Птице нужно небо. Часть I и II (СИ)

А потом — снова шорох и потрескивание, но явно другого характера, парни встрепенулись, переглянулись — и исчезли за деревьями. А ко мне на дорожку шагнул из открывшегося портала магистр Релинэр.
— И что здесь было? — осведомился он.
— Да так… Несколько назойливых… м-м-м… собеседников претендовали на мое свободное время.
— С применением боевой магии претендовали? — уголки губ магистра поднялись в ироничной полуулыбке.
— Магии? — растерялась я.
Потом вспомнила шипение и потрескивание за спиной, собственные ощущения и кивнула, соглашаясь.
— Я так понимаю, напали на вас? Однако вы даже не ранены. Похоже, вы даже не успели понять, что это была магическая атака.
— Я… моя защита… поглотила удар.
— Любопытно. И что вы намерены делать дальше, студентка Май?
— А что вы предлагаете, магистр?
— Подать жалобу ректору. Инициировать дело о нападении с применением магии.
— И что мне это даст? Даже если я укажу на нападавших? Их слово против моего, но я одна а их четверо.
— А как же сканирование?
— А как же ваш совет не прибегать к столь неприятной и опасной процедуре?
— Но вы ведь понимаете, что на этом дело не кончится?
— Догадываюсь.
— Значит, неприятности с этой компанией у вас еще будут.
— Угу.
— Что ж, студентка, тогда примите на всякий случай к сведению: кроме сканирования есть еще один безотказный способ доказать, что вы говорите правду.
— Какой же?
— Если возникнет такая необходимость, достаточно просто потребовать свидетельства истины… — магистр смолк.
Хм, похоже, подробностей я не дождусь. Информацию придется искать самой.
— Спасибо, магистр. Я это учту. Спокойной ночи, — я развернулась и потопала по дорожке в сторону жилого корпуса.
— Спокойной ночи, студентка Май, — отозвался тихий голос у меня за спиной.
На следующий день после лекции по магическому праву я дождалась, пока большинство моих однокурсников покинет аудиторию, и подошла к преподавателю:
— Магистр Лениро, у меня к вам вопрос… Не по теме урока.
— Слушаю вас, студентка.
— Вы не могли бы мне подсказать, что такое свидетельство истины и где я могу найти информацию об этом?
— Это, конечно, не только не по теме урока, но даже не совсем мой предмет… Хотя к свидетельству истины прибегают и при расследовании магических преступлений. Собственно, так называют право несправедливо обвиненного… или просто нуждающегося в установлении истины прибегнуть к помощи кристалла истины — это такой артефакт. Вы можете почитать о нем в брошюре «Магические предметы в судебной практике», она есть в школьной библиотеке.
В библиотеку я заглянула после занятий. На руки книжку давали только студентам правового отделения, так что пришлось читать прямо там, благо текста было немного. Итак, несправедливо обвиненный и настаивающий на установлении истины может произнести формулу «требую свидетельства истины», и тогда ему будет предоставлена возможность свидетельствовать на артефакте, который сигнализирует, если испытуемый говорит неправду. Детектор лжи, в общем. Только магический. Такие артефакты имеются в каждом городе, а в столице их целых два, один из которых хранится в нашей школе. Вот оно как…
Что ж, если неприятности продолжатся…
Они продолжились буквально через пару дней. Соседка моя сидела в комнате над учебником, а я удалилась в душевую, честно ее предупредив, что займу помещение надолго. Я как раз с наслаждением массировала намыленную голову, когда почувствовала знакомое напряжение окружающего пространства. Но среагировать не успела, потому что мыло попало в глаз, а дальше все происходило одновременно — грохнула о стену распахнувшаяся дверь ванной, раздался топот нескольких пар ног и спустя мгновение чья-то рука опустилась на мою грудь, а другая… нет, две другие грубо вторглись между ног, тиская, дергая, ощупывая. Справившись с мгновенным оцепенением, я взяла себя в руки, развернулась, вырываясь из захвата и ответила нападавшим серией резких, коротких ударов. Вслепую.
Меня выпустили. Кто-то, кажется, упал, судя по звукам. А я ухватилась на свой змеиный медальон, посылая саа-тши всю гамму переживаемых эмоций и одновременно пытаясь открыть разъедаемые мылом глаза. Первым, кого я увидела, оказался Ингор — с опухшей окровавленной губой и шальными глазами. Кажется, это именно он падал — и только что поднялся. Рано. Пусть еще полежит. И я с наслаждением врезала ему по носу, чувствуя, ка проседает под моим ударом хрящ, и одновременно — в солнечное сплетение, заставив парня согнуться и осесть на пол.
А дальше было странное. Потому что ингоровы верные спутники-прихлебатели вдруг попятились, поскуливая и не сводя с меня округлившихся от ужаса глаз.
— Куда-а-а?! — неожиданно для самой себя остановила я их командным воплем. — Падаль эту заберите, — и я указала на Ингора, после чего задернула занавеску душевой кабинки и… обессиленно сползла по стенке, давясь беззвучными слезами.
Прошло немало времени, прежде чем я заставила себя подняться и настроила душ погорячее, смывая с себя остатки мыла и грязь чужих прикосновений. И успокаиваясь постепенно и пытаясь обдумать произошедшее. Надо полагать, в комнату парней впустила Рейяна. Упустила я ее — защитила вещи и расслабилась. Дверь в ванную парни просто вышибли — она запиралась на хлипкую щеколду, и сейчас замочек болтался на одном гвозде.
Когда я вышла из ванной, Рейяна по-прежнему сидела у себя за столом, словно бы ни разу и не встала за все время. Только поглядывала на меня со смесью любопытства и ужаса. Интересно, чего все-таки испугались парни?..
Я с трудом дождалась, пока высохнут волосы, и завалилась спать, не обращая внимания на горящий под потолком светляк — Рейяна все еще делала вид, что погружена в учебу.
А утром меня — вполне ожидаемо — вызвали к ректору. Прямо с завтрака. Я вздохнула — выходной день тратить на разборки не хотелось.
В кабинете магистра Хольрина в этот раз меня ожидали все действующие лица вчерашнего происшествия (Ингор — с перевязанной головой и «нашлепкой» на свежевправленном носу), магистр Релинэр и незнакомый мужчина средних лет с перекошенной от негодования физиономией.
— Заходите, студентка, — магистр Хольрин махнул рукой, указывая на свободное кресло.
— Значит, это она? — незнакомец смерил меня презрительным взглядом. — Та распущенная девица, которая завлекала моего сына, а потом нанесла ему телесные повреждения?
Я? Завлекала? Интересно.
— Это студентка Май, — мягко ответил ректор, — которую ваш сын обвиняет в нападении на себя и своих товарищей.
— Заметьте, господин ректор, — вмешалась я, — одна на троих, да еще в душевой моей комнаты в общежитии. В которую я их, кстати, не приглашала.
— А вот это интересно, — подал голос Релинэр, — комнаты защищены, и никто посторонний не может зайти в них без приглашения.
— Вот видите! — рявкнул Ингоров папаша. — Сама пригласила! Я требую разбирательства! Я слышал, этой студенке уже было предъявлено одно обвинение, но она выкрутилась — наверняка не без помощи школьной администрации. В этот раз я настаиваю на внешнем расследовании.
— Вы не можете. Это внутришкольное происшествие, — возразил магистр Хольрин.
— Это уголовное преступление. И оно подлежит внешнему расследованию.
— Это была самозащита! — не выдержала я.
— А ты вообще молчи, тварь. Девка уличная!
— Значит, я лишена права сказать слово в свою защиту? — игнорируя оскорбление, осведомилась я.
— Твое слово — против слова трех человек. И как ты думаешь, кому поверят, молодым людям из уважаемых семейств или безродной девке?
— Вот как? Я требую свидетельства истины! И обвиняю этих троих в двух нападениях на меня, совершенных на этой декаде.
Мужчина опешил, но, надо отдать ему должное, мгновенно взял себя в руки и среагировал:
— Как дознаватель на имперской службе, я требую предоставить мне право вести допрос на кристалле истины.
…Я волновалась. Не паниковала, но цепкой беспокойство угнездилось где-то в затылочной части головы и не отпускало.