Загадать желание
– В город соваться необязательно, – заметил Макс.
– У меня нет оружия, – возразил Леон, – а в Раславе у отца был тайник. Да и надежные знакомые там остались, надо с ними связаться.
– Если город еще существует, – негромко заметил Горыныч.
– Да, если… Но тайник должен был сохраниться. И люди, которых превратили в камень. Им тоже надо помочь. Максим, ты ведь сможешь их расколдовать?
Тот пожал плечами.
– Попробую.
– Хорошо, – Леон кивнул. – Я узнаю все, что надо и, если будет возможность что-то сделать – сделаю. А потом вернусь за вами.
– Дорогу помнишь? – спросил Горыныч.
– Хорошо помню. Арис, я не отказываюсь от твоей помощи, но… так будет правильней. Если с тобой что-нибудь случится, я не знаю больше никого, кто бы мог убирать ловушки.
– Я подскажу тебе парочку, – пообещал Арис.
– Ты же знаешь, они не согласятся. А ловушек все больше с каждым днем.
– Вот именно. Ставят их несколько человек. Мне одному за ними гоняться нет смысла.
– Все верно, – Леон нахмурился, сжал пальцами пустую кружку. – Надо найти этих колдунов.
– Найти не сложно, – становилось жарко, Горыныч снял свой тулуп и подложил под спину, чтобы не прислоняться к холодной земляной стене. – Несколько самых сильных колдунов, которые и держат всю эту свору, живут в Пустоши, возле заброшенного города.
– Иванцово? – хором спросили мы с Алиной.
Он кивнул.
– Они не прячутся, можно даже в гости пожаловать, если глупости хватит.
– Да уж, – Макс усмехнулся. – Нас вместе и по отдельности просто размажут по стенке. Или сожгут где-нибудь на подходе, чтобы в доме не пачкать.
Некоторое время все молча смотрели в огонь, а я украдкой разглядывала сосредоточенное лицо Леона. Он перехватил мой взгляд, и я, чтобы скрыть смущение, спросила первое, что пришло в голову:
– А почему бы нам не найти эти стеклянные шарики и не загадать желания? Тогда мы сможем вернуться домой, а в вашем мире больше не будет колдунов!
Мое спонтанное предложение восприняли очень серьезно. Долго думали и решили, что раз об исполняющих желания стекляшках здесь раньше не слышали, то искать их стоит лишь в одном месте – в заброшенном городе. В тех самых лабораториях, где проводились опыты. Вот только подобраться к Иванцово будет сложно, потому что охраняют его не одни лишь загадочные стражи – порождения волшебства этого мира, но и колдуны. Трое-четверо самых сильных, хозяева ловушек, те самые, что сговорились с церковниками сравнять Раславу с землей. Те самые, что постепенно уничтожают всех остальных, забирая их силу и умения, и ждут случая, чтобы в один прекрасный день схватиться друг с другом.
– Значит, в город они нас не пустят? – я ощутила легкое разочарование, потому что с того самого времени, как мы с Алиной начали свои блуждания по этому миру, мне хотелось вернуться и посмотреть, что же случилось с этим городом-ловушкой, в котором когда-то так красиво цвели тюльпаны.
– Может, и пустят, – подал голос Горыныч из своего угла.
– И правда, чего им волноваться? – согласился Максим. – Из тех, кому удалось войти в город, еще никто не вернулся.
* * *Ночью мне пришлось-таки разочек выбраться из укрытия. Было тепло и безветренно. Арис с Леоном стояли неподалеку от землянки и разговаривали, но так тихо, что слов я не расслышала. Сын воеводы, обернувшись, сказал мне, чтобы не уходила далеко. Когда вернулась, они все еще разговаривали, стоя под раскидистым деревом с облепленными снегом ветвями.
В землянке было тепло, Алина спала, но Максим приподнялся, услышав скрип закрывающейся двери.
– А где они? – спросил, увидев, что Ариса с Леоном нет.
– На улице. Разговаривают.
– Секретничают, – он усмехнулся. – Что ж, Горыныч – это Горыныч. Он всегда такой.
Я улеглась на свое место, свернулась калачиком, заново пытаясь согреться.
– Кстати, а почему Горыныч?
Максим засмеялся, но быстро замолчал, опасаясь разбудить Алину.
– Говорят, что у него есть нора где-то в горах, – проговорил он таинственным шепотом, – и что он там в змея превращается и летает над пастбищами, скот ворует.
– Ужас! – в тон ему ответила я. – А людей не ворует? Всяких там юных красавиц или еще кого-нибудь повкуснее?
– А кто его знает? На самом деле в горах, что на востоке отсюда, действительно жил змей, и скотину с пастбищ таскал. Несколько лет людям покоя не давал. А потом какой-то молодец-удалец нашел его нору и отрубил зверюге голову.
– Неужели, Арис? – удивилась я.
– Все может быть. Хотя… Горынычу тогда лет шестнадцать было, не больше. История давняя. И, как я слышал, на деле оказалось, что змея попросту отравили. А уже после кто-то нашел его, дохлого, в горах, голову отрезал и принес в деревню – хвастаться.
Представить себе Горыныча, хвастающего отрезанной змеевой головой, было сложно. Но, в ответ на мое замечание, Макс только хмыкнул:
– А ты его хорошо знаешь? Ну ладно, не обращай внимания. Люди много чего говорят, не всему можно верить.
* * *Ясным солнечным утром мы остановились на едва заметной под снегом тропке – прощаться. Арис просто пожал Леону руку и отошел в сторону. Видимо, они успели обговорить все ночью. Максим пожелал нам хорошо добраться до того самого очень таинственного местечка. Леону прощаться было нелегко, пожалуй, как и нам с Алиной.
– Ариса слушайтесь, – сказал он напоследок, потом легонько обнял сначала меня, потом подругу. Ее он не отпускал куда дольше, и что-то очень тихо прошептал на ухо. Было очень любопытно, что именно, но я решила, что это не мое дело, даже если он признается в любви. После коротких объятий Леона мне было отчего-то слишком холодно…
Леон и Максим пошли через лес к ближайшему поселению, где рассчитывали взять лошадей. А мы с Алиной поплелись вслед за Горынычем, стараясь не думать о долгих днях ожидания весточки от дорогого нам обеим человека.
Безопасное место оказалось затерянным в лесу хуторком с таинственным названием Осинки. Жили здесь тихо и скромно, кормились охотой и рыбалкой в озерце неподалеку. Горыныча знали и относились к нему уважительно и даже вполне доброжелательно. Нас с Алиной приняли настороженно, но слова плохого не сказали, очень спокойно восприняв то, что на хуторе появились две чужие колдуньи, и даже обещали помогать понемногу – ясно ведь, зима, а у нас ни запасов, ни сбережений.
Изба Горыныча стояла на самом краю одной из двух улочек, возле леса. Пустовавший домик по соседству заняли мы. Жилище было опрятным, а когда растопили печь – стало тепло и уютно. Я затащила рюкзак в единственную комнатенку и не спешила его разбирать, по привычке опасаясь, что снова придется срываться с места, убегать…
На третье утро меня разбудил стук где-то во дворе. Пока выбиралась из постели, одевалась – звук стих. Вместо этого постучали в дверь.
На пороге стоял Горыныч: с топором, без тулупа, в теплом сером свитере под горло. Я посторонилась, пропуская его в дом.
– Ухожу завтра, – сообщил он. – Дров наколол. Вдруг не хватит – возьмете у меня, в сарае за домом. И еще вот… – Арис вынул из кармана ключ, положил на стол. – Это от дома. Погреб там. Люк под половиком. Если что понадобится – берите.
– Спасибо, – весть об отъезде меня огорошила, но ведь не стоило ожидать, что Горыныч и впрямь станет отсиживаться дома до весны? Я поплотнее запахнула теплую кофту. – Ты надолго?
Он пожал плечами, глянул на приоткрытую дверь нашей с Алиной спаленки.
– Подруга твоя спит?
Я кивнула.
– Приглядывай за ней.
Вздыхаю:
– Пригляжу…
Дверь закрылась. Из украшенного морозным узором окошка я видела, как Горыныч в распахнутом тулупе и с сумкой на плече идет к калитке. Оказавшись на улице, останавливается, нахлобучивает шапку. Оглядывается. Поправляет сумку и, вытащив из-за пояса свои огромные рукавицы, быстро уходит по заметенной дороге в спящий зимний лес.
Часть вторая. На заповедной земле
