Том 2. Мелкий бес

И долго жаловалась Варвара, и по всему ее разговору Грушина видела, что у нее еще что-то есть, какая-то просьба, и заранее радовалась заработку.
Клавдия понравилась. Жена акциозного ее хвалила. Ее наняли и велели приходить сегодня же вечером, так как акцизный уезжал сегодня.
Наконец приехали к Грушиной. Грушина жила в собственном домике, довольно неряшливо, с тремя малыми своими ребятишками, обтрепанными, грязными, глупыми и злыми, как ошпаренные собачонки. Откровенный разговор только теперь начался.
— Мой-то дурак Ардальошка, — заговорила Варвара, — требует, чтобы я опять княгине написала. А чего я ей попусту писать стану! Онa и не ответит или ответит неладное. Знакомство-то не больно великое.
Княгиня Волчанская, у которой Варвара когда-то жила домашнею портнихою для простых работ, могла бы оказать Передонову покровительство: ее дочь была замужем за тайным советником Щепкиным, важною в учебном ведомстве особою. Она уже писала Варваре в ответ на ее просьбы в прошлом году, что не станет просить за Варварина жениха, а за мужа — другое дело, при случае можно будет попросить. То письмо Передонова не удовлетворило: там дана только неясная надежда, а не сказано прямо, что непременно княгиня выхлопочет Варварину мужу инспекторское место. Чтобы разъяснить это недоумение, ездили нынче в Петербург; Варвара сходила к княгине, потом повела к ней Передонова, но нарочно оттянула это посещение, так что уже не застали княгиню: Варвара поняла, что княгиня в лучшем случае ограничится только советом повенчаться поскорее да несколькими неопределенными обещаниями при случае попросить, — обещаниями, которые были бы совсем недостаточны для Передонова. И Варвара решила не показывать княгиню Передонову.
— Уж я на вас, как на каменную гору, надеюсь, — сказала Варвара, — помогите мне, голубушка Марья Осиповна.
— Как же я могу помочь, душечка Варвара Дмитриевна? — спросила Грушина.
— Уж вы знаете, я для вас все готова сделать, что только можно. Поворожить не хотите ли?
— Ну, что ваша ворожка, знаю я, — сказала со смехом Варвара, — нет, вы мне иначе должны помочь.
— Как же? — с тревожно-радостным ожиданием спросила Грушина.
— Очень просто, — сказала, ухмыляясь, Варвара, — вы напишите письмо, будто бы от княгини, под ее руку, а я покажу Ардальону Борисычу.
— Ой, голубушка, что вы, как это можно! — заговорила Грушина, притворяясь испуганною, — как узнают все это дело, что мне тогда будет?
Варвара нисколько не смутилась ее ответом, вытащила из кармана измятое письмо и сказала:
— Вот я и письмо княгинино взяла вам для образца.
Грушина долго отнекивалась. Варвара ясно видела, что Грушина согласится, но что ей хочется получить за это побольше. А Варваре хотелось дать поменьше. И она осторожно увеличивала посулы, наобещала разных мелких подарков, шелковое старое платье, и наконец Грушина увидела, что уж больше Варвара ни за что не даст. Жалобные слова так и сыпались с Варварина языка. Грушина сделала вид, что соглашается только из жалости, и взяла письмо  [2].
  
IV
 
  [3]В биллиардной было дымно накурено. Передонов, Рутилов, Фаластов, Володин и Мурин, — помещик громадного роста, с глупою наружностью, владелец маленького имения, человек оборотливый и денежный, — все пятеро, окончив игру, собирались уходить.
Вечерело. На грязном досчатом столе возвышалось много опорожненных пивных бутылок. Игроки, много за игрою выпившие, раскраснелись и пьяно галдели. Рутилов один сохранял обычную чахлую бледность. Он и пил меньше других, да и после обильной выпивки только бы еще больше побледнел.
Грубые слова носились в воздухе. Никто на это не обижался: по дружбе.
Передонов проиграл, как почти всегда. Он плохо играл на биллиарде. Но он сохранял на своем лице невозмутимую угрюмость и расплачивался с неохотою. Мурин громко крикнул:
— Пли!
И прицелился в Передонова кием. Передонов крикнул от страха и присел. В его голове мелькнула глупая мысль, что Мурин хочет его застрелить. Все захохотали. Передонов досадливо пробормотал:
— Терпеть не могу таких шуток.
Мурин уже раскаивался, что испугал Передонова: его сын учился в гимназии, и потому он считал своею обязанностью всячески угождать гимназическим учителям. Теперь он стал извиняться перед Передоновым и угощал его вином и сельтерскою.
Передонов угрюмо сказал:
— У меня нервы немного расстроены. Я директором нашим недоволен.
— Проигрался будущий инспектор, — блеющим голосом закричал Володин, — жаль денежек!
— Несчастлив в игре — счастлив в любви, — сказал Рутилов, посмеиваясь и показывая гниловатые зубы.
Передонов и без того был не в духе из-за проигрыша и от испуга, да еще его принялись дразнить Варварою.
Он крикнул:
— Женюсь, а Варьку вон!
Приятели хохотали и поддразнивали:
— А вот и не посмеешь.
— А вот посмею. Завтра же пойду свататься.
— Пари! идет? — предложил Фаластов, — на десять рублей.
Но Передонову жаль стало денег, — проиграешь, пожалуй, так платить придется. Он отвернулся и угрюмо отмалчивался.
У ворот из сада расстались и разошлись в разные стороны. Передонов и Рутилов пошли вместе. Рутилов принялся уговаривать Передонова сейчас же венчаться на одной из его сестер.
— Я все наладил, не беспокойся, — твердил он.
— Оглашения не было, — отговаривался Передонов.
— Я все наладил, говорю тебе, — убеждал Рутилов. — Попа такого нашел: он знает, что вы не родня.
— Шаферов нет, — сказал Передонов.
— Ну вот, нет. Шаферов достанем сейчас же, пошлю за ними, они и приедут прямо в церковь. Или сам за ними заеду. А раньше нельзя было, сестрица твоя узнала бы и помешала.
Передонов замолчал и тоскливо озирался по сторонам, где темнели редкие, молчаливые дома за дремотными садишками да шаткими изгородями.
— Ты только постой у ворот, — убедительно говорил Рутилов, — я тебе любую выведу, которую хошь. Ну, послушай, я тебе сейчас докажу. Ведь дважды два — четыре, так или нет?
— Так, — отвечал Передонов.
— Ну вот, дважды два — четыре, что тебе следует жениться на моей сестре.
Передонов был поражен.
«А ведь и правда, — подумал он, — конечно, дважды два — четыре». И он с уважением посмотрел на рассудительного Рутилова. «Придется венчаться! С ним не сговоришь».
Приятели в это время подошли к Рутиловскому дому и остановились у ворот.
— Нельзя же нахрапом, — сердито сказал Передонов.
— Чудак, ждут не дождутся, — воскликнул Рутилов.
— Да я-то, может быть, не хочу.
— Ну вот, не хочешь, чудород! Что ж, ты век бобылем жить станешь? — уверенно возразил Рутилов. — Или в монастырь собираешься? Или еще Варя не опротивела? Нет, ты подумай только, какую она рожу скорчит, если ты молодую жену приведешь.
Передонов отрывисто и коротко захохотал, но сейчас же нахмурился и сказал:
— Да и они, может быть, не хотят.
— Ну, как не хотят, чудак! — отвечал Рутилов. — Уж я даю тебе слово.
— Они гордые, — придумывал Передонов.
— Да тебе-то что! Еще лучше.
— Насмешницы.
— Да ведь не над тобой, — убеждал Рутилов.
— Почем я знаю!
— Да уж ты мне поверь, я тебя не обману. Они тебя уважают. Ведь ты не Павлушка какой-нибудь, чтоб над тобой смеяться.
— Да, поверь тебе, — недоверчиво сказал Передонов. — Нет, я хочу сам уверяться, что они надо мной не смеются.
— Вот чудак, — с удивлением сказал Рутилов, — да как же они смеют смеяться? Ну, как же ты, однако, хочешь увериться?
Передонов подумал и сказал:
— Пусть выйдут сейчас же на улицу.
— Ну, ладно, это можно, — согласился Рутилов.
— Все трое, — продолжал Передонов.
— Ну, ладно.
— И пусть каждая скажет, чем она мне угождать будет.
— Зачем же это? — с удивлением спросил Рутилов.
— Вот я и вижу, что они хотят, а то вы меня за нос поведете, — объяснил Передонов.