Временщики. (Судьба национальной России: Ее друзья и враги)

У человека есть несколько вещей, ради которых он живёт: любимая, дети, мать, отец и Родина.
Человек так устроен, что не способен жить лишь по голым расчётам, жить без души (только планы строительств, только производство, только партийный билет, только…). В советском государстве господствовали материализм и рационализм.
Новый мир Ленин стягивал стальными обручами новых, невиданных законов и неограниченным, всепроникающим насилием. Всё несогласное захлебывалось и тонуло в крови или в страхе никло ниц.
Ленин управлял страной с несомненным умением и поразительной самостоятельностью (и самонадеянностью тоже). Не оглядываясь и не сомневаясь, он уверенно кроил новое социалистическое государство. За него никто не составлял планы, никто не писал речи и не определял политику. Он всё делал сам.
Этот деятельный, проницательный и предприимчивый человек не курил, не пил, не сквернословил, не предавался чревоугодию (разумеется, и не кривлялся клоунски, как нынешний убогий владыка России), не упивался властью и не развратничал (чувство к Инессе Арманд не в счёт, оно представляется искренним; эта женщина была уже немолода, родив и успев вырастить пятерых детей от мужа-фабриканта Арманд).
Смертельно болея ещё до первых дней Октября (болезнь загнездилась задолго до 1917 года), Ленин держался с уверенным достоинством вождя, единственно в речах оставаясь торопливым и не по-русски суетливым. Вообще в нём проглядывала резкость в движениях, нервность, часто и нетерпеливость, он перебивал собеседников, не всегда дослушивая. Скорее всего торопливость и некоторая суетливость являлись выражением напора огромной энергии. Ею Ленин был наделён в избытке.
Речь у Ленина была книжная, не живая и вовсе не образная.
До обострения болезни Ленин работал дни напролёт, прихватывая и от ночей. Не перед народом (он был лишён преклонений перед такими химерами  [51]), но перед своей идеей он чувствовал себя обязанным. С дня казни старшего брата он как бы присягнул революции. Он исполнял долг, но не просто долг. Он был влюблён в этот долг. Таким путём он принесёт человечеству счастье. Оно у него в руках. Никому другому это уже не удастся.
Революционная демократия могла утвердить себя только кровью. Не щадить никого и ничего! Ленинское управление государством зижделось на суровом, почти изуверском принуждении. Всё непокорное его, Ленина, воле искоренялось, превращаясь в прах.
Страдания души русского народа, муки народа его не занимали как мистический вздор, литературные и поповские выдумки…
Еврейско-азиатская природа Ленина обладала неземной энергией и живучестью. Особенно сие бросается в глаза в мгновения его смерти. Казалось, он измучен тяжелейшим недужьем, подточены, исчерпаны жизненные силы и дух, он должен покорно и тихо угаснуть, но ничего подобного! В мгновения смерти температура рывком подскочила к 40°, тело сковала судорога нечеловеческой крепости; он весь невероятно напрягся, задрожал – не человек, а горячий-горячий камень…
И выронил меч…
Он умер через неполные 41 год после обывательски мирной кончины Маркса (1818-1883), который меж забот и строк "Капитала" ухитрился обрюхатить служанку, а Энгельс взял вину на себя…
Меч с неистовостью вздел над головой народа Сталин. Отсутствие правильного образования и воспитания оставляло меты на многих делах и суждениях Сталина, но человек был совершенно необычный. И неправду говорят, будто обычно он был груб и бездушен.
Находим у Черчилля в воспоминаниях о сентябре 1944 года:
"На конференции в Думбартон-Оксе (конференция вырабатывала основы будущей ООН. – Ю.В.) не было достигнуто никакого соглашения, однако я ощущал острую потребность повидаться со Сталиным, с которым я всегда считал можно поговорить по-человечески"  [52].
Черчилль писал:
"…Всеобъединённые нации во главе с Англией и Соединенными Штатами, сбитые с толку одним лишь дерзким жестом Сталина и Молотова, это – плохое зрелище. Конференция, созванная Соединенными Штатами и Англией без России, но с участием всех Объединенных наций будет означать, что России дан резкий отпор. К тому же военная мощь Англии и Соединенных Штатов в настоящее время более велика, чем военная мощь России, и охватывает почти весь мир за пределами русской территории и завоеванных государств-сателлитов. Можно не сомневаться в том, на чьей стороне будут надежды человечества…" (С.708).
Черчилль везде и всюду искал повод для злобно-решительного противодействия любым усилиям СССР.
Своими юношескими воспоминаниями не могу не отметить общее настроение людей. В тот год, когда Сталин затихнет, мне исполнится восемнадцать. Та жизнь и те дни намертво впаялись в меня: они слишком разнятся от всех других лет, дней и времён. То было время единства народа, неподдельного воодушевления народа, сознания того, что все мы пробиваем путь в новый свет, где будет достойная жизнь для каждого. В большинстве своём люди работали не за страх, а за совесть. Награды правительства расценивались как великий почёт. Таких людей уважали и выделяли. Что Сталин живёт и занимается делами, страна ощущала по особому чётко-напряжённому ритму работы. Страна крепнула с каждым днём. После смерти вождя у всех было такое настроение: поживи Сталин ещё 20-30 лет, что, естественно, было невозможно, – и мы оказались бы первыми в мире по всем показателям благосостояния. При том труде это становилось неизбежным. Вера в Сталина была бесконечной. Её трудно сейчас даже передать словами. А это очень много значит для жизни государства и особенно – народа. Такой народ способен добиться всего – ничто его не остановит, ничто…
В старости Сталина тоже сразит инсульт. Он будет хрипеть и биться на диване около четырёх суток. Он затихнет навек через 29 лет после кончины Ленина – в десятом часу вечера 5 марта 1953 года  [53].
Берия вкруговую был человек зложелательный – вечно всё и всех выслушивающий паук, на всех у него были досье. Сталина он называл "стариком".
Глагол времён! Металла звон!
Твой страшный глас меня смущает,
Зовёт меня, зовёт твой стон,
Зовёт – и к гробу приближает ‹…›
Как в море льются быстры воды,
Так в вечность льются дни и годы.
Глотает царства алчна смерть
Скользим мы бездны на краю…
Державин, 1779.
С тех дней я храню пачку газет и журналов. Все те дни до одного – в памяти: и доныне вижу все.
При Ленине, и особенно при Сталине, Россия была необычайно политизирована. Народ живо интересовался международными событиями. Газеты, сотеннотысячные издания самых разных книг шли нарасхват, только выстави на прилавок. Очень многие семьи выписывали по две-три и более газет. Люди с высшим образованием, как правило, выписывали несколько литературных журналов. Непрерывно возрастала и техническая грамотность народа. Технические журналы являлись уделом далеко не только профессионалов.
Мы были в действительности самым читающим народом.
Мы превращаемся в невежд-тряпичников.
В пятницу, 6 марта 1953 года, "Правда" [No65 (12633)] поместила обращение "От Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, Совета Министров Союза ССР и Президиума Верховного Совета СССР":
"КО ВСЕМ ЧЛЕНАМ ПАРТИИ, КО ВСЕМ ТРУДЯЩИМСЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА.
Дорогие товарищи и друзья!
Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза, Совет Министров СССР и Президиум Верховного Совета СССР с чувством великой скорби извещают партию и всех трудящихся Советского Союза, что 5 марта в 9 часов 50 минут вечера после тяжёлой болезни скончался Председатель Совета Министров Союза ССР и Секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза Иосиф Виссарионович СТАЛИН.