Если вы такой умник, то скажите, где трупы

— Вот мы и дома, — незнакомец толкнул плечом калитку из железных прутьев и потянул капитана за свёрток вслед за собой. — Кофейком не попотчую, потому как сам не любитель. Надеюсь, вы не намерены у меня долго засиживаться? 
Старик локтем толкнул незапертую дверь, пошарил рукой по стене и щёлкнул выключателем. Скудный свет едва осветил пахнущий сыростью холодный коридор, который, по всей вероятности, выходил во двор. Они миновали первую дверь, а у второй двери мужчина остановился, открыл её ключом и жестом пригласил капитана войти. 
— Только после вас, — Кршика всё ещё не покидала насторожённость. Он вошёл и застыл от изумления, оказавшись в прекрасно оборудованной лаборатории. 
— Здесь у меня кухня, а гостиная и спальня находятся рядом. Я тоже живу один. Предлагал брату переехать ко мне, но он не захотел. Старые люди, как кошки, любят жить сами по себе... — он подошёл к столу, выдвинул ящик и стал рыться в нём. Отыскав паспорт, он протянул его капитану. Кршик раскрыл документ и прочёл: Алоис Чиржичек. Он хотел ещё посмотреть штамп с места работы, но Чиржичек его опередил, сообщив, что давно на пенсии. По болезни, из-за страшных головных болей и головокружений. Пробовал лечиться, но... не помогло, и он получил пенсию по инвалидности. Последнее место работы — городская больница, где он тоже надеялся подлечиться, но от процедур и лекарств не было никакого проку. 
Капитан захлопнул паспорт и указал им на стеллажи и длинный стол со склянками и аппаратурой. 
— Всё это принадлежит вам? 
— Разумеется. 
— Чем вы занимаетесь? Надеюсь, в местной больнице ничего не пропало? 
Чиржичек протянул руку, чтобы взять паспорт. 
— В больнице я насмотрелся всяких экспериментов и увлёкся ими. Кое-какие списанные приборы мне подарил главврач Долник. Остальное купил или сконструировал сам. 
Кршик улыбнулся и пошутил: 
— Где же скрыт мозг, превосходящий самого Эйнштейна? 
— Зачем он мне? 
— Умная голова всегда в цене. Не так ли? 
— Безусловно. Но при сердце и душе. Мозг без души и сердца может натворить бед. 
— Каково направление ваших исследований? 
Чиржичек что-то невнятно буркнул и отмахнулся, как бы давая понять, что объяснять пришлось бы слишком долго. 
— Вас, небось, уже разыскивают ваши коллеги. Не дай бог заявятся сюда! 
— Надеюсь, вы не боитесь стражей порядка? Уж больно загадочный у вас вид. Итак, чем вы занимаетесь? 
— Проблемой регулируемой эволюции индивидуума. 
— Вот как? А я полагал, что это педагогическая проблема! — заметил Кршик. 
— Я имею в виду биологическую эволюцию, причём в фазе эмбрионального развития, поскольку меня интересуют возможности перестройки структуры зародыша. 
— Хм. И как далеко вы продвинулись в изучении этой проблемы? 
— Можно сказать, что я добрался до цели и купил обратный билет. 
— Ну, значит, вам есть чем похвастать? — спросил Кршик не без иронии. 
Чиржичек задумался, а затем ответил с неподдельной искренностью: 
— А почему бы и нет? Некоторыми своими мыслями я поделился с доктором Кожелой, но тот сказал, что я сумасшедший. А я, между тем, достиг успеха, который... который пока и сам не в состоянии осмыслить. 
Чиржичек показал на три стеклянных сосуда, каждый ёмкостью литров в тридцать, на три четверти их наполняла розово-молочная студенистая жидкость. 
— Вот результаты моих трудов. 
— Похоже на фруктово-молочное желе. Однако, судя по вашим словам, это — живая вода! 
Чиржичек рассмеялся: 
— А ведь вы правы! Удачное определение. Хотя на самом деле это вода и в то же время не вода... Можете на неё взглянуть, — предложил он криминалисту и отдёрнул занавеску рядом с сосудом. Там стояла ванна, до половины наполненная розовой жидкостью, в которой виднелись части человеческого скелета. 
— Ведь это... — начал Кршик и поперхнулся. 
— Вот именно, — кивнул Чиржичек. — Это — останки человека. Берцовая и бедренная кости, позвонки, челюсть. 
— Откуда у вас всё это? — изумился Кршик. 
Но Чиржичек не ответил. Он подошёл к холодильнику, достал из него две бутылки тоника, открыл их и одну из бутылок протянул криминалисту. 
— Выпейте! — он ждал с протянутой рукой до тех пор, пока Кршик не взял бутылку. — У вас наверняка пересохло в горле. 
Капитан насторожённо посмотрел на Чиржичека, но спокойный и прямой взгляд старика обезоружил его. Он взял бутылку и сделал глоток. Холодный напиток остудил мысли, и его тут же осенило, что количество сосудов со странным содержимым соответствует числу пропавших людей. А в ванне находится четвёртый, которого пока никто не разыскивает. 
— Кто это?! — рявкнул капитан. 
— Не хотите присесть? В двух словах не объяснишь. 
— Меня интересует его имя! Остальное изложите при допросе. 
Чиржичек сник. 
— Эх, вы... — произнёс он, глотнув из своей бутылки, а потом доковылял до рабочего стола и с трудом сел на стул. 
— Итак, сначала о живой воде, как вы её назвали... Без воды нет жизни, вернее, вода — это сама жизнь. Да и человек на восемьдесят процентов состоит из воды. 
Кршик допил тоник, поставил бутылку на стол и тоже присел. 
— Да и происхождением своим человек обязан воде! Вам ли этого не знать! Только вода обеспечивает кругооборот веществ в любом организме. Вы не задумывались, почему люди любят смотреть на бегущую воду? Мною в этот момент всегда овладевает ощущение, будто я гляжу на водораздел между бытием и небытием. Вода породила жизнь и поддерживает её. Вода — живой минерал. Клетка, первичный элемент жизни, — не что иное, как водная суспензия белков с примесью других веществ. Клетка — вода, которая неведомо почему спряталась в крепости, называемой оболочкой. А когда ей надоедает быть затворницей и участвовать в удивительных биологических процессах, она возвращается к остальной воде — в реки, в моря. То, что не было в клетке водой, превратится в прах. И снова какая-нибудь вода, пожелавшая уединиться, соберёт частички пыли и замкнётся в новой клетке. Вода, из которой мы состоим, уже несметное количество раз побывала в клетках цветов, лани, сверкающих стрекоз... 
— Всё, что вы говорите, весьма любопытно, однако меня больше интересует, чем наполнены эти банки. 
Чиржичек поглядел на сосуды. 
— Людьми, — спокойно ответил он. — В них находятся целиком растворённые люди. Дис-со-ци-и-ро-ван-ные. Их зовут Кожела, Рабицова и Зикл. 
— А в ванне? 
— Неизвестный бродяга. 
— Надеюсь, вам понятно, что вы признались в убийстве четырёх человек? 
— В чём я признался? — Чиржичек смотрел на него с недоумением. — В убийстве четырёх человек? Вы с ума сошли! 
— Я?! — взревел Кршик. — Сейчас вы пойдёте со мной в участок. Там доведём разговор до конца. 
— Я никого не убивал! Если вы такой умник, то скажите, где трупы? 
— Судя по всему, в этих банках и в ванне. 
— Итак, по-вашему, это трупы! А совсем недавно вы назвали жидкость живой водой. Да это и есть живая вода! У этих людей каждый волосок на месте и целее, чем после посещения педикюрного кабинета или парикмахерской. Вам приходилось арестовывать парикмахера за то, что он вас побрил? А ведь он снимает с вас живые частички — вашу щетину. Эта троица не улетучилась, не заколочена в ящик, не засыпана землёй и не сожжена. Каждая их частичка на своём месте, а удалён лишь избыток воды. Изменитесь ли вы, когда выпьете воды у соседей? Или сходив в туалет? Вряд ли! Им не хватает немного воды — и всё. Но они живы. Все трое! 
— У вас слишком оригинальный взгляд на существование. 
— А у вас? 
— Что — у меня? 
— Что вы, к примеру, считаете признаками существования? 
— Осязаемость, различаемость в пространстве... Чёрт побери, я не философ. Существование означает уйму вещей. Хотя бы возможность разговаривать. Вы можете разговаривать с вашей живой водой? 
— Зачем? Что дают разговоры? Я понимаю, что у многих существование сводится к болтовне, однако я скорее согласен с тем, что вы сказали вначале, — различаемость в пространстве. И ничего больше. Иначе придётся вспомнить о душе. А она-то и не существует, ибо неосязаема и неуловима во времени и пространстве. Если у этих людей, — Чиржичек кивнул головой в сторону банок, — не было души, они всё равно существуют, как вы или я. А если она у них была, то докажите, что они её лишились и что это дело моих рук. То, что вы представляете собой в настоящее время, то есть плоть, суть не что иное, как дифференциация и специализация комплекса клеток. Возможно, прокурор найдёт зацепку для обвинения в совершении преступления. Однако накопленный до сих пор опыт подтверждает, что дифференциация и специализация всегда ведут к гибели. Чем выше специализация, тем ниже жизнеспособность.