Тридцать Шесть Валентинок (ЛП)

Она не спала.
Ну, да, конечно она спала, если говорить предельно точно. Она не лежала всю ночь с открытыми глазами. Но она точно знала, что смотрела на часы, когда они показывали половину первого. И у нее сохранились отличные воспоминания о половине второго, половине четвертого, о четверти шестого и шести. А легла она в полночь.
Итак, если она и спала, то лишь урывками.
А потому чувствовала она себя ужасно.
И хуже всего было не то, что она устала. И даже не то, что она чувствовала слабость во всем теле.
У нее болело сердце.
Сильно.
Эта боль была не похожа ни на что, испытываемое ею ранее, боль была почти осязаемой. Вчера что–то случилось между ней и Дэвидом. Хотя началось все гораздо раньше, возможно в театре, и это что–то развивалось, но случилось оно в сугробе.
Они смеялись, а она изучала его глаза. Впервые она действительно увидела его.
И она влюбилась.
Ничего хуже этого она не совершала в своей жизни. Ничто другое так бесспорно не предвещало страданий. По крайней мере, Клайва она не любила. Она только думала, что любила, но по правде говоря, она провела большую часть лета, спрашивая себя, любила ли она его, или просто заставила себя так думать. И, по правде говоря, когда он ушел от нее, пострадала только ее гордость, но ее сердце осталось целым.
Но с Дэвидом было не так.
И она не знала, что делать.
И лежа среди ночи с открытыми глазами, она предположила, что возможен один из трех сценариев. Первый был идеален: Дэвид любит ее, и все, что от нее требуется, это сказать ему, что она чувствует то же самое, и с этого момента они счастливо заживут вместе.
Она нахмурилась. Возможно, она должна подождать, когда он сам объясниться ей в любви. В конце концов, если он действительно любит ее, он захочет быть романтичным и сделать официальное заявление.
Она закрыла глаза, в мучительном сомнении. Правда заключалась в том, что она не знала о его настоящих чувствах, а ситуация могла оказаться ближе ко второму сценарию, который заключался в том, что он преследовал ее только для того, чтобы досадить Клайву. Если именно это имело место, то она просто не знала, что делать. Избегать его как чумы, предположила она, и молиться, чтобы разбитые сердца излечивались очень быстро.
Третий сценарий, по ее мнению, был наиболее вероятен: она нравилась Дэвиду настолько, чтобы пригласить ее прокатиться с ним на коньках, но он не любил ее. Эта мысль казалась ей достаточно логичной, мужчины высшего общества поступали так очень часто.
С отчаянным стоном она снова упала на кровать. На самом деле не имело значения, какой из сценариев был правдив – ни у одной из ситуаций не было четкого решения.
– Сюзанна?
Сюзанна приподнялась и увидела сестру, которая просунула голову в узкую щель, образованную приоткрытой дверью.
– Твоя дверь была открыта, – сказала Летиция.
– Нет, не была.
– Ну, хорошо, не была, – сказала Летиция, уступая, – но я услышала, как ты издаешь странные звуки, и подумала, что должна проверить твое состояние.
– Нет, – сказала Сюзанна, вновь устремляя свой пристальный взгляд в потолок, – ты услышала, как я издаю странные звуки, и захотела узнать, что я делаю.
– Хорошо, пусть так, – согласилась Летиция. Затем, поскольку Сюзанна не ответила, она добавила: – Что ты делала?
Сюзанна ухмыльнулась в потолок.
– Издавала странные звуки.
– Сюзанна!
– Ну, ладно, – сказала Сюзанна, так как было практически невозможно утаить что–либо от Летиции, – я нянчу свое разбитое сердце, и если ты проболтаешься об этом хоть одной живой душе, то я…
– Отрежешь мне волосы?
– Оторву тебе ноги.
Летиция улыбнулась, вошла и закрыла за собой дверь.
– Мой рот на замке, – уверила она ее, пересекла комнату и присела на кровать. – Это – граф?
Сюзанна кивнула.
– О, здорово.
В Сюзанне вспыхнуло любопытство, она села.
– Почему здорово?
– Мне нравится граф.
– Ты даже его не знаешь.
Летиция пожала плечами.
– Его характер легко разглядеть.
Сюзанна обдумала утверждение. Она была не уверена в правоте Летиции. В конце концов, она сама потратила лучшую часть года, думая, что Дэвид надменный, холодный и бесчувственный. Конечно, ее мнение было главным образом основано на том, что говорил ей Клайв.
Нет, возможно, Летиция была права. Поскольку, как только Сюзанна провела время с самим Дэвидом, без Клайва… ну да, ей не потребовалось много времени, чтобы влюбиться в него.
– Что мне делать? – прошептала Сюзанна.
Помочь ей Летиция не могла.
– Я не знаю.
Сюзанна покачала головой.
– И я тоже.
– Он знает, что ты чувствуешь?
– Нет. По крайней мере, не думаю, что знает.
– Ты знаешь, что он чувствует?
– Нет.
Летиция издала нетерпеливый звук.
– Как ты думаешь, он мог бы заинтересоваться тобой?
На лице Сюзанны появилось выражение неуверенности.
– Думаю, что мог бы.
– Тогда ты должна сказать ему, что чувствуешь.
– Летиция, я буду выглядеть полной дурой.
– Или ты можешь стать бесконечно счастливой.
– Или дурой, – напомнила ей Сюзанна.
Летиция наклонилась вперед.
– Это наверное звучит странно, но послушай, Сюзанна, неужели это будет настолько ужасным, если ты поставишь себя в неудобное положение? В конце концов, разве ты не вынесла большее унижение прошлым летом?
– Это будет хуже, – прошептала Сюзанна.
– Но никто не узнает.
– Дэвид будет знать.
– Он – всего лишь один человек, Сюзанна.
– Он – единственный человек, мнение которого имеет значение.
– О, – сказала Летиция, слегка удивленная и очень взволнованная. – Если именно это ты чувствуешь, тогда ты обязана сказать ему. – В ответ Сюзанна только застонала, а Летиция добавила: – Что плохого может случиться?
Сюзанна бросила на нее тяжелый взгляд.
– Я даже не хочу об этом думать.
– Ты обязана сказать о своих чувствах.
– Ты желаешь моей смерти?
– Твоего счастья, – возразила Летиция. – Он полюбит тебя в ответ, я уверена в этом. Вероятно, уже любит.
– Летиция, у тебя нет ни одного факта, чтобы выдвигать такую гипотезу.
Но Летиция не обращала внимания на ее возражения.
– Ты должна пойти сегодня вечером, – внезапно сказала она.
– Сегодня вечером? – Эхом отозвалась Сюзанна. – Куда? Я не думаю, что у нас есть хоть какое–то приглашение. Мама планировала, что мы останемся дома.
– Точно. Сегодня – единственная ночь на этой неделе, когда ты сможешь незаметно выбраться из дома и отправиться к нему домой.
– К нему домой? – Почти вскричала Сюзанна.
– То, что ты должна сказать ему, должно быть сказано наедине. А ты никогда не получишь такого шанса на лондонском балу.
– Я не могу пойти к нему домой, – возразила Сюзанна. – Я буду обесчещена.
Летиция пожала плечами.
– Нет, если никто не узнает.
Сюзанна задумалась. Дэвид никогда никому не скажет, в этом она была уверена. Даже если он отвергнет ее, то не сделает ничего, что поставит ее репутацию под удар. Он просто свяжет ее, найдет карету и осторожно отправит домой.
В некотором смысле она ничего не теряет, кроме своей гордости.
И, конечно, своего сердца.
– Сюзанна? – Прошептала Летиция. – Ты собираешься сделать это? – Сюзанна приподняла подбородок, посмотрела прямо в глаза своей сестре и кивнула.
Ее сердце, в конце концов, было уже потеряно.