Стена между нами или 7 ночей 1 часть (СИ)

 — Со мной все нормально.
 — Не верю.
 — Кира, — уже холодно, почти что прошипел.
 — Не уйду, — снова произнес я. — Сними рубашку.
 — Сбрендил?!
 — А что не так? — специально выгнул брови. — Стесняешься? — уже нарочито грубо. — Вчера без нее разгуливал и не парился.
 — К-кира, — грусть во взгляде и тревога. Заикаться начал.
 — Хватит ломаться! — повысил на него голос, шагнул к нему. Он даже отскочил, еще больше поражаясь моей настойчивости. — Предпочитаешь, чтоб тебя раздевали? — зря именно так, да еще и с улыбкой. Он же возненавидит меня сейчас.
 Только вот никакой реакции, кроме чудовищного равнодушия. Медленно расстегнул пуговицы на рубашке, осторожно расправил руки, отчего вся рубашка полезла вверх и в стороны, открывая вид на сине-фиолетовое тело.
 Судорожно вздохнув, я отвел взгляд. Зачем просил показать? Теперь дрожь во всем теле, кулаки от злости сжал. Убью его брата, когда встречу. Как пить дать, убью.
 Андрей сделал шаг ко мне, становился совсем рядом. Я взгляд на него поднял. Смотрит надменно, с презрением.
 — Увидел? — зрачки сужены, лицо напряженное. — А теперь, — прошипел он, — пошел вон.
 Резкий толчок в грудь. Сейчас он показал настоящую силу. Отлетел назад, шарахнулся о дверь спиной. Щеколда выдержала, я же закашлялся.
 Почему все так? Я ведь только привыкать к нему начал, к нашей дружбе, общению через стену.
 — Тц, — разочарованно, что дверь мною не выбил, а видимо, хотел.
 И снова ко мне ближе, резко, прыжком, несмотря на травму. Хрен тебе, уже проходили, пусть и с Лехой. За мгновение до того, как Андрей попытался схватить меня за глотку, нырнул вниз, ему под руку, и к нему в комнату. Хрен он от меня избавится теперь.
 Прошла целая долгая минута прежде, чем Андрей появился в дверном проеме, взбешенный, со сжатыми кулаками.
 — Кира, по-хорошему прошу, — тихо, хрипло выдавил он.
 Как только дошли до этого?
 — Зачем ты со мной так? — с обидой в голосе спросил я, хоть и пытался без эмоций.
 Мне сложно к людям привыкать, но к нему привязался, быстро, как-то непонятно, но привязался, чувствуя, что мы похожи, и не только из-за того, что оба видели смерть своей матери. Просто… просто… в сердце колет от мысли, что сейчас поссоримся.
 — А ты какой-то особенный? — с насмешкой, той самой мерзкой улыбкой. — Что напридумывал себе? Друзья? Серьезно?
 Вот и приехали. Сам я еще позавчера ему говорил, что никакой дружбы между нами нет. Словно местами поменялись. Неприятно такое слышать. Ему тоже было неприятно?
 — Прости, — все, что смог сейчас сказать. — Понимаю, что…
 — Ни хера ты не понимаешь! — сорвался Андрей на крик. — Мы разные! Слишком разные!
 — Почему… ты так думаешь?
 И даже не заикается, говоря все это, не волнуется. Значит, не считает другом своим? Вот как…
 — А в чем похожи?
 Верно, я лишь вскользь упомянул о матери, а мне о своих родителях он не рассказывал. Именно мне – своему однокласснику Кириллу, с которым пил вместе. Я же почти ничего не знаю об Андрее. Прямо сейчас признаться? Снова страшно. Дико страшно. И почему-то больше за него.
 — Послушай, — тихо произнес я, смотря на его недовольное, озлобленное лицо. Еще вчера он мне улыбался. Друг, верно? Раньше у меня не было друзей. Только друганы так называемые, с которыми иногда тупо весело. — Не хочу тебя потерять.
 И что я несу? Он же за педика меня сейчас примет. Я сам уже сомневаюсь в своей нормальности.
 — Кира? — словно не узнавая меня, и взгляд такой же. Двинулся ко мне. Я и не знаю, что делать, бежать или ждать чего-то дальше. — Кира, — будто ответил на свой вопрос, остановился рядом. Я ему носом в грудь уперся.
 — Андрей? — удивленно спрашиваю я, чувствуя себя полным дебилом. А я ведь впервые его по имени назвал.
 Боль, резкая, в бочине, он прямо пальцами вцепился. Крутнулось все, и шарах – я уже на кровати, а он сверху. Одна рука под футболкой у меня больно упирается в ребра, другая – на глотке моей.
 Охерел, вот просто охерел, и больше ничего, даже страха нет.
 Андрей медленно, с настороженностью наклонился ниже. У меня аж дыхание перехватило. Сомнения в своей нормальности? Да ни хрена! Теперь в нем сомневаюсь! Что за дерьмо творится?!
 — Руки убери! — прохрипел со злостью, пока не сопротивляясь.
 — Что чувствуешь? — спрашивает этот кретин с такой рожей, будто эксперимент какой-то ставит.
 — Отъебись, мудак, или я в ухо тебе сейчас засажу!
 Вот и все, ни о какой дружбе не может идти и речи. Если ближе наклонится, если выкинет что-то – глаза выдавлю, губу откушу, в нос со лба ухерачу, или даже по ушибленным ребрам с кулака.
 — Кажется, ты в бешенстве, — тихо так, с улыбкой довольной.
 — Кажется?! — заорал я, схватил его за глотку левой рукой, сдавил посильнее, а этот дебил скалится в ответ. — Ну все, урод.
 Вот и поставили точку в наших отношениях. Должен был понять, что он с Лехой одного поля ягодки. Куда глаза мои смотрели?! Добрый весь такой, пушистый со мной был.
 Правой рукой, с размаху, насколько позволила стена, ему прямо в челюсть. Лягнулся. Брыкнулся, мало соображая, что делаю. Накрыло, так накрыло. Оба полетели на пол. Теперь я уже на нем. Замахнулся и остановил кулак до того, как ударил. Смотрю на него: губа разбита, довольный, как слон.
 Он еще и извращенец?! Блять, да я об такого даже руки марать не хочу!
 Резко встал, шагнул вправо.
 Да вашу ж мать?! Гребанный шнурок! Почему я не разулся?! Бахнулся прямо на колени, от боли застыл, ща слезы потекут. А этот ублюдок заржал во весь голос. Ну все, козел, урою. Первая попытка встать не увенчалась успехом. Повалился снова на пол, на четвереньки. Этот ржать перестал, поднялся, и ко мне. У меня аж сердце екнуло, понимая, в какой я позе сейчас. Подойдет сзади, лягну прямо по яйцам.
 — Давай помогу, — руку подал мне.
 Резко откинул ее ударом ладони, смотрю с ненавистью. А вот он с тревогой.
 — Эй, я же п-просто проверить х-хотел.
 Че?! Проверить?! Хрена ты заикаешься?!
 — ПНХ, мудак! — снова как Андрей говорю, надо отучаться немедленно.
 Сам поднялся, посмотрел на него: глаза бегают, выглядит растерянным. Неужели понял, что я сосед его? Ведь именно он так посылал меня за стенкой.
 — Прости! — громко, на выдохе. — Я проверить хотел!
 Заметил уже, что короткие фразы и на выдохе, даже при волнении нормально произносит.
 — Что проверить?! Не педик ли я?! — заорал еще громче. — Расстроен?!
 Его глаза стали поистине огромными. Какого хрена? К чему такое удивление?
 — По-чему расстроен?
 — Ты-то в брата весь пошел! — нервно пояснил я, вызвав в его взгляде на мгновение холод.
 — Ты ни хрена не понял, — прошипел он.
 — А что должен был?!
 — Перестань уже орать! — еще громче меня, прямо как тогда, в первую ночь. Я даже прифигел на минуту. — У меня друг был, — тихо проговорил Андрей. — Долго общались. И потом поссорились. Я-я придушить его хотел. А он как-то с-странно отреа-гировал.
 — Не понял.
 — Ну… типа… возбудился, что ли, — взгляд отвел, руки мнет.
 — Ты охерел совсем?! — снова заорал я. — Что за проверки дебильные?! Натурал я, — ударил себя ладонью в грудь. — Натурал! Мне девушки нравятся! Еще в тринадцать девственности лишился.
 Оу, не, этого я мог бы и не говорить. Да ну и похрен.
 — Кир, ну ладно тебе, извини кретина, — тихо попросил он прощения.
 — Да пошел ты, — уже тише послал его я.
 Ну не дебил ли, а? Меня аж передернуло всего. Противно до одури. Еще и Леха вспомнился. Я просто… просто… меня разорвет сейчас. И тут…
 Все, что помню потом, это боль, щека горит, и соленный привкус на губах. Передо мной Андрей, испуганный, бледнее, чем раньше. Я поднял к лицу руку, вытер губы, посмотрел на ладонь. Кровь. Почему? Что случилось?
 — Из-вини, — охрипшим голосом, все еще странно смотрит на меня.
 — За что? — просто спросил я, облизывая губы.