Тая

– По одной горной речке, – начинает Паша, – плыл каякер. И был он рафтер опытный, снаряжен отменно, лодка его была прочна, а весло длинно. Долго ли он плыл или коротко, да вот только замочил он спички. А без спичек как на сплаве? Никак. Ни тебе табачку закурить, ни на дневку встать.
– Ты же сказал, что он рафтер был опытный.
– Опытный, – подтвердил Паша. – И каждый раз, когда он на сплав шел, упаковывал коробку в гидромешок. Однако была у него еще и кукла.
– Какая кукла?
– Надувная кукла, в полный человеческий рост. Каякер ее брал для большей плавучести и так, чтобы на стоянках не скучно было. Вот. Однажды порвался у него гидромешок, а заплатку поставить нечем, забыл он дома ремкомплект.
– Ты же сказал, что он был опытный, – возмутился Доктор.
– Был, – подтвердил Паша, – но его ремкомплект теща спрятала, чтобы он на речку не ходил.
– А он все-таки пошел? – спросил Доктор.
– Конечно, пошел. И когда мешок порвался, он его куклой заклеил и самым, что ни на есть срамным местом. Не знал каякер, – нравоучительно вознес палец Паша, – что то место и без того дыряво.
– Ну, ты и врать, – возмутился Доктор, – чем же он с ней на стоянках занимался, если таких элементарных вещей не знал?
– Как чем? – продолжил Паша. – Ясное дело, спирт пил да разговаривал. Кукла, она ведь пила наравне и никогда не рыгала, а возразить против беседы тоже не могла. А ты чего подумал?
– Я подумал, почему он заплатку с другого места не срезал?
– Известное дело, – развел руками Паша, – он же ее девушкой взял. В прокат никому не давал, на острые предметы не ложил.
– Клал, – возразил Доктор.
– И не клал тоже. Главное, что протек его гидромешок, и замочил он таки спички. А делать-то нечего, не оказалось больше спичек – ни в заднем кармане, ни в кепке. Вечер наступает. Курить хочется, а на воде, как назло, ни души. Решил тогда каякер в деревню сходить. Недалеко, метрах в пятистах, даже слышно было, как самогон варят и сало коптят. Но не тащить же лодку по кустам, так ведь можно и каяк поцарапать, а каякер был аккуратный, поэтому он свои вещи спрятал за большим камнем, а чтобы понятно было, что скоро вернется – рюкзак оставил.
– Так ведь упрут.
– Кто же упрет, если ни души и даже прикурить не у кого?
– А-а, – махнул Доктор.
– Вот…. Что там дальше было? А… Пошел каякер в деревню, а пока он ходил, его кукла вылезла из мешка и как зашвырнет весло на середину. Каякер самогонку глушит, а его весло тю-тю. Он пришел, где весло? Нет. Кто взял? Никого не было. Следов нет, значит свои. Достал он тогда надувную куклу и стал резать на мелкие куски. Жалко ему было, но ничего не поделаешь. Так вот резал и плакал, плакал и резал, а на утро сжег. Но кукла была резиновая и коптила очень, так что каякер весь прокоптился и стал черным.
Вокруг костра стало тихо. Шум воды перебивал потрескивающие сучья, и Вероника подумала, что сидела бы здесь вечно и слушала дурацкие истории. Было так спокойно и хорошо, что совершенно не хотелось нарушать возникшей тишины.
– А дальше? – спросил студент.
– А что дальше? – спросил Паша зевая. – Утонул он. Кто же выгребет без весла.
– Во, дурак, – лениво сказал Доктор.
– Может, и дурак, – нравоучительно сказал Паша. – Только ходит он по берегу и спрашивает всех: «Где мое весло? Где мое весло?» И если не ответить ему: «Вот твое весло!», и не стукнуть его по каске, то обязательно утащит под воду.
– Давайте спать, – предложил Кэп.
– Не, – возразил Доктор. – Я теперь точно не засну.
* * *
– Доброе утро, – сказала Вероника.
– Утро добрым не бывает, – возразил опухший Лари.
Он засовывал свой спальник в гидромешок, но получалось плохо.
– Не выспался?
– Нет.
– А я так хорошо спала.
– С кем?
– Ну, тебя.
– Лари, что ты возишься? – Кэп снова был не в духе.
– Я это… Ну, короче, ты понял.
– Нам надо поговорить.
– Нам троим? – удивился Лари.
– Нам троим.
– Тогда давайте поставим палатку.
– Лари, – Кэп нахмурился, – я не хочу, чтобы Москвичка шла дальше.
Вероника от удивления открыла рот:
– Я вам мешаю?
– Я не хочу, чтобы ты шла дальше, потому что у нас начинаются проблемы.
– Она легкая, – возразил Лари.
– Она легкая и ты легкий, поэтому вам не будет тяжело.
– Нашел дурака.
– Лари, это не просьба.
– Да что случилось? – взмолилась Вероника.
– Посмотри на воду, – сказал Кэп. – Видишь берег? Вчера эти камни были под водой, сегодня уровень понизился. Впереди сложный участок и я хочу чтобы вы обнеслись  [8]. Мы можем застрять, а когда это произойдет, придется разбирать судно и выносить его по тайге.
– Кэп, ты гонишь. Мы сегодня пойдем вдоль хребта, самый классный участок, самый цимус  [9], а ты нас обламываешь.
– Лари, если я вас не отпущу, мы окажемся в семидесяти километрах от ближайшей лампочки.
– Ну и что? Никто у нас рожать не собирается, все здоровы.
– А если мы сядем?
– А если нет?
– Подождите, – возразила Вероника. – А что значит вся ваша спутниковая разведка? Таяние снега, семьсот тысяч тонн воды?
– Решение принято, – спокойно сказал Кэп.
– Какое право ты имеешь решать за нас?
– Я за вас отвечаю.
– Я сам за себя отвечаю. – Возразил Лари.
– И за нее тоже. – Кэп кивнул в сторону Вероники.
– У нее своя башка.
Разговор очень быстро переходил в склоку.
– Доктор, – кричал Лари, – почему я? Паша, гад, почему ты молчишь?
Вероника почувствовала себя куклой, бездушным существом, чью судьбу решили заочно, потому что, какой толк разговаривать с глупой игрушкой?
– Я хочу, чтобы мне вернули деньги. – Сказала Вероника.
Ее рюкзак стоял на камнях, подпертый снаряжением Лари.
– Я верну, – пообещал Кэп.
– Немедленно. – Сурово требовала Вероника.
– Сейчас у меня нет, но когда вернемся….
– Кэп, – Доктор взял его за руку. – Можно на два слова?
Кэп отвернулся от Вероники, и Доктор запыхтел на ухо:
– Кэп, посмотри на воду, – он сделал едва уловимый кивок головой в сторону речки. – Прибывает водичка.
– Ну….
– Что, ну? Кэп, ты чего? Звездная ночь, тепло ушло в стратосферу. Теперь таяние началось, уровень поднимется.
– Док, дело не в этом…
– А в чем?
– Как бы тебе сказать? – Кэп виновато поднял глаза. – Я боюсь.
– Не понял?
– Док, у меня плохое предчувствие.
– В смысле?
– В прямом смысле. Сегодня утром пошел по нужде и чувствую, что кипятком писаю.
– Хм, – по лицу Доктора гуляли маски удивления и смущения. – Ты что, Кэп, на пенсию захотел?
– Лечи, лечи  [10] меня Доктор.
– Ну, давай по пунктам.
– Вот только этого не надо, а? Док, я знаю, что все нормально, знаю, что все продумано, и есть еще порох в пороховницах, а ягоды – в ягодицах.
– Короче, ты сам объяснить не можешь.
– Не могу.
– Тогда я вот, что тебе скажу. Сколько мы с тобой ходим?
– Шесть лет, – сказал Кэп.
– Шесть лет, и на воде были на разной. От троечки до пятерки, везде были?
– Ты к чему клонишь, Док?
– Я к тому клоню, что ни разу за это время, не было у меня спокойного дня, и каждую ночь, я зарекался – весло в руки не брать. А через неделю выл, как наркоман в ломку.
– Зачем?
– Не знаю, – развел руками Доктор. – Вот объясни мне, зачем я, здоровый мужик, вместо того, чтобы водку пить и на баб залазить, еду за тридевять земель и лезу в ледяную воду?
– Кайф ловишь?
– Ловлю, – согласился Доктор, – но это уже потом, когда фотографии смотрю и по карте карандашиком вожу. А на воде меня адреналин душит, и я каждый вечер обещаю завязать.
– Правда, что ли?
– Мамой клянусь.
– Ну, и придурок ты.