Городская Ромашка (СИ)
- Я не знаю, кто на самом деле этот человек, - сказал он Ромашке, - но думаю, что, несомненно, положительный.
Когда девушка посмотрела на преподавателя огромными от удивления глазами, тот лишь приложил к губам палец и хитро подмигнул.
- Множество преступлений происходит каждый день, и ведь не об одном из них не трубят на всех каналах, хотя сколько достойных людей гибнет просто по дороге домой! Вспомнить хотя бы декана нашего - замечательнейший был человек! - пожилой преподаватель вздохнул, - Неспроста это все, неспроста…
По дороге домой Ромашка едва не столкнулась с Рысем. Парень брел, опустив голову, по той же стороне улицы, и сначала не видел ее, потом поднял глаза и остановился. Похоже, желания встречаться с нею у Рыся было еще меньше, чем у самой Ромашки, потому что, едва дойдя до перехода, парень поспешил перебраться на другую сторону улицы. Ромашка не провожала его взглядом, хотя ей и было любопытно - обернется Рысь или нет, но еще больше девушку занимал вопрос: что же такого сказал Рысю Мирослав, что несостоявшийся убийца боялся теперь встречаться со своей предполагаемой жертвой. А еще девушка надеялась, что Мирослав не позволил Рысю увидеть своего лица, иначе теперь ее бывший ухажер быстренько настучит в полицию. А может и не настучит - побоится стать следующей жертвой маньяка?
Было еще совсем светло, когда Ромашка вернулась домой и набрала номер Дельфины.
- Я сейчас в метро! - раздался голос ее подруги. - Ты знаешь, Кит пригласил меня сегодня в ресторан. Было так хорошо! Жаль только, что у него дела вечером, и он не мог задержаться дольше.
- Так ты домой едешь? - спросила Ромашка.
- Да. Еду домой, - было слышно, что Дельфина улыбается. - А хочешь, я к тебе зайду?
Первым побуждением было сказать: "Да, конечно хочу!", но почему-то Ромашка сказала совсем не то, что хотела:
- Ты, наверное, устала, так что иди домой, отдыхай.
- Ничего я не устала! - возразила Дельфина. - Но если ты не хочешь меня видеть или занята…
Кажется, подруга обиделась. Ромашка сказала, что занята, и они с Дельфиной попрощались. Небо все больше серело, и, хотя погода стояла ясная, а вскоре небо над стеной должно было расцвести всеми красками заката, Ромашка ушла в гостиную и включила телевизор. На одном из каналов девушка нашла новости и теперь напряженно смотрела на экран: покажут или нет фотографию Мирослава? Если да, то, значит, он все еще на свободе…
Зазвонил телефон.
- Ромашка! - раздался довольный голос Дельфины. - Хоть ты и бука, но все-таки я к тебе зайду! У меня такое настроение, такое настроение, что я просто обязана поделиться с тобой! Ты слышишь?
Представив себе, как откроет дверь и впустит Дельфину, как они вместе будут сидеть на диванчике и болтать, как Дельфина будет рассказывать ей о своем парне, Ромашка почувствовала себя почти счастливой. "И с чего это я вдруг?… - подумала она, вспоминая свой отказ. - Я ведь так соскучилась по Дельфине, и очень хочу ее видеть!"
- Прости меня, Дельфина, я действительно бука, - улыбнулась Ромашка, отключая звук телевизора, чтобы не мешал разговаривать. - Конечно, приходи!
- Я уже вышла из метро и иду к тебе, - сообщила Дельфина. - Ждешь?
"Жду" - хотела ответить Ромашка, но не успела. В уши ей вдруг ударил громкий, высокий звук. Одновременно с этим эхо донесло до окна ее квартиры отголосок женского крика.
- Дельфина! - заорала Ромашка в микрофон, но в наушниках теперь слышалось лишь шипение и треск - то ли помехи, то ли, как обычно, отошли контакты. То ли телефон Дельфины больше не работал.
Лифт опускался бесконечно долго. Стремглав выскочившая из квартиры Ромашка нервно застыла перед закрытыми створками, сжав кулаки, а едва двери лифта открылись, вылетела из подъезда и помчалась по улице.
Ближайшая станция метро находилась на перекрестке Кольцевой и Музейной. Ромашка знала, что Дельфина должна была идти оттуда, и бежала по тротуару, заглядывая в каждую арку, в каждый проулок. Время от времени Ромашка звала подругу:
- Дельфина!
Но ответа не было.
Она была уже недалеко от Музейной, когда, заглянув в проем между домами, увидела там каких-то людей. Сумерки еще только-только легли на город, и тень не стала такой непроглядной, какой бывала ближе к ночи, поэтому фигуры в темной одежде вырисовывались довольно отчетливо. Ромашке было страшно, очень страшно, но тут ее слуха достиг приглушенный вскрик, и Ромашка узнала голос Дельфины. Отбросив разом и страх и сомнения, девушка истошно завопила и бросилась в проулок.
Наверное, ее вопль вызвал секундное замешательство среди тех, кто скрывался в тени. Ромашка успела ударить кого-то, но ощутимого урона бандитам ее стремительная атака не нанесла. И все-таки она дралась, отчаянно дралась, лупя всех, кто оказывался рядом, руками и ногами, пытаясь даже укусить. Когда ее швырнули на асфальт, Ромашка вскочила и ринулась в бой. Она почти не чувствовала ударов, не ощущала жжения исцарапанной шершавым асфальтом кожи, потому что где-то совсем рядом пыталась кричать и вырываться Дельфина.
Словно маленький хищный зверек, Ромашка раз за разом бросалась на бандитов, почти не переставая кричать. Где-то в подсознании билась надежда на то, что кто-нибудь не только услышит ее крики, а еще и попытается помочь, или что полиция, привлеченная шумом, приедет вовремя. Наконец, бандитам стало понятно, что просто так от надоедливой девчонки не отделаться, и Ромашку, брыкающуюся и извивающуюся всем телом, подхватили под мышки. Ноги девушки оторвались от земли, и в этот миг Ромашке показалось, что она увидела лицо Дельфины, но тут же вместо подруги перед нею оказались рослые головорезы, и девушка поняла, что пропала. Что они обе - и она, и Дельфина, - останутся сегодня ночью лежать в темном проулке, глядя стекленеющими глазами в ночное беззвездное небо. Что на следующий день к уголовной статистике прибавятся еще две единички. Поняла и закричала еще громче, черпая силы из той самой последней надежды, что, как водится, умирает только вместе с человеком.
Из-за собственного крика она не услышала приближающийся топот ног, а поняла, что ситуация изменилась, только тогда, когда ее вдруг отпустили, и Ромашка упала на асфальт. Ей показалось, что громоздкие фигуры головорезов сами собой разлетелись в разные стороны, и девушка в глубине души точно знала, кто пришел ей на помощь, но сейчас она не думала ни об этом, ни о том, почему еще четыре человека, появившиеся в проулке вслед за Мирославом, не нападают на него. Ромашка смотрела вперед. Прямо перед ней, возле кучи картонных ящиков, которые жители дома разбросали у мусорного бака, лежала Дельфина: тоненькая, длинноногая, в изящных босоножках на высоком каблуке и нарядном летнем платье. Платье девушки было разорвано на груди, и по светлой ткани расползалось зловещее темное пятно.
- Дельфина!
Крик Ромашки прозвучал в полнейшей тишине. Она бросилась к подруге, заглянула ей в лицо и с ужасом отпрянула - синие глаза Дельфины безжизненно смотрели куда-то вверх, и хотя живая кровь все еще вытекала из раны, а пальцы сжимали ремешок сумочки, Ромашка как-то сразу поняла, что уже все кончено. И все-таки позвала тихо-тихо:
- Дельфина!…
Она не видела, как замер с огромными от ужаса глазами Мирослав, и как затем обернулся к поднимающимся на ноги бандитам. И уж тем более Ромашка не знала, что на самом деле именно сегодня ему впервые пришлось убивать. Те четверо, что пришли вслед за Мирославом, не подходили к нему, не помогали и не мешали.
Ромашка не плакала. Горе оказалось настолько велико и неосознаваемо сразу, что слезы не просились на глаза. Бережно и осторожно Ромашка погладила темные волосы подруги и подтянула разорванную ткань платья, прикрывая ей грудь. Потом спокойно, словно ей уже приходилось делать это не раз в своей жизни, протянула руку и закрыла безжизненные глаза. И сразу вдруг стало легче. Теперь, когда не было этого пугающего взгляда мертвых глаз, Ромашке казалось, что Дельфина просто спит. Ну и что, что платье порвано и все в крови?