Изувер

За этими пачками денег — сытая, обеспеченная жизнь.
Да — рискованно. Опасно. Зато потом… Если, конечно, не схватят.
Надо делать так, чтобы не схватили.
Нужно все тщательно, хладнокровно продумывать. Учитывать все мелочи. Просчитать секунды, варианты нападения, защиту, пути отступления…
Койоту нужны были два пистолета. Для страховки. Оружие некогда будет перезаряжать. Один из них может отказать в самый неподходящий момент. Из двух стволов он сможет вести огонь сразу по нескольким целям…
С помощью пистолетов он станет обеспеченным человеком. Он выбьется из нищеты. У него будут деньги, много денег. Может быть, такие, как показывают по телевизору, «дипломаты», полные новеньких тугих пачек. Лучше бы долларов. На худой конец, сгодятся и свои, «деревянные».
Но пачки денег надежно охраняются вооруженными людьми. И лежат в банковских сейфах.
Но какое-то время путешествуют у инкассаторов в мешках. Ездят на колесах по всему городу.
Совсем рядом. У всех на глазах. Сколько раз видел Койот эти инкассаторские машины с зеленой полосой на борту, с мигалками на крыше, с суровыми на вид парнями в армейском камуфляже, сидящими внутри этих машин. Дверцы машин без ручек, их снаружи не откроешь. Инкассаторы сами открывают их. Много раз в день. У каждого магазина, который они обслуживают, собирая деньги…
Можно, конечно, зайти и в магазин перед сдачей выручки. Вечером, когда заведующая со своими помощниками считает у себя в кабинетах деньги. За час-полтора до приезда инкассатора.
Можно войти в Сбербанк — два пистолета в руках нападающего и маска на лице произведут нужное впечатление. Выстрел в потолок или в люстру, требование к кассиру выложить наличность, и кассир отдаст, если глянет на него (на нее) зрачок смерти. И нажмет, разумеется, ногой (коленом) потайную кнопку звонка «тревога!». И ринутся к банку менты. Но они приедут через пятьдесять минут, не раньше. А это — солидное для гангстера время. За десять минут можно далеко уйти.
Или уехать. Если будет машина.
Если будут сообщники.
Если они все хорошо, тщательно продумают.
А потом по-братски поделят добычу.
Но кто-нибудь из сообщников рано или поздно может проговориться. Похвастается. Пожелает произвести впечатление на знакомых корешков.
Рано или поздно это произойдет. И тогда тайна перестанет быть тайной. Тайна — это когда знает один.
Надо действовать в одиночку. Отец прав. Он пожил на свете, он знает мир. Он знает, что нужно делать.
Брошенный вскользь совет — даже не совет, а так, мысли по поводу стали для Койота программой. Точнее, принципом действия. Предстоящего, кровавого.
Но без крови оружие и деньги не взять. Это ясно даже младенцу, даже Костику. Он уже понял, что из «бу-бу» убивают. Он пока не знает, для чего именно нужно стрелять из «бу-бу».
Подрастет — узнает.
Да, надо действовать в одиночку. И прежде всего добыть «Макаровы». Обрез штука громоздкая, заметная. Но без него пока не обойтись.
Два коротко отпиленных ружейных ствола.
Шестнадцатый калибр.
Два милиционера. Два «Макарова».
И всего два выстрела. Секунды.
Койот уже чувствовал в ладонях рифленые, удобные для руки пистолетные рукояти.
Он решит потом, что будет делать с пистолетами: брать банк, инкассаторскую машину или врываться в магазин, в подсобку, в кабинет завмагадиректора, где считают миллионы…
Он хорошо подготовится к нападению, он тщательно все продумает. Он не будет спешить.
* * *
Парный милицейский патруль работал в самом центре Придонска — на Проспекте и прилегающих к нему улицах. Улицы ярко освещены.
Снуют туда-сюда машины, общественный транспорт. Масса людей. У всех свои заботы. Тут мало кто обращает внимание на других. В том числе и на двух молодых милиционеров, экипированных вполне по-современному: при рации, при пистолетах и наручниках. Как и должно быть. И работа их вполне понятная: ходят по вечерним улицам города, наблюдают за порядком. Пресекают мелкие нарушения. Вызывают подмогу при крупных беспорядках. Работает обратная связь: милиционер может получить задание из райотдела задержать такого-то по приметам…
У патруля — строго намеченный в РОВД маршрут. Периодически милиционеры дают о себе знать. Дежурный офицер делает в журнале пометки. Патруль такой-то на линии, все в порядке.
Койот ходил за этими двумя три вечера. Слушал их переговоры по рации, знал уже, что старшину зовут Володей, а сержанта — Николаем.
Знал, что маршрут этой пары пересекает сквер у Дома офицеров. И что милиционеры минут десять — с половины двенадцатого до двадцати трех сорока — сидят на скамье в глубине сквера, отдыхают. Курят, разговаривают. Сидят они лицом к Проспекту. Сюда, в сквер, свет с главной улицы города почти не достает. Сто метров, а уже темень.
Фонарей в сквере почти нет, точнее, в каких-то сгорели лампы, Другие вообще отключены в целях экономии. Электроэнергия дорогая, денег на освещение у города мало.
Темно в сквере. Когда-то тут по вечерам работали аттракционы, буфеты и кафе, на танцплощадке гремела музыка, в сквере было многолюдно, празднично. И света хватало. Как-никак центр города, место, где отдыхает, веселится молодежь.
Да и старикам было радостно сидеть тут, на скамейках.
Тихо теперь, темно, пустынно. Другие времена пришли.
Не надо подходить к милиционерам сзади, думал Койот. Это их может насторожить, спугнуть.
Нужно идти как бы навстречу им. Пусть они видят его, как он приближается ровным шагом, ничем не привлекая внимания.
Милиционеры и в этот, четвертый вечер охоты за ними не изменили своего маршрута. Все было как обычно, в предыдущие вечера. И это вселяло в Койота уверенность в успехе. Повторяемость действий патруля облегчала его задачу. За эти три вечера он, Койот, стал как бы их третьим коллегой: ходил за ними по улицам, присматривался к их работе, запоминал каждую мелочь. Уже со спины, по походке, мог сказать, в каком нынче настроении его подопечные, его будущие жертвы, можно ли сегодня нападать на них.
В один из вечеров Койот заметил, что патруль явно выполнял какое-то задание: останавливал на Проспекте мужчин кавказской внешности, проверял у них документы. Весь вечер. Старшина с сержантом даже не отдыхали в сквере. Постояли у памятника Пятницкому, покурили и двинули дальше.
В тот вечер Койот не стал нападать. Парни были возбуждены, лица их выглядели серьезными, озабоченными, взгляд строгий, ищущий. Лучше им было на глаза не попадаться. Вдруг взбредет в голову — проверить первого попавшегося. Какие-нибудь приметы совпадут с тем, на кого им дали ориентировку, что-нибудь не понравилось в его облике. Проверят так, на всякий случай. Чего доброго, в сумку попытаются заглянуть, которую он носит на плече. А в сумке — обрез.
Если его, Койота, задержат с обрезом — это срок. На этот раз не условный, нет. Его больше не простят. Двадцать четыре года, взрослый мужчина. Можно, конечно, тут же что-то придумать — мол, только что нашел, нес сдавать вам, в милицию…
Смешно. То ли нес сдавать, то ли задумал преступление. У ментов на этот счет фантазия работает в одном направлении: вор должен сидеть в тюрьме, человек с оружием — тоже. Нечего ходить с обрезом по ночному городу. Да и соответствующая статья за хранение оружия предусмотрена.
Сегодня Володя и Николай благодушны. Весело разговаривают, чему-то смеются. Остановились у ЦУМа поболтать с какими-то девахами. То ли просто знакомые, то ли «ночные бабочки», которые и сами к молодым мужикам клеятся. В том числе и к милиционерам. Знают, что и в милиции не прочь потрахаться, тем более на дурничку.
Девки — что надо: мордашки смазливые, ноги длинные, юбки короткие. Вполне возможно, что под юбками больше ничего — для экономии времени и для лучшей вентиляции. К тому же придерживаются профессионального правила: подняла подол — и сейчас же открывается малое предприятие: для малоимущих и студентов. Обслуживание быстрое, без проволочек. Так сказать, экспресс-сервис. Удобный во всех смыслах.