Судьба

Самая мерзкая процедура, надо сказать, это туалет. Поэтому стараюсь терпеть столько, на сколько хватает сил. 
А тетя интересуется моим физическим состоянием гораздо меньше, чем психическим. У меня болит правая рука, а она и не думает лечить... Или снять боль... Кстати, я не знаю, есть ли еще кто-нибудь, кроме нее, в доме. 
Про себя тетя Элеонора ничего не рассказывает. Но обещает рассказать. "Когда ты окрепнешь, все тебе расскажу", - говорит она. Врет, небось... Я опять отвлеклась... Мысли скачут с одного на другое. Надо бы прекратить пока записывать... Скоро время приема еды..." 
Дополнение ко второй записи: 
"Поела недавно... Тетя, видимо, додумалась-таки, наконец, что есть одно и то же мне надоело. Принесла жареную картошку. Правда, без всего. Просто картошку и все... Долго пытала, хочу ли я в туалет. Мне, честно говоря, стыдно этого процесса... Незнакомый человек... И хочу, и не могу одновременно. Сказала, что пока не хочу... Может, прослушает запись и поймет. Самой говорить как-то не хочется... Кроме того, меня сейчас тошнит. От картошки, наверное. Давно, видимо, такую жирную пищу не ела... Авось, не изгажу себя, да и постель заодно... Сейчас отвлекусь и все будет нормально... Тетя клятвенно обещала в следующий раз показать фотографии и немного рассказать обо мне и о себе. Пусть попробует, мне это даже интересно. Но я ей не верю. 
Зачем держать свою племянницу в таких странных условиях?.. Вряд ли я ей родная... Ни одного воспоминания не осталось о моей жизни до того, как со мной это случилось. Я не знаю, что именно случилось, но случилось же что-то... Может, травма головы?.. Иначе, как объяснить потерю памяти?.. Подожду и узнаю, конечно. 
Только сколько же ждать?.. Я вот, кстати, и не подумала, а батарейки-то нужно беречь. Вдруг тетю будет невозможно уговорить купить новые... Постараюсь делать записи урывками. Остальное время можно спокойно лежать и размышлять о том, что запишу в следующий раз... Мое тело от постоянной неподвижности сильнее онемело и немного болит. Такая жизнь начинает надоедать..." 
Второе дополнение ко второй записи: 
"Уж не знаю, сколько прошло времени... Глаза от электрического света болят, правая рука болит, левую руку и обе ноги вообще не чувствую. Тело тоже не ощущаю. И ужасно хочется в туалет... Надо бы позвать тетю, но что-то не тянет. Что ж, буду терпеть... Тетя больше не приходила. А я внимательно прослеживала все события, которые смогла вспомнить. Особенно обрывки снов. Приснился же мне Артур Крупенин. Вспомнила же я и его самого, и его имя, и его коронную фразу... Значит, вспомню и остальное. Куда я денусь?.. В голове образ телевизора с надписью "Панасоник". Программу Крупенина я видела именно по нему. Рядом во сне кто-то сидел. Но вот кто?.. Этого не помню. Ясно представляется только зеленое старое кресло с жесткими деревянными подлокотниками. И ярко-розовый халат... Видимо, халат человека, который во сне сидел рядом со мной. Между прочим, я даже не представляю точно, как сама выгляжу. В моей комнате зеркала нет. Да и если было бы... Лицо-то закрыто бинтами. И, наконец, еще один вопрос: сколько мне, извините, лет?.. Ого... 
Шорох за дверью... Тетя Элеонора так не приходит - от нее шума больше. Интересно, дверь откроется?.." 
Последнее дополнение ко второй записи: 
"Это снова я... Ирина Верекундова... Скажу сразу, что произошедшее недавно событие сильно повлияло на мое отношение к ситуации. В доме есть кто-то еще! И этот кто-то пытался открыть мою дверь довольно долго и упорно. Видимо, ни один ключ не подошел. Потому-то и не открыл... Но старался! Еще как старался... 
Странно, я не испугалась. Вообще не испугалась... Или мне кажется, что не испугалась. Неизвестности всегда боишься больше всего... Хотела позвать тетю, но не стала. Теперь, когда этот кто-то ушел, еще больше хочу в туалет... Лежать в собственной моче не так уж и приятно. А терпеть больше не могу". 
Запись третья: 
"А вот и я... Говорю шепотом, потому что тетя Элеонора только сейчас ушла и обещала через несколько минут вернуться с фотографиями. Она даже дверь за собой не стала запирать. Надо сказать, такое я вижу первый раз... 
Надеюсь, она не услышит и не заметит включенный диктофон. Я просто решила весь наш разговор записать на пленку... Короче, замолкаю. По-моему она идет..." 
Запись разговора: 
" - Ирочка, я здесь. Фотографии принесла, как ты и просила. Надеюсь, хоть это поможет тебе вспомнить. 
- Спасибо, тетя... - Я буду показывать тебе по одной фотографии... И расскажу про каждую. 
- Ага. 
- Вот это первая... Видишь? 
- Вижу. 
- Это ты в пятнадцать лет... 
- Это я? 
- Ты, конечно... Узнаешь? 
- Смутно. 
- Теперь следующая... Это снова ты и твой папа. Тут тебе шестнадцать... Неужели не узнаешь папу? 
- Тоже смутно. 
- Твоего папу зовут Владимир. А маму Надежда. 
- Есть фотография мамы? 
- Нет. Фотографии мамы, к сожалению, нет. 
- Мама жива? 
- Конечно, жива... Почему ты спрашиваешь? 
- Да так... 
- Никогда не говори такие вещи... Жива твоя мама. 
- Где она? 
- Сейчас ее нет. Она... в отъезде. Но скоро вернется. Она уже знает о том, что случилось. 
- А что случилось? 
- Я же тебе уже говорила. Ты попала в аварию... 
- Хорошо... Тетя, а почему вы говорили, что у вас есть и фотография моей мамы тоже? 
- Ошиблась... Думала, что есть, а оказалось, что нет. 
- Папа жив? 
- Ирочка! Не надо бы, конечно, этого тебе говорить. Но когда-нибудь бы все равно пришлось... Он умер. 
- Погиб в автокатастрофе? 
- Да. Ты осталась жива, а он погиб... К несчастью... Давай я тебе лучше остальные фотографии покажу. 
- Давайте. 
- Вот еще одна... Сделана в день твоего восемнадцатилетия. Снимал твой папа... Девочка, ты плачешь? 
- Нет. С чего вы взяли? 
- Я же вижу. - Не плачу!.. Дайте поближе посмотреть. 
- Не плачешь, так не плачешь... Успокойся. Я же говорила, что фотографии на тебя плохо подействуют. И диктофон не нужно было тебе давать. Лишние нервы только. 
- Элеонора Аркадьевна, не могли бы вы уйти? 
- Хорошо, Ирочка... 
- Я не Ирочка!!! 
- Как же не Ирочка?.. Ты что?.. Ты - Ирина Верекундова... 
- Замолчите! 
- Твой папа - Владимир Верекундов, а твоя мама - Надежда Верекундова.