Девятая рота. Факультет специальной разведки Рязанского училища ВДВ

Еще одного парашютиста постигла та же участь — на его пути оказался валун, острый выступ которого проломил лоб несчастного юноши.
Самую мученическую смерть принял курсант Лютов. Его протащило более трех километров по полю, затем по луговине, затем перенесло через небольшую речушку. Здесь его ударило о высокий берег и понесло к деревне. Неизвестно, где бы он в результате оказался, только на околице он зацепился глазницей за металлическую скобу и повис на заборе. От комбинезона остались одни лохмотья, сапог не было, а вместо пальцев на ногах торчали кости.
Четверо курсантов и два офицера получили тяжелые травмы и были госпитализированы. Остальные отделались ободранным коленями, локтями и синяками на лице.
Через десять минут над площадкой приземления царил полнейший штиль. Природа замерла в безмолвии, как будто испугавшись содеянного ею. Прыжки были остановлены. В дальнейшем ни один из курсантов не подал рапорта об отчислении из училища.
Таким образом, 26 мая 1976 года, за два месяца до приезда в Рязань, судьба моя была решена и, как выяснилось позже, не только моя.
Прощание проходило в клубе училища. Курсанты входили в дальнюю дверь, проходили мимо погибших, а затем выходили через ближний вход и выстраивались в две шеренги лицом друг к другу, образовывая широкий коридор. Затем гробы несли на руках вдоль строя курсантов по плацу, мимо спортзала по центральной дороге, которая теперь называется Аллея героев. Снаружи перед КПП стояла огромная толпа гражданских. Внутри ждали несколько автомобилей ГАЗ-66. Гробы погрузили в кузова, последний раз для погибших открылись ворота, и траурная колонна автомашин двинулась в Дягилево, откуда ещё двое суток назад эти четверо курсантов вылетели на прыжки, а теперь отправились в свой скорбный путь.
Кальсин Ю.А. похоронен в г. Королев Московской области, Лютов Н.Н. — на одном из кладбищ Москвы, Оськин С.М. — в г. Ковылино Мордовской АССР, Пертюков Е.И. — в г. Пестов Новгородской области. Рязань рыдала. Тогда это казалось немыслимой трагедией. Уже через несколько лет началась Афганская война, а потом и вовсе гибель военных стала хотя и горьким, но обычным явлением.
  
Глава 2. «Абитура». Поступление
 
Два месяца спустя, г. Рязань.
Так уже было однажды. Год назад. Точно так же поезд прибыл в шесть часов утра на станцию Рязань-1. Точно так же, несмотря на ранее утро, ослепительное, но еще не жаркое солнце озаряло светом полупустой перрон. Точно так же на привокзальной площади пахло летом и свежими огурцами. Поливальная машина прибивала еще не нагревшуюся пыль к бордюрам и смывала ее в сточные колодцы.
Разница была лишь в том, что в прошлый приезд у меня был официальный вызов из учебного отдела Рязанского воздушно-десантного училища, а в этот раз — только мое личное дело в спортивной сумке. А еще теперь я знал короткий путь до КПП, но двинулся все той же, что и в первый раз, длинной дорогой — по улице Ленина до площади с таким же названием, затем налево через сквер мимо училища МВД.
Этот путь я выбрал потому, что торопиться было некуда — офицер учебного отдела должен был появиться на КПП не раньше девяти часов утра. Там уже топтались несколько абитуриентов. Примерно без четверти семь ворота открылись, и мимо нас, грохоча сапогами, повзводно пробежали голые по торс заспанные курсанты. Возвращались они другим путем — мимо «сучьего» парка через автопарк на спортгородок — это тоже я уже знал.
В соответствующее время вышел дежурный по КПП, махнул потенциальным абитуриентам рукой. По ту сторону ворот их ждал посыльный по штабу, который сопроводил юношей в учебный отдел училища, где за столом дневального по штабу сидел секретарь приемной комиссии майор Вдовин. К нему гурьбой ринулись счастливчики, протягивая предписания. У меня такового не было, и я в последнюю очередь вместо командировочного удостоверения протянул призывное дело.
Офицер принялся тут же его перелистывать и внимательно изучать. «Издалека», — задумчиво протянул он. Потом с удовлетворением, то ли вопросительно, то ли утвердительно, констатировал:
— Поступал уже в прошлом году?
— Так точно, товарищ майор! — как можно бодрее отозвался я.
Тот удивленно вскинул на меня глаза, хмыкнул и произнес:
— Ну, тогда пошли.
Секрет его благосклонности заключался в том, что в результате трагедии конкурс на поступление резко упал. Если ни один курсант не написал рапорт на отчисление, то «абитура», узнав о недавней гибели, в значительном количестве ринулась обратно, не дожидаясь экзаменов. Поэтому я, не блиставший ни отличными знаниями, ни высокой физической подготовкой, предварительно был зачислен в кандидаты на поступление.
В той первой попытке мне повезло — я не прошел по конкурсу и отправился домой. Зато я узнал о «секретном» иностранном факультете и теперь намеревался сдавать экзамены именно туда.
После долгих формальностей в учебном отделе я наконец оказался в казарме, но в другой, нежели в прошлом году. Так получилось, что тогда нас поселили в старом корпусе на третьем этаже. Именно это расположение в дальнейшем послужило мне родным домом на долгие и в то же время короткие четыре года.
Уже немного знакомый с воинскими порядками я не бухнулся с размаху, как в прошлом году, на кровать, но после сдачи вещей в каптерку скромно присел за стол в ленинской комнате.
Наступало обеденное время, и расположение наполнилось шумом и гомоном. Дверь в ленинскую комнату распахнулась, и в помещение ворвался радостный голубоглазый блондин. Со всего размаху он уселся на стул и счастливо сообщил мне: «Все! Я поступил. — Бросил на стол тетрадку и тут же прокомментировал свое действие: — Письмо родителям буду писать!»
Это был Юра Манюхин. Письмо он намеревался писать в Марьину Горку, где на тот момент дислоцировалась пятая бригада спецназа ГРУ ВС СССР, в которой отец Юры служил начальником службы артвооружения. Все это, включая имя юноши, я узнал позже, когда мы вместе, в составе взвода, бодро шагали в сторону автопарка после поступления.
У Юрия Ивановича Манюхина интересная военная биография. После РВВДКУ он попал служить домой — командиром 3-й группы 1-й роты 1-го отряда 5 ОБрСпН БВО, откуда весной 1983 года уехал в Афган на должность заместителя командира 459-й роты СпН 40-й армии, горел в БМП. После ДРА Юрий Манюхин с ноября 1984 был первым и единственным командиром особой учебной роты Тур-кВО, в марте 1985 года ставшей 1-й ротой сформированного 467 ОУПСпН ТуркВО, который готовил разведчиков разных специальностей для службы в Афганистане. В дальнейшем, с 1987 по 1989 год, капитан, а позднее майор Манюхин командовал старейшей в СпН 75-й ротой в ЮГВ. Подполковник Манюхин прошел несколько войн и вооруженных конфликтов. Умудрился даже повоевать в одной из африканских стран. Остался цел, и почти невредим, не считая тяжелой контузии. На 2013 год проживает в Марьиной Горке (Белоруссия).
Курсантов в тот момент в училище не было — все подразделения находились в учебном центре, а затем были отправлены в отпуска. Все, кроме вожделенной 9 роты, которая несла караульную службу.
На следующий день утром я уже стоял в строю после тяжелой зарядки и скудного, как тогда показалось, завтрака, готовый отправиться на самоподготовку. Даже мне, более или менее системно занимавшемуся спортом, шестикилометровая пробежка, а затем силовые упражнения на спортгородке показались трудными. Так начался отбор еще до начала экзаменов. Некоторые юноши вместо занятий молчком собрали вещи и отправились домой. Провожали их без ехидства, понимая, что конкурентов стало меньше. Оставшиеся чувствовали себя почти героями, познавшими и успешно преодолевшими трудности суровой курсантской службы. Только потом и даже не в училище мы, те, кто выпустился и получил офицерские погоны, поняли, что трудности — это нечто иное, не имеющее единого термина и превышающее обычные человеческие возможности.