Аксель (ЛП)

В начале второй половины дня появляется на редкость улыбчивый Мэддокс. Ди впускает его в дом, и он, не теряя времени, входит, чтобы поздравить меня.
— Эй, девочка, ты счастлива? — Я вынуждена оставить его вопрос без ответа; учитывая то, как сказываются на мне его слова, потоки слез неизбежны.
— О. Боже. Мой, — выдавливаю я между прерывистыми всхлипами. — Все закончилось, Мэд. Ты можешь в это поверить? Последние восемь лет моей жизни остались позади благодаря одной подписи. Свобода. Ты знаешь, как давно я молила бога избавить меня от Брэндона?
— Я прекрасно тебя понимаю, девочка. Больше не о чем волноваться, — он обнимает меня своими сильными руками и просто дает мне выплакать слезы облегчения и радости, а может быть и потрясения.
Я не знаю, как долго мы сидим вот так, не произнося ни слова, но он понимает, что я должна выплеснуть это из себя, чтобы двигаться дальше и полностью заглушить боль, которую мне причинило замужество. Вволю наплакавшись на его плече, я поднимаю глаза и смотрю на его непроницаемое лицо, ища признаки недовольства, но вместо этого вижу ухмылку, после чего он запрокидывает голову и заливается смехом. Еще кое-что, что так несвойственно Мэддоксу.
— Девочка, ты выглядишь как енот-полоскун. Все то черное дерьмо, которым вы девчонки мажетесь, растеклось у тебя по всему лицу. Иди, умойся, а не то я буду вынужден вызвать службу по отлову бездомных животных, чтобы они приехали и забрали твою задницу.
Я хватаю с дивана подушку и бросаю ему в лицо, после чего выхожу из гостиной и иду в ванную умыться. Я слышу, как он переключает каналы на телевизоре, заполняя тишину гостиной дневной трансляцией матча. Выйдя в коридор, я практически подпрыгиваю от неожиданности, когда чуть не сталкиваюсь лицом к лицу с обескураженной Ди.
— А правда, что под всей этой его аурой неприкосновенности скрывается неженка? — спрашивает она.
— Говори потише, но да, последние несколько недель он был просто душка.
— Я так рада, что все закончилось. Я не всегда была рядом, но знай, что я по близости, если понадоблюсь.
Я прекрасно понимаю, что она желает мне только добра, но она выглядит такой виноватой, что это разбивает мне сердце.
— Ди, не смей винить себя в том, что живешь полной жизнью. Со мной все хорошо, правда. Я чувствую себя намного лучше, и я была не одна. Мэд всегда был рядом, да и Куп иногда заходит, к тому же ты поблизости… даже если эта близость прячется в твоей комнате, сотрясая стены вместе с Беком, — я ухожу, оставляя ее покрасневшую от смущения, но смеющуюся.
— Я люблю тебя, сучка, — кричит она мне вслед.
Пока я была в ванной и приводила себя в порядок, сигнализация срабатывала несколько раз, сообщая о том, что кто-то открыл и закрыл входную дверь несколько раз. Предположив, что это либо Бек, либо Куп, я просто абстрагируюсь и продолжаю приводить себя в порядок. Снимаю штаны для йоги и топик, меняя их на поношенные джинсы и любимую футболку со времен учебы в университете Джорджии; одежда с символикой команды обязательна для любого фаната Джорджии. С моего лица смыты все черные разводы, размазанные под глазами и исполосовавшие мои щеки после приступа рыданий. Я стягиваю свои длинные волосы в хвостик, когда позади меня раздается хриплое покашливание, от которого я подпрыгиваю практически до потолка.
— Крошка, пожалуйста, давай поговорим?
— Нет, если ты намерен давить на меня, Грег. Только не сегодня, мы празднуем.
— Я узнал, что твой бывший муженек-мудак наконец-то подписал бумаги. Иззи, ты хоть представляешь, как больно мне было услышать это от Локка? Ты знаешь его всего пару месяцев, но в первую очередь сообщаешь именно ему. Все эти годы я был рядом, Иззи, прошел с тобой весь этот путь, а ты даже не удосужилась мне позвонить.
— Хорошо, раз ты хочешь это обсудить, давай обсудим. Я зла, Грег. Ты за моей спиной позвонил ему, и не просто позвонил, а запустил в небо гребаный бэт-сигнал [9] и направил его задницу прямо в салон. Как ты мог? Как, черт возьми, ты мог так поступить?
Он склоняет голову и тяжело вздыхает.
— Неужели ты не знаешь каково это, просто сидеть сложа руки и смотреть, как человек, которого ты любишь, замыкается в себе? Ты снова загнала себя в гребаный угол. Иззи, не думай, что мне легко далось то, что я сделал. Каждая секунда стала для меня неимоверным испытанием. Ты избегала говорить об этом дерьме со мной и Ди и носилась туда-сюда, чтобы полностью загрузить себя делами и не разбираться с дерьмом, заполонившим твою жизнь. Мы волновались, что ты вся издергалась из-за этого говнюка Брэндона, но больше всего нас тревожило, как на тебе отразилось внезапное появление Акселя. Не думай, что я не знаю истинную причину твоей беготни. Ты так же, как и я, прекрасно понимаешь, что если бы я не заставил тебя открыть карты, ты бы до сих пор бегала.
— Ты был не вправе принимать решение за меня, Джи. Форсируя события, ты отнял у меня контроль, единственную вещь, которую я отчаянно пыталась вернуть в свою жизнь. Как будто этого было не достаточно, ты натравил его на меня. Я просто не знаю, смогу ли я так легко забыть это. Я могу простить тебя, даже несмотря на то, что зла как черт, потому что понимаю, что ты бы никогда не причинил мне боль, но ты знал, ты, мать твою, знал, как тяжело это скажется на мне. Я хотела настроиться и встретиться с ним на своих условиях, — мне становится сложнее смотреть ему в глаза, потому что он начинает расхаживать по комнате из угла в угол. Верный признак того, что Грег расстроен и обеспокоен.
— Мне жаль, чертовски жаль. Я не знаю, что сказать, кроме того, что уже и так сказано. Ты – моя семья, и если бы мне представился шанс помочь тебе, и мой способ помощи казался бы единственно верным, я бы сделал это снова. Дело не только в Акселе, это дерьмо с Брэндоном было серьезным геморроем, и тебе была необходима поддержка, на которую бы ты могла рассчитывать, если бы он попытался что-то предпринять. Я сожалею только о том, что огорчил тебя.
Ненавижу ссориться с Грегом. Это, безусловно, самая наихудшая пытка из всевозможных, и, честно говоря, тяжело, когда его нет рядом. Он – моя поддержка и опора. Мэддокс тоже стал важен для меня, но никто не сможет заменить Грега и то, что он значит для меня.
— Я поняла тебя. Мне больно, но я вижу, что и тебе досталось не меньше, — я встаю и иду прямо к нему в объятия. — Больше никаких ссор, ладно? И только попробуй снова выкинуть нечто подобное.
— Договорились, крошка. Больше никаких ссор.
— Пошли, игра начнется с минуты на минуту, и если я из-за тебя пропущу начало, ты будешь смотреть ее в другом месте.
Смеясь, он выходит следом за мной из комнаты, чуть не сбив меня с ног, когда я достигаю гостиной и резко останавливаюсь.
— Какого черта ты здесь забыл? — спрашиваю я мужчину, вальяжно расположившегося на моем диване с пивом в руке и забросившего ноги на журнальный столик.
— И тебе привет, Принцесса. Куп позвонил и сказал, что будет здесь смотреть игру с Локком, и предложил присоединиться. Не думал, что ты будешь возражать.
Дерзкий, самодовольный козел. Меня так и распирало закатить истерику и выгнать его.
— Ты – болван, но ты ведь об этом знаешь, Аксель Рид? Лучше закрой рот и убери ноги с моего стола, — я сбрасываю его ноги со столика, когда прохожу мимо, но он кладет их обратно, удостаивая меня гортанным смешком. — Убери их, придурок, — ворчу я себе под нос, не оборачиваясь и по-прежнему держа путь на кухню, чтобы взять еду и пиво.
Когда я вхожу на кухню, Куп и Мэддокс стоят около кухонного островка. Мэддокс награждает меня легкой ухмылкой, после чего я подхожу к Купу и отвешиваю ему подзатыльник.
— Ты не имел права приглашать его сюда, засранец.
Мэддокс раскатисто хохочет, берет легкие закуски с соусом тако и направляется в гостиную.
— Девочка, он, скорее всего, даже ничего не почувствовал своей твердокаменной башкой.
— Заткнись, Мэд, — я улыбаюсь ему вслед, а затем бросаю на Купа грозный взгляд. — Идиот.