Невеста скандального шпиона

Он только коротко кивнул и покинул ее. Вилла покорно воздержалась от того, чтобы запереться. Вместо этого, она провела эти внезапные драгоценные мгновения, готовясь лечь в постель. Быстро умывшись в холодной воде, стоявшей в кувшине на умывальнике, и одевшись в ночную сорочку, предназначенную для брачной ночи.
На всякий случай. Пока мистер Стоунвелл, казалось, не был склонен заявлять о своих супружеских правах, но это не означало, что она не должна ожидать от него чего-то в этом духе.
Прозрачная ткань совсем не укрывала от холода, а очаг только начинал разгораться, так что Вилла проскользнула под тонкое покрывало на кровати.
Она должна была признаться, что испытывала облегчение от того, что ей не нужно делить ее с кем-то еще. Всего лишь потянувшись и зевнув, она ощутила, что с благодарностью проваливается в сон. Она надеялась, что мистеру Стоунвеллу будет так же удобно, как и ей.
Но перед тем, как окончательно уснуть, одинокая мысль появилась в ее сознании.
Этим утром, когда она протянула ему руку во время церемонии…
Он сказал, что у него нет кольца. 
 
Глава 5 
Завернувшись в одеяло, лежа на твердом дощатом полу перед огнем, Натаниэль был не в состоянии отдыхать. Ему всегда было хуже по ночам, он ощущал, что тяжесть своего позора, боль от своей потерянной чести становятся мучительно незабываемыми в темноте и тишине.
Без дневного шума, производимого мисс Трент — Виллой — в тишине его сознание начало намеренно пересчитывать то, что он потерял. Его отец презирал его. Его семья отреклась от него. Его помолвка была расторгнута.
Хорошо, теперь это немного закрутилось в обратную сторону, не так ли? У него, наконец, есть жена, но подобно Питеру, Питеру, который ел тыквы [3], он не мог сохранить ее.
Изоляция жалила его еще глубже в бодрящей компании женщины. Она просто заставила его задуматься еще сильнее о том, что он никогда не мог позволить себе иметь.
Наконец, он уснул.
Вилла спала беспокойно, несмотря на свое истощение. Она не спала нигде, кроме своей постели в течение двенадцати лет. Безусловно, ее собственная постель была лучше, чем эта, но все же, можно было предположить, что после длинного дня, проведенного верхом на лошади, кто угодно сразу же уснет.
Когда она лежала на постели, разглядывая снова и снова треснувшую штукатурку на потолке, тихий, низкий храп донесся из-под одеяла на другом конце комнаты.
— Я так и знала, — пробормотала Вилла.
Она села и посмотрела в направлении мистера Стоунвелла. Единственное, что было видно — это его голая, мускулистая рука, которая была отброшена в сторону. Храп прекратился после того, как единственный раз пронесся через комнату, но ущерб уже был нанесен. Вилла задумалась о том, что было на мистере Стоунвелле под этим одеялом.
Она попыталась лечь и стереть эту мысль из своего сознания.
Нет. Совершенно никакого эффекта.
После минутного колебания Вилла покинула свою постель и тихо проследовала через комнату. Если он проснется, она просто скажет, что хотела помешать угли. Она встала на колени рядом с ним и посмотрела ему в лицо. Он действительно был необычайно красив. Ей часто говорили, что она хорошенькая, но у Виллы было беспокоящее чувство, что внешность мистера Стоунвелла была совсем на другом уровне привлекательности.
От него все еще приятно пахло, за исключением того, что к смеси запахов добавилось домашнее мыло Мойры. Вилла не возражала. Из-за этого от него также немного пахло ее домом.
Были ли все остальные его части так же прекрасны, как и его лицо? Она не могла вынести то, что она этого не знает. Двумя пальцами Вилла приподняла одеяло и заглянула под него на растянувшегося во всю длину Натаниэля Стоунвелла. Его ночная рубашка совершенно приличным образом достигала его коленей, но она все же смогла увидеть мускулистые, обнаженные, волосатые икры и квадратные, голые, волосатые стопы.
— О Боже, — прошептала Вилла. — Какие у тебя большие ноги.
Она вовсе не зря жила над таверной. Вилла знала о жизни немного больше, чем Мойра или Джон подозревали. Если кто-то сядет у открытого окна в летнюю ночь, то он сможет услышать всякого рода разговоры из окна таверны как раз под ним. Один из таких разговоров однажды коснулся взаимосвязи между размером ног мужчины и размером его… частей.
Это казалось немного неприличным — смотреть на обнаженные части тела Натаниэля. Но Вилла не могла противостоять искушению и подняла на его груди свободный вырез ночной рубашки и заглянула вниз, скользя взглядом вдоль его широкой, волосатой груди.
Это была красивая грудь, покрытая твердыми, мощными мускулами даже в расслабленном состоянии. Она могла видеть небольшую линию светло-каштановых волос, тянущуюся вниз по его плоскому, твердому животу. Но куда же она ведет? Подняв рубашку еще выше, она посмотрела ниже…
О, Господи.
Зажмурив глаза, она опустила ворот его рубашки обратно к его подбородку и убежала к своей постели. Нет, она определенно не должна была смотреть на его большие, обнаженные, волосатые… части. Нехорошая Вилла.
Но определенно заинтригованная, любопытная, немного озадаченная Вилла. Что она видела и что она должна с этим делать — было совершенной загадкой.
О, у нее была смутная идея. В конце концов, она же жила над комнатой, где подавали эль. Но эти случаи обычно предполагали мужскую готовность. Но если он не собирается выполнять свою часть, может ли это вообще случиться? Как это работает? Различные неясные образы пришли ей на ум. О Господи.
Внезапно в комнате начало становиться душно. Вилла с облегчением сбросила одеяло со своих плеч. Нет смысла прятаться от мужчины, который даже не знает о том, что она находится в комнате.
Сказать по правде, Вилле нравилось наблюдать за тем, как он спит, по крайней мере, с тех пор, как он прекратил храпеть. Он был ужасно привлекательным, особенно сейчас, когда стал немного чище. Снова улегшись на свою кровать, она пожелала себе снова заснуть. Она надеялась, что ей приснится то, что она увидела…
Натаниэлю снился сон. Ему снилось, что он отдыхает на просторной роскошной мантии, окруженной атласом и бархатом. Воздух был теплым и ароматным, и он слышал мягкие переливы музыки.
Мир. Комфорт. Легкость. Он ощущал себя так, словно он, наконец, был дома.
Постепенно он осознал, что уже рассветает, ощутил твердый пол под своими плечами и бедрами, но тем не менее бархатистое тепло осталось.
Это было чудесно, но это был всего лишь сон. Через мгновение он совершенно проснется и приятный комфорт, который он ощущает, исчезнет, как это всегда происходит со снами.
Глубоко вдохнув, он перевернулся, погрузив свое лицо в ароматную подушку из шелковистых волос и скользнув рукой по теплому животу Виллы, чтобы обхватить ее атласную грудь.
— О, черт побери! — отпрянув от нее, Натаниэль с трудом поднялся на ноги. Вилла издала маленькое женское ворчание и перекатилась на то теплое место, на котором он лежал на одеялах.
Дневной свет проникал через нескладные ставни, закрывавшие окна.
Воспоминания потоком хлынули обратно в его сознание. Он вспомнил девушку, хозяина гостиницы, гигантов-близнецов, с их невольной симпатией и бесконечной бдительностью.
Ох, черт возьми.
Затем пришло воспоминание о свадебной церемонии. Его свадебной церемонии. Свидетели, белое кружево, и все такое.
Ох, будь все проклято.
Вилла приподнялась на локтях на матрасе и энергично замигала, чтобы проснуться. Затем она несколько раз наклонила голову, чтобы избавиться от растяжения мышц шеи. Боже мой, она чувствовала себя так, словно всю ночь лежала на камнях.
Но только тогда, когда ее расплывчатое зрение сделалось достаточно четким, чтобы увидеть мужчину, шагающего по комнате, Вилла вспомнила, что она теперь замужняя женщина.
— Здравствуйте, муж, — весело прощебетала она.