Жизнь Иванова (СИ)
28. КРУГ СУЖАЕТСЯ
Терять друзей и знакомых в результате утраты взаимопонимания очень нелегко. Но порой просто нет выбора. Иванов сидит и смотрит в свой блокнот. С тем–то и тем–то очень давно не виделся, с той–то. И желания видеться нет. Как же так получилось? Да, всякое в жизни бывает, и новые встречи возможны, но на данный момент ситуация именно такова. Один человек постоянно напрягал Ивана — придёт в гости, напьётся за счёт Ивана и, пообещав уехать утром, уходит в бессовестный загул, опять же за счёт Ивана. Вот последний и дал себе слово пореже общаться с этаким запойным приятелем. Другой товарищ и хотел бы навестить Ивана, да только всегда с какими–то корыстными целями навещал — попросит его Иван посмотреть компьютер барахлящий, тот про деньги речь заводит или про то, что спасибо в тарелку не положишь, или просто хочет записаться в домашней студии Иванова — а это типа бесплатно должно быть. Нет взаимопонимания, да и не привык Иван к таким мелочным разборкам. Ещё один товарищ сразу начинал без спросу шарить по книжным полкам Ивана, расставляя затем книги как попало. Спросил бы, можно или нет шарить. С другим человеком Иван дружил долго, но тот ломал людей под себя. Находились слабые люди, которым нужен был лидер, и они охотно признавали этого парня своим вожаком. Всё бы ничего, но когда этот приятель стал ругать новые произведения Ивана, это был уже перебор. Иван знал, что сочинил хорошие вещи, и свою точку зрения менять он не собирался. А раз так, то и общаться стал реже с ругателем. А потом и вовсе перестал. Нет взаимопонимания. Оно есть, пожалуй, только с Петровым. Есть к тому же общие дела, они вместе зарабатывают на концертах и ездят по разным городам. Да и вообще Петров не грузил Ивана своими речами, с Петровым было интересно поболтать обо всём на свете. И оба были сильными личностями, лидерами, однако не давили друг на друга, зачем это? А договаривались, кто чем занимается ради успеха общего дела… Женщины дома у Ивана бывали, но он не позволял им себя совсем охомутать, грубо говоря. Вот так и сужался круг общения. Процесс явно неизбежный. Многие не выдержали «проверки на вшивость».
29. ТРУДНО НЕ ЗАВИДОВАТЬ
Хоть и старался Иванов не завидовать людям, да не получалось. Живой ведь человек, видит, как кто живёт, думает — по заслугам ли? Конечно, порой кажется, что вообще нет на свете справедливости, и ждать поблажек от судьбы нелепо. Или всё же человек сам свою судьбу творит? Ну вот, Иван свою сотворил. Сам выбрал свой крест и свой путь, сам с детства уверовал в то, что непременно станет поэтом. Стал вроде. Где же награды, где премии и признание общества? Почему он беден, как церковная мышь? И просвета не видно. Или он просто себя накручивает? Это полезно для достижения новых целей, но терпение Ивана тоже не безгранично. Какие чувства, кроме зависти и злости, должен он испытывать, глядя на шикарные новостройки для богачей, в которых ему никогда не жить? Денег таких нет и вряд ли будут. Кто может купить себе такое жильё? Эстрадные артисты, банкиры, удачники всех мастей и просто проходимцы, в том числе бандиты с Кавказа. А поэт не может. Обыватели пожимают плечами — шёл бы в экономисты, шёл в бизнесмены, обучился бы банковскому делу. В политики. На худой конец и в бандиты — главное, чтоб зарабатывал сотни тысяч долларов. Ишь ты, квартиру не может себе купить и вообще что делает в Москве? Чего не умотал обратно в Казахстан? Да потому что поэт должен стараться всё–таки пробиться в мегаполисе, только так, Иван это понял. С трудом зарабатывал, вынужден был работать где угодно — и вот уже с 1988 года в Москве, причём честно, не сподличав ни разу. Что остаётся? Вкалывать дальше, искать варианты срубить побольше денег — обязательно легально. Никого не предавая и оставаясь Человеком с большой буквы. Как трудно не завидовать сотням, тысячам московских миллионеров и миллиардеров, скупающих всё, что можно. А сколько людей обеспечены с детства самыми роскошными вещами, живут себе, не зная особого страха перед будущим? И рад бы Иванов соврать — я, мол, никому не завидую, всё само придёт, всё устроится, да себе–то врать сложно. Успокаивает то, что многие ещё хуже, чем он, живут. Ай, какие мысли–то некрасивые… Но так уж человек устроен. А Иванов боролся за себя и хотел жить лучше.
30. ИМ ЕЩЁ ТРУДНЕЕ
Иногда Иванову становилось не по себе от жестокости этого мира. Сидел он и думал: «И чем я вечно недоволен? Полно вокруг униженных и оскорблённых. Им ещё труднее, чем мне. Вон, у меня–то руки–ноги на месте, башка худо–бедно, а соображает, деньги водятся, каждый день себе праздник по вечерам устраиваю, концерты даю, книги у меня выходят, здоровьишком вроде не шибко обижен… А кому–то ой как плохо. Сколько раз ты видел на улицах людей колченогих, косиножек всяких, с явно врождёнными уродствами? Да уж видел. Трудно им, но карабкаются по жизни, кто–то их любит. Родители… Девушка тоже, возможно, у косиножки есть. Но как бы он не крепился, а вот хоронить родителей, да при этом сам урод… Тяжело всё это терпеть. Бога, небось, проклинает. Правда, за что такое? А сколько слепых? Глухих и глухонемых? Немых? И все живут своими сообществами. А сколько народу томится в психушках. Отвозил же я передачи в психбольницу — ужасно там. Хотя бы потому, что не ко всем ездят. Иные женщины и мужчины там заперты — а в это надо вдуматься! — навсегда. Смотрят телевизор, какие–то праздники справляют, а всё равно это психушка. Мрак. Да ещё и сама болезнь. Ужасы мерещатся. А сколько народу по тюрьмам сидит? А по детдомам, а по домам престарелых? А сколько молодых парней на войнах погибает. Иной раз и женщину не приласкав — не успел просто. А сколько же людей обижают в тюрьмах ни за что? И каково им потом живётся? А сколько самоубийц в одной Москве? Жизнь довела. Иногда с собой кончают по дурости, но нельзя так о всех самоубийцах говорить. Иной творческий человек от невостребованности может с крыши вниз прыгнуть, от тоски. От сознания, что всё в этой жизни у него не сложилось. Ну, про концлагеря я вообще молчу. Наглядная картина, как люди могут измываться над другими людьми. А вспомни про 11‑е сентября в США. Про людей, падающих гроздьями из окон небоскрёбов. Тоже — вот за что им такое? А теракты в Москве? Невинные люди на месте в клочья разорваны. А ты живёшь пока. Скромно, но живёшь. Бицепсы и пресс качаешь, чтоб стать сильнее. Никогда не сдаёшься. Помни, Иван, о тех, кому труднее, чем тебе…»
ЖИЗНЬ ИВАНОВА, 31–60 рассказы.
31. ТРУС
Иван Иванов зашёл в магазин за продуктами. Тут же на него набросился небритый и пьяный с утра агрессивный алкаш. Назвал «очкастым» и стал требовать денег. Иван мог бы врезать ему по сопатке, но сдержался. Спокойно купил продуктов и вышел на улицу. Пьяное чудо–юдо поджидало его на улице и опять что–то агрессивно замычало. Пошло за ним. Иван ускорил шаг. Алкаш потянулся к нему, как бы собираясь ударить. Иванов на него рявкнул и быстро зашёл в подъезд, захлопнув за собой дверь. Инцидент был уже исчерпан, но Иван здорово испугался. Неприятно ему было сознавать, что на самом деле он струсил. Драться он фактически не умел, да и не рвался махать кулаками. Продавщица в магазине видела, как он струхнул. Да ладно, чего уж теперь. Вот чем может обернуться простой поход за водкой и курочкой. Весь день Иван мучался, думая, трус он или же нет? Стал представлять себе различные ситуации, занимаясь явным самокопанием. Вот как бы он повёл себя, если бы его стали пытать, скажем, фашисты? Или чекисты, неважно. Рвать ногти, избивать до полусмерти, жечь тело раскалёнными прутьями, сверлить зубы без наркоза? Выдал бы своих товарищей или бы стойко держался, улыбаясь окровавленными губами? И умер бы гордым и несломленным, презрительно плюнув в харю своего палача- мучителя? А вдруг бы выдал? Вот и всё, вот и опозорил себя навеки. Не выдержал боли. Аж страшно становится от таких предположений. Так–то пока Ивана никто не мог трусом назвать, поводов не находилось. Более того, порой Иванов становился просто бешеным и мог сам полезть в драку. Демонстрируя как раз–таки храбрость и безрассудство. Или его просто пока небеса щадили? Но при чём тут именно он, Иван? Это же всех людей вообще касается, даже самых сильных физически. Никто не хочет, чтоб его мучали, избивали и унижали. И как бы кто себя повёл в таком случае, неизвестно, на месте всё решается, всё от обстоятельств зависит. Возможно, Иван и оказался бы героем, но ведь и другой исход тоже возможен. Добровольно он никогда бы не пошёл на откровенную подлость, а если бы выхода не было? Ох, непростой вопрос. Но полезно себя спросить — трус ты или нет?