Мальта

В настоящее время названия многих населенных пунктов на Мальте произносятся в первоначальном звучании либо в невероятных сочетаниях с заимствованными словами: Биркиркара, Мжарр, Гзира. В существующем поныне названии Иль-понта ль-кбира соединились итальянское слово «мост» («понта») и арабское понятие «большой» («кбира»). Обозначение гаваней всегда дополняется приставкой «марса» (от араб. marsa – «якорная стоянка»): Марсамшетт, Марсашлокк, Марсаскала. Соответствующая приставка также неизменно прибавляется к названиям скалистых мысов (арабск. «рас»), хотя в этом случае написание несколько иное: Рас-Манзир, Рас-эль-Байада, Рас-эд-Даввара.
При арабах по-новому зазвучали названия всех островов; крупные стали именоваться Мальта и Гаудэш, а мелкие получили названия Кеммуна («кемин») и Филфла («перец»). Столь же сильным оказалось воздействие восточных пришельцев на архитектуру. Обитатели сегодняшней Мальты предпочитают дома в восточном стиле, кубической формы с плоскими крышами и несколькими крошечными окнами. О культуре византийско-арабского периода в истории Мальты можно судить главным образом по надгробиям и образцам прикладного искусства, подобным мраморной стеле Маймуны, созданной в конце X века.
Большинство островитян действительно являлись потомками финикийцев и с глубокой древности разговаривали на пуническом диалекте финикийского языка. Попавшие в Карфаген еще в древности, мальтийские пунийцы были активными гражданами этого государства, хотя существовали по собственным обычаям. О том, насколько бережно сохранялись традиции утраченной родины, свидетельствует их поселение в современном Тунисе, недалеко от приморского города Сфакс.
Мальтийская колония Ахолла (ныне Рас-Бутрия) представляла собой небольшой портовый город с форумом, амфитеатрами, жилыми домами в римском стиле, украшенными росписями и мозаикой.
Вазы с цветами – обязательная часть дворцовых парков Мальты
Благодаря арабам на Мальте вошли в обиход технические новшества, появились ранее неизвестные виды культурных растений. В частности, захватчики завезли либо вывели на новых землях финиковую пальму, абрикос, цитрусовые деревья, арбуз, баклажан, артишок, шпинат, пахучую траву эстрагон, а также цветы – жасмин и розу.
Именно арабы первыми устроили на островах архипелага систему подъема воды, которая теперь требовалась не только для питья, но и для полива. Гидротехнические сооружения – своеобразные насосы с огромными колесами, приводимые в движение животными, – размещались в глубоких долинах, у подножия холмов, на склонах, где мальтийцы строили свои города. Арабское владычество продолжалось до 1091 года, когда на архипелаг прибыл большой отряд германцев, возглавляемых графом Рожером Норманнским. В отличие от захваченной годом раньше Сицилии здесь христианское войско почти не встретило сопротивления. Разобщенные и разомлевшие от благополучной жизни арабы утратили боевой дух, а у местных его никогда и не было. Не слишком навредив жителям, норманны вскоре вернулись домой, видимо посчитав миссию по расширению своей империи законченной.
 
Область Сицилии
 
Вступив на чужую землю, граф Рожер невольно исполнил давнюю мечту мальтийцев: изгнал сарацинов, возродив веру в Иисуса Христа. В итоге смены хозяев мальтийцы получили флаг, до сих пор сохранивший первоначальную расцветку. В результате поспешной норманнской кампании остались прежними система управления и ее исполнители, ведь арабы не покинули острова, а всего лишь утратили власть. Более того, мусульманские семьи не преследовались и могли свободно представлять ислам во всех его материальных видах: одежде, мечетях, медресе и мусульманских книгах.
В отличие от арабов германцы не сразу поняли, что Мальту легко захватить, но трудно удержать. Едва только флотилия Рожера скрылась за горизонтом, мусульмане подняли восстание. Бунт был подавлен в 1127 году сыном покойного графа, которому пришлось повторно занимать архипелаг. Рожер II подавил сопротивление мусульман, наложил на островитян контрибуцию и упрочил норманнское господство с помощью гарнизонов с наместником-христианином. Однако полностью искоренить ислам не удалось ни ему, ни тем, кто пришел следом. Из документов конца XII века известно, что тогдашние мальтийцы разговаривали на итальянском языке и быстро приобщались к новой культуре, видимо ощутив себя жителями полноценной европейской страны. Последний норманнский король умер, не оставив наследников, поэтому Мальта перешла под управление германских императоров. В 1249 году ее представитель Фридрих II расправился с «неверными» на всех своих землях, не забыв и арабов Мальты. Однако с островов бежали далеко не все мусульмане; многие приняли христианство, чем спасли себя и своих родственников, не пожелавших покидать обжитые места.
Палаццо Фальцон в Мдине
С 1268 года архипелаг принадлежал сицилийскому королю Карлу I Анжуйскому, затем находился под контролем испанцев – арагонских и кастильских правителей. Официально Мальта не входила в состав Сицилийского королевства, и островами долгое время распоряжались феодалы. Последним из них был некий Гонсальво Монрой, свергнутый и затем изгнанный восставшими островитянами. Конфликт разрешился в 1398 году, когда обиженный наместник принял от жителей Мальты 30 тысяч флоринов, а король Альфонс V Арагонский, не желая кровопролития, согласился присоединить острова к своим владениям. Тогда же старая столица получила европейское название Мдина.
Вплоть до прихода иоаннитов Мальта управлялась сицилийскими правителями, жила по законам Сицилии и развивалась одновременно с ней. Население архипелага относило себя к сицилийскому народу, отчего не осознавало своей самобытности. В немалой степени тому способствовала эмиграция: страх нападения мусульман заставлял покидать Мальту и спасаться на Сицилии.
Несмотря на легкость передвижения, эмигранты встречались с немалыми трудностями, ведь на архипелаге оставались родственники и друзья. Преодолев жизненные перипетии, большинство из тех, кто решился покинуть родину, вскоре возвращались за семьями, поскольку устраивались на новом месте гораздо лучше, чем на Мальте.
Балкон средневекового здания в Виктории
В пору позднего Средневековья отток населения настолько увеличился, что однажды всем сицилийским мальтийцам был отдан приказ вернуться на острова. Вместе с переселенцами на Мальту попадали рабы; ими становились военнопленные и жертвы пиратских налетов, которые с одобрения мальтийских правителей совершались у берегов Африки. Невольники работали гребцами на галерах, строили дворцы, прислуживали местным богачам, но, несмотря на полное бесправие, не могли пожаловаться на невыносимую жизнь. На Мальте рабам разрешалось трудиться за плату и копить деньги на выкуп. Если бывший раб принимал христианство, то власти позволяли ему жениться на местной девушке и таким образом стать полноправным членом общества.
В рыцарские времена некоторые мальтийские интеллигенты уезжали на учебу в Италию, где оставались навсегда. В XVII веке именно так поступил способный композитор Джероламо Абос. Сумев прижиться в Неаполе, он не только проникся итальянской культурой, но и прославил новую родину великолепными произведениями. Подобные настроения отнюдь не способствовали прочности рыцарской власти, поэтому орден эмиграцию не поощрял.
Оказавшись на Мальте, иноземцы не хотели существовать обособленно и всячески стремились к слиянию с местным населением. В свое время примером тому послужили беженцы-греки с Родоса, прибывшие на Мальту вместе с иоаннитами. Более 5 тысяч эмигрантов с семьями обосновались в небольшом городке Биргу, где открыли для себя и единоверцев из Витториозо три приходские церкви. С конца XVI века греки не нуждались в отдельных церквях. Необходимость в них отпала после того, как главный приход, посвященный Богоматери Дамасской, переместился в Валлетту и оставшиеся храмы перестали существовать в прежнем качестве.