Око Силы. Трилогия. 1937 -1938 годы

Усмешка исчезла с лица Арвида, губы сжались в узкую полоску. 
– Да, помню... Но ведь он писал правду? Ведь это было? 
– Было... – ответ прозвучал глухо, словно отдаленное эхо. 
– Говорят, тогда погибло больше сотни тысяч... Или это было нужно революции? 
– Это было нужно революции... – вновь отозвалось эхо. 
Разговор опять прервался. Арвид по-прежнему смотрел на пологие склоны серых холмов. Василий Ксенофонтович курил, то и дело бросая на своего молодого собеседника короткий внимательный взгляд. 
– Как вам японцы? 
Вопрос прозвучал неожиданно, но крепыш даже не стал отвечать, ограничившись легким движением плеч. 
– Но все-таки... – альбинос не отставал и даже подсел поближе. – Какие-нибудь сложности? Неувязки? 
– Нет... 
– Значит, мы вас готовили правильно, – Василий Ксенофонтович оживился и даже потер ладони. – Не зря я вас заставлял писать хокку! Не разучились? 
И вновь ответа не последовало. Альбинос хмыкнул: 
– Ну-ка, прошу вас, Арвид. Тряхните стариной!.. 
– На какую тему? – вопрос прозвучал так, словно собеседнику предложили решить математическую задачу. 
– О Карадаге, – альбинос вновь усмехнулся и поудобнее откинулся на покрывало. 
Арвид неторопливо оглянулся, окинув спокойным взглядом громаду Черной горы, вновь отвернулся. Несколько секунд длилось молчание, наконец крепыш медленно проговорил, почти без всякого выражения, равнодушно: 
Старый тигр застыл
Возле недвижной глади...
Очень хочется пить.
Альбинос даже зажмурился, словно услышанное доставило ему неизреченное удовольствие, но затем задумался. 
– И все-таки японец никогда не написал бы так прямо – в лоб... 
Он помолчал, затем с силой ткнул окурок в гальку: 
– За стих – оценка «хорошо», за выдержку – «отлично» с плюсом. Можете задавать вопросы... 
– Я?! – в голосе Арвида звучала легкая ирония. Его собеседник понял: 
– Все-таки обиделись на руководство! Ладно, сформулирую сам... Почему меня, то есть вас, срывают с задания, когда вы уже на полпути к цели, вызывают в Столицу, три дня там маринуют, а затем, не сказав ни слова, привозят сюда. Так? 
– Вроде. И можете добавить – даже не выслушав. 
– Даже не выслушав, – альбинос кивнул. – И вам остается либо ждать ареста за неведомые грехи, либо считать, что начальство спятило... Или запаниковало, так? 
Крепыш не ответил и даже не повернулся, но было ясно, что его спокойствие – напускное. 
– Начальство не спятило, – продолжал альбинос, уже в манере собеседника – неторопливо, делая паузы между фразами. – Но вот по поводу паники... Ну, если не паники, то чего-то подобного... В Столицу вас вообще нельзя было вызывать. Вы пробыли там три дня – и, увы, вас там увидели те, кто не должен был. Пришлось везти вас сюда, в Коктебель, чтобы спокойно поговорить... 
Василий Ксенофонтович вновь улыбнулся: 
– Начну издалека. После того, как вы приехали из Японии и получили орден, в Столице случилось одно презабавное происшествие. Изучив ваш отчет, некто, назовем его товарищ Иванов... 
При эти словах Арвид резко обернулся. Альбинос с удовлетворением хмыкнул и повторил: 
– Да, товарищ Иванов... Так вот, он собрал у себя наших ведущих авиаконструкторов. И, представьте себе, отдал любопытный приказ. Знаете какой? 
Крепыш не ответил, но с нескрываемым уже удивлением и даже волнением замер, ожидая продолжения. 
– Товарищ Иванов приказал свернуть все, слышите, все работы ведущих КБ! И вместо плановой продукции сосредоточить силы на подготовке самолета нового типа. Догадываетесь, какого? 
– «Накадзима»... – ответ прозвучал глухо и как-то хрипло. 
– Да, «Накадзима». За документацию, привезенную вами, вы получили свой орден, а вот товарищам авиаконструкторам пришлось ломать головы. Представьте – у Поликарпова на выходе истребитель, у Петлякова – высотный бомбардировщик, а им велят делать нашу советскую «Накадзиму»... Ну вот, а сейчас другой сотрудник вернулся с задания, и пришлось собирать новое совещание. Только на этот раз свои планы придется менять не авиаконструкторам, а вам. 
– Но... постойте! – крепыш настолько удивился, что его напускное спокойствие сгинуло без следа: 
– Василий Ксенофонтович! Я же привез заключение экспертов. «Накадзима» – слабый самолет! Он может действовать только в условиях чистого неба. Любой нормальный истребитель... 
– Я передам ваши соображения командованию. 
Несмотря на строгий тон, это была, по всей вероятности, шутка, поскольку оба улыбались. 
– Вот-с! Так что теперь ваша очередь. 
– Я уже собирался ехать в Абердин. 
– Знаю. Очень жаль, но придется отложить. И вот что... 
Альбинос быстро оглянулся, словно кто-то незамеченный мог подобраться к ним, а затем заговорил очень быстро, шепотом, причем акцент его стал таким сильным, что распознать некоторые слова было почти невозможно: 
– Арвид, дорогой! Вы давно не были дома. Сейчас трудная пора. Эта чистка должна спаять страну и армию перед тем, что нам предстоит. Но могут быть эксцессы... Поэтому – будьте осторожны! За ваших родственников не волнуйтесь – они защищены надежно... 
– Да, спасибо... – Арвид потер подбородок, нахмурился. – Но... Василий Ксенофонтович! За родственников – спасибо, но у меня здесь есть друзья. Я не хотел бы... Дело в том, что они, как и я... С точки зрения наших коллег, они могут показаться... подозрительными... 
Взгляд альбиноса внезапно стал жестким, даже акцент куда-то исчез: 
– Товарищ майор! У сотрудника Иностранного отдела НКВД не может быть подозрительных знакомых. Повторите! 
– Так точно, товарищ комиссар государственной безопасности, – голос Арвида прозвучал глухо и безнадежно. – У сотрудника нашего отдела не может быть подозрительных знакомых. 
– Вот так... – альбинос помолчал, а затем добавил совсем другим тоном: 
– Вечером назовете мне фамилии. Если их возьмут, может быть, сумею что-нибудь сделать. Повторяю – может быть...