Рассказы

Целых три года я не знал — то ли все остальные тоже притворяются, как и я, то ли действительно я один лишен невидимого ангела-хранителя, который может говорить со мной. Насчет невидимости я был совершенно убежден. Я считал, что остальные ребята лгут, будто могут видеть ангелов. Ну, а есть хранители на самом деле, или нет, — это совершенно другой вопрос. Правду сказать, он меня не особенно-то и волновал.
Когда мне было десять лет, я совершил первую кражу. Я очень хотел прочесть книгу, которую отец никогда бы мне не купил. Продавец смотрел в другую сторону, и я просто взял и сунул ее под куртку. Смешно — я уже наполовину прочитал ее, и только тогда сообразил. Это же было доказательством того, что у меня нет ангела! К тому времени, видите ли, я решил, что никогда не видел своего хранителя просто потому, что не совершал плохих поступков. Я этим гордился, и немало… только так уж получилось, что я очень хотел прочесть ту книгу.
Слава богу, у меня хватило ума сжечь книгу, когда я ее дочитал. Если бы я этого не сделал, вряд ли бы я дожил до зрелых лет…
Вольферт хмыкнул.
— Да уж, вряд ли, — согласился он. Он неотрывно смотрел на Фолка, и в глазах его читались интерес и настороженность. — Даже один-единственный лишенный аналогового контроля человек может перевернуть весь мир. Но, мне казалось, невозможность иммунитета доказана теоретически?
— Я много об этом размышлял. Если верить классической психологии, иммунитета быть не может. Я не обладаю повышенной устойчивостью к гипнотическим медикаментам, они действуют на меня совершенно обычным образом. Но сенсорный механизм просто не отвечает. У меня была бредовая идея, что я — мутант, возникший как ответ природы на аналоговую обработку, которая есть фактор, мешающий выживанию вида. Но на самом деле я ничего не знаю. Мне так и не удалось найти никого подобного мне.
— Хм-м, — сказал Вольферт, попыхивая трубкой. — Мне кажется, следующим логичным шагом для вас было бы жениться и завести детей. Может, они тоже окажутся иммунными?
Фолк горько глянул на него.
— Вольферт, я не хочу вас обидеть, но… Вы можете себе представить уютное семейное гнездышко в мире маньяков?
Бледные щеки Вольферта медленно залила краска. Он вынул трубку изо рта, долго разглядывал ее и наконец произнес:
— Да, я понял. Я знаю, о чем вы.
— Может быть, и не знаете, — сказал Фолк, думая при этом: "Я его обидел. Но что я мог сделать?" — Вы на Марсе уже десять лет, правда?
Вольферт кивнул.
— Дела в мире идут все хуже и хуже, — сказал Фолк. — Я взял на себя труд проглядеть кое-какую статистику. Данные найти нетрудно. Чертовы идиоты ими гордятся! Количество пациентов, содержащихся в психиатрических лечебницах, медленно понижалось начиная с 1980 года, когда была принята всемирная программа аналоговой обработки. Применение аналогов с той же скоростью росло. Эти две кривые симметричны. Одна компенсирует другую.
Все меньше и меньше людей отправляется в сумасшедший дом — не потому, что произошел прогресс в методах лечения, а потому, что вновь усовершенствована аналоговая обработка. Человек, который пятьдесят лет назад был бы помешанным, сегодня управляется галлюцинацией, которая заставляет его поступать так, будто он нормален. Для окружающих он нормален. Внутри же — окончательно и бесповоротно безумен. Но это не самое страшное. Человек, который пятьдесят лет назад был бы лишь слегка психически неуравновешенным, попал бы в психолечебницу и был вылечен — это человек сегодня столь же безумен, как и первый! Это больше не имеет значения. Все люди до единого могут быть законченными маньяками, но заведенный на планете порядок не нарушится.
Вольферт принужденно улыбнулся.
— Ну так что с того? По крайней мере, на планете теперь мир.
— Конечно, — отозвался Фолк. — Никаких войн — исчезла самая возможность войны. Ни убийств, ни краж, вообще никаких преступлений.
Потому что у каждого есть полисмен под черепом. Но действие влечет за собой противодействие, Вольферт — в психиатрии так же, как и в физике.
Тюрьма — это место, откуда человек стремится сбежать, пусть даже у него уйдет на это вся жизнь. Надавите на один поршень, другой поднимется. Я считаю, что пройдет еще десять-двадцать лет, и кривая помешательства вновь возрастет. Потому что единственный путь бегства от тирании хранителей лежит в сторону дальнейшего безумия. И, в конце концов, будет достигнут порог, за которым никакие аналоги не помогут. И что они станут делать тогда?
Вольферт задумчиво выбил трубку и поднялся с кресла, машинально посасывая мундштук.
— Мне кажется, — сказал он, — под словом "они" вы подразумеваете психиатров, которые фактически правят Землей. Судя по всему, вы уже решили, что будете делать лично вы?
Фолк улыбнулся.
— Да. С вашей помощью отправлюсь на звезды.
Вольферт на мгновение застыл.
— Значит, вы знаете, — медленно сказал он. — Что ж… Пойдемте в соседнюю комнату. Я вам покажу.
Фолк знал, что Дверь существует. Но он понятия не имел, как она выглядит.
Это был параллелепипед из материала, который выглядел, как гладкое коричневое стекло. Десять футов в высоту, шесть в длину и шесть в ширину.
Внутри, ближе к дальней стенке, на уровне груди располагался рычаг странной формы. Больше всего он был похож на старомодную трость с набалдашником, которая две трети длины шла параллельно задней стенке, а дальше изгибалась под прямым углом. Набалдашник был обращен к передней стенки Двери.
И больше ничего.
Купол Вольферта был построен вокруг Двери и из-за нее. Дверь была единственной причиной дорогостоящего пребывания Вольферта на Марсе.
— Так вот она какая, — произнес Фолк и шагнул к Двери.
— Стойте на месте! — резко сказал Вольферт. — Перед входом — сигнализация.
Фолк остановился и посмотрел сначала на Вольферта, а потом на металлические ящики, прикрепленные к полу по обе стороны от Двери. Теперь, приглядевшись к ним внимательно, он заметил линзы проекторов "черного света", а над ними — металлические конусы, которые, надо полагать, служили разрядниками. Вольферт подтвердил его догадку.
— Если когда-нибудь что-то появится из Двери, лучи должны задержать его. А на тот случай, если они его не задержат, здесь есть я.
Он положил руку на скорострельный автоматический пистолет в кобуре на поясе.
Фолк медленно опустился на скамью у стенки.
— Почему? — спросил он. — Почему они так боятся того, что может прийти через Дверь?
Вольферт неуклюже прислонился к стенке и принялся набивать трубку.
— Значит, вся история вам неизвестна, — сказал он. — Расскажите мне, что вы знаете, а я заполню пробелы.
— Мне удалось раскопать тот факт, что Дверь существует, — с расстановкой начал Фолк. — Что первая марсианская экспедиция семьдесят шестого года ее обнаружила и каким-то образом узнала, что Дверь представляет собой межзвездную транспортную систему. Однако нигде не было указаний на то, что Дверью воспользовались. После того, как отказались от идеи колонизации Марса, был оставлен человек для охраны Двери — ваш предшественник, я полагаю. Но я совершенно не знаю причин, которыми были продиктованы эти действия.
Вольферт мимолетно улыбнулся и выпрямился. Он принялся расхаживать взад-вперед по комнате, лишь изредка поглядывая на Фолка.
— Да, это транспортная система, тут вы абсолютно правы, — начал он. -
Стоит поместить какой-либо предмет в этот параллелепипед, нажать на рычаг, и предмет исчезнет. Вместе с большей частью ломика, которым вы нажимаете на рычаг. Фьють — и нету!
Мы понятия не имеем, каков возраст Двери, и не располагаем способами его определить. Материал, из которого она сделана, тверже алмаза. Сейчас вы видите только часть устройства. Примерно половина его находится под землей. В таком виде Дверь и нашли — прямо посреди пустыни. Я полагаю, она снабжена каким-то механизмом, который следит за тем, чтобы верхняя часть всегда находилась на поверхности грунта, какие бы процессы не происходили с почвой.