Кейн. Ветер ночи
Джересен со злостью выругался.
— Это был мерзавец Понурый. Значит, этого гнусного болвана извела старая линортианская газовая бомба? Жаль, что я не видел! Ублюдок пытался увести у меня ключ от сокровищницы.
— Ключ от сокровищницы?
— Да-да… тот, что ты прижимал к себе в седле. Входи же, черт возьми, пропустим по стаканчику, и я тебе все расскажу. У нас будет достаточно золота, чтобы поделиться со старым товарищем.
Кейн спрятал меч в ножны и вошел за Джере-сеном в неразрушенное крыло. Внутри находилось с десяток вооруженных мужчин — светловолосых вальданских наемников, солдат Джересена. Кейн знал некоторых в лицо. Он догадывался, что поблизости должны прятаться и другие; хотя, может, эта жалкая горстка — все, что осталось от славного некогда отряда… отряда Джересена — наемников, которые когда-то пошли за Кейном на север, зарабатывая мечами себе на жизнь.
Сеси с несчастным видом сжалась в кресле. Руки у нее были связаны за спиной. Ее глаза с отчаянием и надеждой смотрели на Кейна. Каменный пол был забрызган кровью, а двое стариков, забившихся в угол кухни, не слишком-то торопились помочь девушке. Не мог этого сделать и грузный мужчина, лежавший посреди комнаты в багровой луже. Кейн отвернулся и сел у длинного стола.
— Граналь, вина! — рявкнул Джересен на пожилого мужчину, утирающего разбитые губы. — Принеси вина, а потом прикажи жене пожарить мяса. И сделай все как следует, иначе сам знаешь, что тебя ждет. Ладдос, сходи с ним.
Джересен уселся напротив Кейна.
— Дом разрушен, однако в подвале есть еще бутылки с хорошим вином; они не разбились во время осады, представляешь?.. Так говоришь, просто проезжал мимо? Интересное стечение обстоятельств…
Кейн решил перейти к сути дела.
— Ты что-то говорил о сокровищнице.
Капитан-вальданец хмыкнул.
— Серебро, золото, драгоценности — столько, сколько сумеем унести. Если будем действовать быстро.
— Как быстро?
— Лучше, чтобы до рассвета нас здесь уже не было.
— Но здесь же ничего нет, кроме костей двух армий.
— Есть кое-что — если знаешь, где искать, — заверил его Джересен. — Почти тридцать лет прошло с тех пор, как пала Линортис, но то, что мы ищем, не гниет.
Старик вернулся с запыленными бутылками. Джересен удовлетворенно наблюдал, как тот наполняет кубки. Ему не терпелось все рассказать Кейну.
— Черт возьми, Кейн, ты ведь знаешь эту историю не хуже меня. Как Масал из Весретина coбрал армию в горах Мицея и отправился с сотней тысяч воинов объединять в империю земли Северной Латроксии. Камнем преткновения стала Линортис — город-цитадель, которую невозможно было покорить — так считалось. Твердыня, воздвигнутая на вершине горы. Ее правители повелевали огромной долиной и веками считали обитателей равнин Латроксии своими вассалами. Масал знал: он должен покорить Линортис. Сначала он опустошил маленькие города и деревни у подножия крепости, потом начал осаду. Сто тысяч человек против одной-единственной крепости… Это была не битва, а нескончаемая бойня! Неприступные стены на вершине скал… О боги! Сколько тысяч воинов сгинуло в бессмысленных атаках! Два года Масал осаждал Линортис. Два года его исполинские метательные машины забрасывали крепость камнями, копьями и горящей смолой. Жители Линортис, не сдаваясь, отвечали огнем. Смерть лилась дождем стеклянных снарядов с горящим фосфором и смертоносными газами, тайну которых маги Линортис добыли из недр земли. Всевозможные бедствия, эпидемии, голод уносили все новые и новые тысячи воинов. Армия завоевателей таяла на глазах, цветущая страна становилась пустыней, а Линортис все сопротивлялась. Масал, который не проиграл ни одного сражения, не смог поставить крепость на колени ни силой оружия, ни голодом: в город каким-то чудом поступало продовольствие… В конце концов Масал все-таки покорил Линортис — благодаря предательству. Внутри скалистого пика существовали тайные ходы, ведущие в долину. Через два года осады кто-то показал Масалу дорогу внутри горы и в безлунную ночь провел захватчиков в город… Заключительная битва была жестокой, хотя крепость оказалась застигнутой врасплох, а два года осады ослабили защитников. К рассвету Масал стал повелителем города мертвых. Равнина у подножия крепости была усыпана разбившимися телами тех, кто избежал клинков его солдат… Масал предал Линортис огню, хвастаясь тем, что никого не пощадил. Но его мечты об империи умерли вместе с городом. Из армии победоносных завоевателей уцелело едва ли тысяч двадцать. Масал вернулся в Весретин; все, что осталось от его замысла, — земля, высохшая добела, выжатая во имя войны до последней капли крови.
Джересен сделал паузу, чтобы глотнуть вина. Кейн ждал, надеясь услышать что-нибудь сверх того, что всем известно.
— Среди прочих трофеев Масал захватил оставшуюся в живых Реалис — юную дочь Йосахкора, последнего правителя Линортис. Иметь при себе в качестве наложницы дочь врага — это доставляло ему своеобразную горькую радость. Когда его охватывало отчаяние, он нередко жестоко забавлялся с Реалис, пока не оказалось, что та должна родить ему ублюдка. Говорят, Масал хотел ее убить, но девушка исчезла. «Она сбежала!» — орал Масал… Реалис и в самом деле каким-то чудом сбежала. Как? Помогал ли ей кто-то уцелевший из Линортис? Или это был враг Масала, который хотел использовать незаконнорожденного как орудие мести? Кто знает… О Реалис больше никто ничего не слышал… И вот сейчас, через двадцать лет, до Масала донеслась весть о том, что Реалис, сбежав, укрылась среди немногочисленных беженцев, живущих в руинах на поле битвы, и родила дочку. Тайну эту выдал один бродяга. Ему приглянулась девчонка, но он не мог к ней подобраться — она все время находилась возле Реалис, умирающей в горячке. Как-то ночью он подкрался достаточно близко, чтобы подслушать, как мать на смертном одре рассказывала дочери о таинственной комнате, спрятанной где-то в скале под Линортис, комнате, полной драгоценностей и золота. Бродяга не смог подобраться поближе, чтобы услышать, где спрятаны сокровища, но дочь находилась возле матери до конца и слышала все. На следующий день бродяга попытался выкрасть девушку, но его схватили и избили так, что он едва не умер. Однако он сбежал и, едва держась на ногах, пришел к Масалу — сообщить ему о дочери. Он-то воображал, что ему перепадет какая-нибудь кость, когда тиран завладеет богатствами. Вместо этого Масал вынул из него всю душу, чтобы удостовериться, что это не ловушка. На дыбе паршивец горланил много и громко. На свете мало людей, которых убедить так же трудно, как Масала.
Джересен опорожнил свой кубок одним глотком и закончил:
— Я узнал обо всем этом от Бонаэка. Его нанял Масал, но тот, узнав о сокровищах, прибежал за помощью к своему старому капитану. Мы хотели опередить Масала, а тут одна сволочь из моего отряда за толику золота продалась Понурому. Парни Понурого прибыли сюда раньше нас, а теперь Масал наступает нам на пятки.
Все взгляды обратились к Сеси. Она молчала, без всякой надежды уставившись в пол.
— Осталось только заставить ее заговорить, — засмеялся Джересен. — Загребем золота, сколько сможем унести… и нету нас. Ты получишь равную с нами долю, Кейн. Я делаю это не из-за сентиментальных воспоминаний о прошлом. Может, нам придется сразиться с Масалом, а я-то знаю, чего ты стоишь в бою. Согласен?
— Конечно, — ответил Кейн, осушив свой кубок.
Джересен крякнул и похлопал Кейна по широкому плечу.
— Ну хватит. Пора в путь. — Скорчив волчью гримасу, он повернулся к связанной девушке: — Видишь, Сеси, мы все знаем, так что лучше тебе заговорить сразу, и тогда я заберу тебя туда, где до тебя не дотянутся лапы Масала. Мы осыплем тебя золотом… Собственно говоря, у тебя нет выбора.
Девушка почти неслышно пробормотала:
— Вряд ли есть смысл говорить тебе, что я не знаю, о чем идет речь.
Джересен наградил ее пощечиной. Голова Сеси откинулась назад, из носа потекла кровь. В глазах наемников, уставившихся на нее со всех сторон, не было и тени сочувствия.