Самый желанный герцог

И все же Грэм, увивающийся за Софи? Это просто стыдно!
И опасно. Состояние Пикеринга было предназначено для Дейдре, а не для ее кузины с лошадиным лицом. Только Дейдре испытает должную благодарность, чтобы отплатить своей собственной любящей мачехе, как только чеки будут обналичены.
Кроме того, если милая Дейдре забудет о своем долге, то у Тессы было припасено несколько неприятных угроз против толстой, круглолицей Фебы. Не все в обществе будут такими прощающими насчет неприличного прошлого Фебы, каким оказался ее такой же неприличный муж! Дейдре обожала своих глупых кузин. Будет не слишком трудно выманить у нее хорошенький пожизненный доход.
Конечно же, все это пойдет прахом, если Софи выиграет битву. Глупая девчонка никогда не вспомнит, что именно Тесса позволила ей быть здесь. Она только вспомнит несколько несерьезных случаев, когда Тесса выходила из себя и обзывала ее несколькими совсем не обидными именами.
Все из которых были в высшей степени заслуженными. В самом деле, это создание было смехотворным! И Тессу очень тревожило, что никто в Обществе, кажется, этого больше не замечал.
С легкой улыбкой Тесса приступила к своей работе.
«Дорогая миссис Блейк…»
  
Глава 16
 
После того, как Грэм оставил ее, Софи сидела в пустой гостиной и, ничего не замечая, смотрела на подносы с остатками чая и кексов.
Крошки. Все, с чем она осталась – это крошки.
 Я пожалел бедную, некрасивую девушку из провинции. 
На ее лице все еще проступал румянец, она знала это, и вероятно так будет продолжаться еще много дней, когда бы она не подумала об этом моменте. Софи забыла, что она собой представляет, настолько ее впечатлила новая популярность. Она забыла, что для тех людей, которые знали ее, она была всего лишь «бедной, некрасивой девушкой».
А что она думала, должно произойти, когда Грэм увидит новую «Софию»? Неужели она надеялась, что он упадет на колени и заявит о своей бессмертной любви?
Очевидно, какая-то ее часть – вероятно, та, которая верила в волшебные сказки – на самом деле полагала, что это может произойти.
Фортескью вошел вместе с лакеем. Комната была немедленно вычищена, отполирована и доведена до совершенства несколькими мгновениями позже. Софи оставалась там, где была, странным образом ощущая себя совершенно комфортно в своем горе. Если она когда-либо и нуждалась в более четкой картине того, где находится ее место на земле, то ей только что предоставили его – завернутое в фольгу и с бантиком сверху.
И все же, оказывается, даже «бедные, некрасивые» девушки получают почту. Фортескью принес ей толстый конверт цвета слоновой кости на серебряном подносе.
– Миледи прислала вам письмо, мисс.
Почерк Дейдре был таким же летящим и беззаботным, как во многом и сама Дейдре. «Лемонтёр написал мне, что ты переехала в Брук-Хаус», – писала она. – «Браво. Феба просила передать тебе, чтобы ты сказала Фортескью, чтобы тот поменял все замки. Я ответила ей, что я это уже сделала».
Софи заморгала. Она не подумала о том, чтобы написать Дейдре и получить официальное разрешение использовать этот дом. Со стороны Лемонтёра это было заботливо… и к тому же немного отдавало манипуляцией. Софи устало улыбнулась при этой мысли.
Письмо продолжалось. Выздоровление герцога снова сменилось ухудшением. «Похоже на то, что, в конце концов, я все же смогу скоро стать герцогиней – но это так печально, потому что мы все очень привязались к его светлости. Он добрый пожилой джентльмен, и выглядит как раз так, как Колдер и Рейф будут выглядеть в пятьдесят лет – мне придется очень постараться, чтобы самой так же хорошо сохраниться, хотя бы только для того, чтобы соответствовать». «Шлю тебе всю свою любовь, мы не можем дождаться, когда увидим тебя в твоих новых платьях. Передай Тессе, чтобы она утопилась в Темзе». «И поцелуй за меня Мэгги. И котенка. Она наконец-то дала ему имя?» «Д.»
Софи ощутила вспышку вины, потому что сегодня она почти игнорировала Мэгги. Но у нее еще было немного времени перед тем, как она должна будет одеваться для сегодняшнего музыкального вечера.
Наконец-то вырванная из своей депрессии, девушка повернулась спиной к сцене своего самого значительного светского триумфа и направилась вверх по лестнице, чтобы отдать и, может быть, получить поцелуй и объятие от леди Маргарет.
И от котенка.
Поднявшись по ступеням, она небрежно бросила взгляд налево перед тем, как свернуть направо, и замерла.
Не небольшом расстоянии дальше по коридору она увидела Фортескью и очаровательную Патрицию, стоявших очень, очень близко. Пока девушка наблюдала за ними, на лице строгого и безразличного дворецкого появилась такая ослепительно красивая улыбка, которая равнялась только такой же ослепительной улыбке Патриции. Когда они наклонились еще ближе друг к другу, Софи закрыла глаза, чтобы не видеть их счастья, хотя тихий смех, вибрирующий от любви, доносился до ее ушей из коридора.
Кажется, что все вокруг были любимы. Все, кроме бедной, некрасивой Софи Блейк.
В таком случае, черт бы побрал Софи Блейк!
Фортескью не заметил, как это случилось. Буквально только что он стоял с Патрицией в коридоре верхнего этажа, обсуждая возможность найти подходящего товарища по играм для леди Маргарет, которая казалась весьма одинокой в огромном доме, не имея рядом с собой никого, кроме котенка, а в следующий момент его рука случайно прикоснулась к ее… и их пальцы сцепились…
Момент затянулся. Он едва мог дышать, когда изящные, покрытые веснушками пальцы Патриции переплелись с его пальцами. Фортескью беспомощно смотрел на верхушку ее головы, домашний чепец горничной как обычно проиграл борьбу за то, чтобы удержать массу ее пламенных волос. Казалось, что она не в состоянии оторвать взгляд от их переплетенных пальцев, и все же девушка не сделала ни одного движения, чтобы отнять руку. Затем, как ни поразительно, Патриция позволила их рукам полностью соединиться.
Только тогда она подняла взгляд, ее зеленые глаза сделались блестящими от осторожного замешательства и отчаянной тоски. Фортескью сомкнул свою руку на ее ладони и потянул девушку к себе, очень мягко, не отрывая взгляда от ее глаз.
Она медленно шагнула вперед, откинув голову назад, ее гордость и желание были очевидны в каждом изгибе длинной шеи.
– Что вы требуете от меня, сэр?
Дворецкий покачал головой и позволил себе медленно выдохнуть.
– Требовать? – О, моя красавица… такая колючая, такая гордая… – У меня нет права ничего требовать. – Он протянул другую руку и отвел как всегда своенравный локон огненных волос от нежного изгиба ее щеки. – Я могу только просить…
После этих слов ее глаза смягчились, потеплели, когда настороженность отступила. Улыбка заиграла в уголках восхитительных губ. Патриция подошла еще на шаг ближе.
– Тогда что вы просите?
Фортескью не мог дышать. Не мог говорить. Он только покачал головой, беспомощный перед лицом той, кого хотел больше всего на свете. Сможешь ли ты когда-нибудь полюбить меня?
Затем девушка рассмеялась, тихо, ласково и дразняще.
– Вы – прекрасный актер, сэр. Человек из гранита и льда, так они говорят о вас внизу… что, если бы они могли видеть вас сейчас?
Он опустил взгляд на их все еще сплетенные руки. Она не отпускала его, так же, как и он не отпускал ее. Подняв глаза обратно к ее лицу, Фортескью наконец-то позволил себе упасть в эти зеленые ирландские мечты, и к черту опасность.
– Выходи за меня, Патриция.
Он испытал небольшое удовлетворение, увидев, как, несмотря на кружащуюся панику и ликование, эти зеленые глаза расширились от потрясения.
 – Ты, Золушка! – вскричала мачеха. – Ты вся пыльная и грязная, и все-таки собираешься идти? Как ты сможешь танцевать, когда у тебя нет ни одежды, ни обуви? 
Софи сглотнула, сделала вдох, а затем продолжила читать сказку вслух.