Год Кита
Старый самец уже знает, что дело идет к драке. Громкий, хриплый сигнал вызова оскорбляет его слух. Пока кит только раздосадован – но вот и он чувствует возбуждение. Его организм рефлекторно реагирует на ситуацию. Широкий хвост самца, достигающий четырех метров в размахе, блестит на солнце – кит уходит под воду. Он ныряет метров на семьдесят, затем разворачивается и стремительно направляется к поверхности. Точно громадная черная цистерна, вздымается в воздух его голова, все выше и выше, метров на пять поднимается над водой. Он не спешит возвращаться в родную стихию и, блестя глазами, медленно кружит, мощно поводя хвостом и грудными плавниками.
Молодой кит поворачивается на левый бок и бросается в атаку. Челюсти его крепко сжаты, зубы вдавлены в твердые белые гнезда на верхней челюсти. Старый самец ложится на спину, обращая брюхо к небу, и отвечает ударом, звук которого на много миль разносится над морем. Его огромная нижняя челюсть опускается на девяносто градусов. При столкновении гигантских тел, общая масса которых доходит до сотни тонн, в небо взлетает зеленая стена воды. Секунда, другая – и движения китов уже невозможно различить за сплошной завесой пены. Каждый из разъярившихся борцов старается ухватить другого за челюсть или за плавник; невозможно разобраться, кто из них берет верх.
Вот киты исчезают в гигантском водовороте, затем снова всплывают и стремительно расходятся в разные стороны. Море бушует, точно во время шторма в скалистом проливе.
Развернувшись, противники сталкиваются на полной скорости, обрушивая друг на друга всю свою мощь. Старший самец теснит младшего. Голова старшего на двадцать секунд повисает в воздухе – огромный черный цилиндр, расцвеченный кровью и белыми полосами обнажившегося жира. Из водяной воронки, в которой дерутся киты, поднимаются к небу рев и стоны.
Третий изнурительный раунд. Бросаясь из стороны в сторону, киты, забывшие обо всем на свете и целиком отдавшиеся драке, оказываются на пути стада. Стадо испуганно рассыпается. Теперь челюсть старого самца крепко сцеплена с челюстью молодого; дрожа от напряжения, оба погружаются в море в последней, решающей схватке.
И вдруг молодой самец сдается. Он молчит, он словно оцепенел и уже не сопротивляется, хотя старый самец рвет и треплет его обмякшее тело. Двигаясь неуверенно и неуклюже, побежденный кит покидает поле боя. Его нижняя челюсть сломана (со временем перелом зарастет). Сломаны и три ребра. Вода смывает кровь, на боках обоих китов проступают ряды белых полос подкожного жира, который светится в разрывах кожи.
Наконец побежденный кит собирается с силами: он выравнивается и медленно погружается в глубину, не шевеля плавниками. Проплыв под водой милю, другую, он с трудом поднимается на поверхность и одиноко пристраивается в хвосте стада. Длинные тощие тени некоторое время кружат вокруг него, потом исчезают: синие акулы, которых привлек было запах крови, испугались могучих движений его плавников.
В смятении битвы маленький кашалот следовал за своей матерью – во всяком случае, так ему казалось. Теперь он обнаруживает, что ошибся,- это какой-то чужак. В панике он начинает рыскать среди плывущих китов, выискивая пропавшую мать. Но она охотится в глубине, и лишь когда мягкие краски вечера одинаково расцвечивают и небо, и море, китиха вновь появляется рядом со своим детенышем.
Хозяин гарема плывет со своей обычной скоростью, хотя это дается ему нелегко. Его беспокоит боль в основании нижней челюсти. У него начинается жар, который на неделю притупляет все его чувства. Кит не может зализывать раны – строение гигантского тела ограничивает его движения; эволюция словно надела на него кандалы. Кит ровно ничему не научился в этом сражении, он лишь послушно сыграл свою роль, ни в чем не отступив от программы, точно им все время командовал невидимый режиссер.
«Мой бог! Мистер Чей;!, что случилось?»- услышал я и
ответил: «Наше судно протаранил кит!»
Описав сражение, в котором самцы таранят друг друга своими массивными головами, я чувствую, что настала пора обратиться к предмету, который возбуждает любопытство всякого, кто читает о кашалотах: нападают ли киты на лодки и корабли?
В 1807 году киты послали на дно славное судно «Юнион», в 1820 – «Эссекс», в 1851 – «Энн Александр», затем в 1902 году – «Кэтлин»… Не буду приводить здесь полный перечень прочных и надежных деревянных судов, разбитых и потопленных китами и потому вошедших в анналы истории китобойного промысла. Перечень этот все время удлиняется: сравнительно недавно, в 1963 году, кашалот, охотившийся неподалеку от Сиднея, разнес в щепы рыболовное судно; при этом погиб один из членов экипажа.
Огромный кашалот, который потопил «Энн Александр», через пять месяцев после этого печального события был убит Уильямом Джернигоном, капитаном «Ребекки Симз». Капитан отметил, что «кит казался дряхлым, усталым и больным, что было неудивительно, ибо здоровенные занозы от расщепленных им досок обшивки все еще украшали его голову, и несколько гарпунов все еще торчали из его ран». [56]
Подобные истории, приукрашенные человеческой фантазией, складываются в миф о ките-разбойнике, ките-людоеде, ките-драчуне. Это всегда крупный самец – одинокий, угрюмый, агрессивный, не умеющий ужиться со своими собратьями. Многим из китов-героев присвоены имена – Пейта Том, Новозеландский Том, Тимор Джек, Моча Дик. Этот последний – огромный кит-альбинос, за подвигами которого китобои следили ровно тридцать девять лет,- стал прототипом героя романа «Моби Дик», самого прекрасного из всех морских романов.
Считается, что иногда кит-агрессор набрасывается на корабль без всякого повода, а иногда – лишь после того, как его ранят. Даже разбив себе голову, он продолжает снова и снова таранить деревянный корпус корабля. А когда судно тонет в волнах, кит продолжает кружить на поверхности, перекусывая плавающие обломки и методично убивая тех членов экипажа, которые еще пытаются спастись.
Как зоолог я не могу не интересоваться причинами подобного поведения кита-негодяя. Что это – физиологическая или психическая патология?
Когда к недавно ощенившейся суке приближается чужак, она незамедлительно нападает на него. Когда чужак приближается к голодному псу, только что раздобывшему кость, он реагирует точно так же. Необходимость подобной реакции очевидна: она помогает сохранению вида. Но для чего киту нападать на корабль?
Возможно, дело тут в сильном территориальном инстинкте, в основе которого лежит половой инстинкт. Из всех китов только кашалоты-самцы нападают на корабли. Известно также, что из всех крупных китов только кашалоты-самцы охраняют гарем и сражаются с соперниками за обладание самками. И, может быть, когда на территорию такого самца проникает «самец-корабль», кашалот воспринимает это как угрозу своему положению и бросается в атаку.
Некоторые зоологи указывают, что среди наземных животных подобные сражения за территорию ведутся чаще, чем за обладание отдельными самками. Однако, когда речь идет об обитателях безграничного, трехмерного водного мира, возникает вопрос: чем определяется здесь «территория»?
Возможно, кашалот-хулиган атакует корабль только потому, что видит в нем соперника, а причина преувеличенной ревности – чрезмерно обостренный территориальный инстинкт.
Не исключено, конечно, что киты-агрессоры действительно «безумны», то есть родились неполноценными или на свой китовый манер «лишились рассудка» при каких-то необычайных обстоятельствах. Можно предположить также, что эти киты-параноики, которые под влиянием ощущения своей неполноценности или несостоятельности «слетают с катушек», пытаются уйти от реальности на манер маньяков, способных в припадке безумия убить своего друга или брата и начать есть его труп, а потом начисто забыть об инциденте.