис бежал по двору — в одном сапоге, на ходу пытаясь попасть руками в рукава камзола. Рубашку Рейнеке тоже где-то потерял. Магда улыбнулась, напомнила себе, сколько лет она уже замужем и попыталась сообразить от кого из её подруг это чудо так стремительно убегает.
Что-либо ответить французам капитан Лесли не успел. Дубовая двустворчатая входная дверь с треском распахнулась. На пороге, вцепившись пальцами в доски косяка возник юнкер. Всклокоченный, задыхающийся от быстрого бега. Плащ парень где-то потерял, камзол болтался на одном плече. И вид у него был самый отчаянный.
— Помогите, капитан, скорее. Они её сожгут...
При этих словах итальянец Лоренцо вскочил с места — руки на эфесах клинков.
— Кого — её? Говорите толком, юнкер. — рявкнул Яков не сходя с места.
— Ведьму. Ну то есть не… — на этих словах юнкер сбился, потерял дыхание. Из дальнего угла донёсся хорошо знакомый глухой лязг — Мушкетер Ганс оскалился волком, вскинул мушкет и начал внимательно осматривать курок и полку.
— Подробнее — рявкнул капитан ещё раз. Рейнеке кое-как перевёл дыхание и рассказал.
Оказывается тут недалеко была деревня. Недалеко, милях в пяти к северу. «И как мы мимо неё прошли?» — подумал капитан мельком. Но сейчас это было не важно. Важно то, что местным почудилась ведьма и они решили её спалить. По всем правилам, будто к ним в лапы попалась не несчастная деревенская девка, а сам враг рода человеческого, лично.
— Пожалуйста, капитан, скорее. — проговорил юнкер под конец с самым умоляющим видом.
Через распахнутую настежь дверь в дом ворвался, ударил капитану в лицо холодный зимний ветер. Затрещал, плюнул искрами огонь в очаге.
«И почему все драки обязательно ночью, — подумал Яков, косясь на пламя, — опять не до сна»
А потом встал, нахлобучил на голову шляпу, и начал командовать.
— Лоренцо, вы со мной. Рейнеке, показывайте дорогу.
— В конюшнях были лошади, — бросил фразу из своего угла молчаливый мушкетёр Ганс.
— Наши лошади! — возмутился было французский шевалье.
— Конфискованы именем императора. — отрезал капитан. Ганс у стены невзначай качнул дулом в сторону гостей. Де Брасье хотел было возмутится, но второй француз накрыл его руку своей, призывая к молчанию.
Ганс, берите дежурное капральство и за нами, — капитан развернулся, поймал глазами насмешливый взгляд спокойно сидевшего за столом сержанта и продолжил, — Сержант, какие-то деревенские увальни разинули пасть на нашего солдата. Подымайте людей, такое надо наказать, — тут старый вояка огладил бороду и одобрительно кивнул, — Рейнеке, объясните дорогу. И оденьтесь наконец, не лето.
Зала опустела вмиг только французы остались сидеть, где сидели.
— Наши лошади... — кипятился гигант, заслышав топот копыт на дворе.
— Не волнуйтесь попусту. Капитан — благородный человек, и ничего с нашими лошадьми не случится. А вот ведьма, — тут француз задумался. Его тонкие пальцы рассеяно пробежали по волосам, коснувшись мочки уха, — это может быть интересным...
1-9
Со всех ног
Французские кони домчали их вмиг, только свистнул в ушах ветер, да капитана пару раз больно хлестнули по лицу еловые ветки. Смирная серая кобылка от юнкера почему-то испуганно шарахнулась, пару раз получила по ушам и рванула так, будто хотела убежать из-под седока прочь. Остальные кони бешеным галопом рванули за подругой. Рейнеке каким-то чудом удержался. Капитан каким-то чудом не отстал. Вся тройка пулей проскакала через еловый лес и на полном ходу выскочила на поле, прямо в толпу крестьян — суровых деревенских мужиков и суетливых баб, сосредоточенно обкладывавших хворостом вкопанный в землю столб. Столб, к которому в десяток мотков верёвки привязана белая человеческая фигура.
«Как только дров не пожалели, сволочи», — подумал было капитан. Над головами пролетела огненная комета, глухо ударил взрыв — Лоренцо прямо с коня зашвырнул в толпу зажжённую петарду. Люди шарахнулись в стороны, кто-то уронил факел— в кучу хвороста. Столб пламени поднялся в небо. К счастью далеко от страшного столба. Юнкер и прапорщик буквально слетели с коней, развернулись, встали плечо к плечу, шпаги наголо, заградив жертву спинами. Толпа попятилась, опасливо косясь на хищно сверкнувшие в лунном свете клинки. На мгновение все затихло. Яков спрыгнул с коня, развернулся. Золото офицерского шарфа блеснуло, ударило людям в глаза. Толпа загудела, попятилась. Кто-то перекрестился в испуге, кто-то торопливо сорвал шапку с головы.
— Что здесь происходит? — размеренно произнёс Яков.
Глухой ропот в ответ. Толпа подалась назад. Ещё немного. Но не разошлась, даже сомкнулась плотнее. Яков привычно — за войну случалось унимать мятежи — пробежал взглядом по первым рядам, примечая вожаков.
— Эй, вы, трое, — ткнул он пальцем в тех, кто показался ему таковыми. Как и все, вислоусые, обветренные деревенские дядьки, но на вид побогаче остальных. Один из них шустро спрятался за спины соседей.