Пути Господни (СИ)
Эммануилу не хотелось уходить. Даже сейчас, когда проект начался, а в многочисленных ангарах, подобных этому, полным ходом шли работы, ему все еще не верилось, что происходящее... не сон. В глубине, темной сомневающейся глубине души, он боялся... проснуться. В один прекрасный или не очень день и узнать, что происходящее лишь плод изможденного рассудка.
- Эта секция почти закончена, проблемы только с наружными листами обшивки - поставщики заартачились, но мистер Гайдуковский лично позвонил им, к концу недели обещали доставить, - стеклянная и от этого тяжелая дверь закрылась, изолировав комнату от шума цеха.
Эммануил рассеянно кивнул.
- Слушай, я все равно не возьму в толк, дался тебе этот космос. Да с деньгами Гайдуковского ты сможешь купить себе остров, группу островов, архипелаг, или участок в пустыне, обнести колючей проволокой и стройте себе это ваше супер общество.
Шабровски отличный организатор, не плохой инженер, хороший человек - у Эммануила сразу с ним установились почти дружеские отношения - но никудышний социолог.
Гармония и колючая проволока несовместимы.
- Руслан, ты плохо слушал мои выступления. Я уже объяснял - невозможно жить в мире и так или иначе не зависеть от него, отгородиться, не принимать участие в общечеловеческой жизни.
Вспомни опыт России, там тоже пытались возвести гармоничное общество в отдельно взятой стране. Все мы знаем, что из того вышло.
Я не говорю об оставшихся родных, близких, об экономических связях, пусть. Но войны, голод, катаклизмы, происходящие в том, остальном, оставленном мире. Мы захотим, более того, будем обязаны учувствовать, помогать. Однако, вернувшиеся, уже не будут гражданами нашего общества, они станут членами того, остального социума, пусть не самыми плохими, пусть наиболее совестливыми, но того, как и я, ты... Только уйдя, полностью отринув, оборвав все связи в буквальном смысле слова с тем - этим миром, можно построить что-то новое.
- Как Моисей, который сорок лет водил евреев по пустыне.
- Как Моисей. Родившиеся на корабле, не ведающие, не знающие, что оставили, чего лишились, с пеленок воспитанные в новых ценностях, станут новыми гражданами новой формации.
- Не знаю... человек всегда человек, даже запертый в жестяной бляшанке среди открытого космоса. Отыщутся те, кто захочет большего, власти, найдутся, кто станет перед ними лебезить, ради крох с барского стола, будут и предатели, и герои, преступники и праведники, патриоты и равнодушные.
- Я не зря упомянул Россию. Почти сразу после переворота, там запретили религию. И что ты думаешь? Буквально следующее поколение выросло убежденными атеистами, хотя до этого, Россия считалась глубоко религиозной страной. Если правильно воспитывать, если с молоком матери дети начнут впитывать наши принципы, мораль, систему ценностей, не представляя, даже не помышляя об ином... все получиться.
- Не знаю... возможно, ты прав.
***
Загадка:
Сидит прыщ у всех на виду,
Не трогаешь – холодный,
А только надавишь – сразу воспаляется.
(Люк Утилизатора)
Из сборника «Устное народное творчество»
Кулак Брайена просвистел в воздухе. Юрий ловко перехватил его, отвел в сторону, разворачиваясь и подставляя сопернику бок. Если удастся перебросить через бедро… Брайен вовремя заметил подвох, вторая рука пришла в движение, нащупывая горло Юрия для удушающего приема. Стремительно сориентировавшись, Юра отпустил руку соперника.
Молодые люди замерли друг против друга. Воздух со свистом покидал распахнутые рты.
- Сдавайся, проклятый техник!
- Грязный металлург!
Юноши снова кинулись друг на друга.
Рената Левицкая невольно задержала дыхание. Странная смесь драки и борьбы, при первом, да и при втором приближении, похожая на танец.
Однополый, парный танец соперничающих партнеров.
Юра сделал выпад, Брайен присел, пытаясь подсечь ноги соперника, тот прыгнул, подсечка ушла в пустоту.
Блестящие капли пота покрывали раскрасневшийся торс Брайена. Он имел красивое тело: смуглая гладкая кожа, изящные жгуты мускулов. И знал это. Возможно поэтому намеренно оголял торс перед каждым поединком. Особенно – Рената давно заметила – когда в числе зрителей присутствовала она.
- Давай, Брайен, покажи зазнайке-технику!
Немногочисленные зрители являлись представителями иных цехов. Техники вообще редко общались с кем-либо вне узкого круга «синекожих». Эдакий мирок в мирке со своими законами, ценностями, юмором и строгим наследованием.
Юра являл редкое исключение.
Брайен произвел ложный выпад, настолько ложный, что даже Рената заметила это. Улыбнувшийся Юрий просто шагнул назад.
В отличие от соперника, он бы в футболке. Синей футболке – принадлежности цеха, по которой черными кляксами расползались пятна пота.
Пришла пора Юрия атаковать. Молниеносный выпад, Брайен ловко уворачивается от него.
Танец, танец соперничающих партнеров.
Могут ли партнеры быть соперниками?
Снова удар, и снова блок с последующим захватом.
Рената, в отличие от зрителей, не могла сказать за кого из молодых людей «болела». Положа руку на сердце – за обоих.
Можно ли «болеть» за обоих?
Брайен сделал подсечку и, к вящей радости зрителей, соперник упал на маты. Не долго думая, Гайдуковский прыгнул сверху, придавив Юрия мускулистой тушей. Некоторое время тот сопротивлялся. Руки скользили по потному телу в тщетной попытке провести захват, но Брайен уже полностью владел ситуацией – болевой прием, вытянутая рука соперника перегнута через бедро.
- Что, техник, сдаешься?
- Никогда!
Молодые люди, а следом и зрители заулыбались соперничеству друзей.
***
Родилось – 0.
Умерло – 18 (в т.ч. 17 рабов).
Рекомендуемая квота на детей – 4.
Гул.
Тихий, словно шепот.
Страшный, как затишье перед бурей.
В этот гул вплетались подвывающие ему голоса женщин, стиснутые зубами стоны подростков, кряхтенье самого Рхата.
Великая Мать – спаси и защити!
Внутри повозки было темно и душно.
Сперва их вжало в пол. Холодный, твердый пол, совсем не похожий на подстилку из сухой травы хижины.
Рхат Лун думал – все. Пришел смертный час.
Самое необычное – груза никакого не было.
Отяжелел сам воздух, навалившись каменной ношей. А тело… из тела взрослого юноши неожиданно, на краткий миг превратилось в мощи дряхлого старика.
Даже женщины прекратили выть, придавленные тяжестью и страхом.
Великая Мать, не оставляй!
Боэта. Надменная красавица Боэта, всегда гордо выхаживающая по деревне, сидела недалеко от Рхата.
Длинные уши с кокетливо выкрашенными углем кончиками прижаты, из глаз льются слезы, а рот рождает совсем не привлекательные звуки.
Видели бы сейчас Боэту многочисленные воздыхатели. Особенно Тхут Лан, всякий раз пускающий слюни при появлении девушки.
Тхут Лан. Влюбчивый забияка Лан уже ничего не видит.
Неделю назад парня посвятили в охотники, пробив ухо костяной иглой. Значит сейчас Тхут Лан охотится в обильных тучной живностью лесах Великой Матери.
Придет, будет время порадоваться за мертвых.
Оплакать мертвых.
Сейчас – время живых.
Что ждет?
Присоединяться ли они к охотникам небесного леса?
У Рхата Луна было ощущение, что они поднимались.
В небо?
В рай?
И страшные повозки пришли с неба.
Посланцы Богини?
Вестники добра?
Или их племя чем-то прогневило милостивую Мать?
Неожиданно тихий гул прекратился.
Вместе с ним, испуганно замолчали воющие женщины.
***
Неизмеримой мудростью, опытом, знанием жизни, ревностным служением идеям Всеслышащего выделялись они среди прочих.
Патриархи.
Избранные.
Но скверна, скверна овладевает ослабевшими умами.
Темная ждет.