Тридцать Шесть Валентинок (ЛП)

– Я была с лордом Миддлторпом, – ответила она надменно.
Он не отреагировал на это высказывание, лишь поднял брови. Они оба знали, что возраст лорда Миддлторпа вообще не позволял считать его желанным спутником молодой леди.
– Я не нуждаюсь в Вашей жалости, – пробормотала Сюзанна.
– Конечно, нет, – согласился Дэвид.
Она подняла на него глаза.
– Теперь Вы снизошли до меня.
– И не мечтал об этом, – сказал он весьма честно.
– Тогда зачем все это?
– Это? – отозвался он эхом, вопросительно наклонив голову.
– Танцевать со мной.
Он хотел улыбнуться, но боялся, что это будет выглядеть насмешкой, поэтому ему удалось подавить улыбку, губы лишь слегка подрагивали, когда он произнес:
– Вы довольно подозрительны для леди, танцующей вальс.
Она ответила:
– Вальс – как раз и есть то самое время, когда леди должна быть наиболее подозрительной.
– Вы правы, – сказал он, удивляясь своим словам, – я хотел принести Вам свои извинения. – Он откашлялся. – За то, что случилось прошлым летом.
– О чем, – спросила она, тщательно взвешивая слова, – Вы говорите?
Граф Ренминстер посмотрел на нее, как ему казалось, доброжелательно. Это было не то выражение, к которому он был особенно приучен, поэтому не был совершенно уверен, что делал это правильно. Однако он пытался выразить сочувствие, когда говорил:
– Я думаю, что Вы знаете.
Ее тело сделалось неподатливым, он почувствовал это, поскольку вел ее в танце, и мог поклясться, что видел, как ее спина стала стальной.
– Возможно, – сказала она уклончиво, – но я не понимаю, каким образом это может Вас касаться.
– Может быть и нет, – допустил он, – но тем не менее, я не одобряю отношения высшего общества к Вам после помолвки Клайва.
– Вы имеете в виду сплетни, – спросила она вкрадчиво, – или прямые нападки? Или может быть беспардонную ложь?
Он сглотнул, не подозревая, что она попала в настолько неприятное положение.
– Все это, – сказал он спокойно. – У меня не было намерения…
– Не было намерения? – перебила она, в ее глазах полыхнула нарастающая ярость. – Не было намерения? Я была уверена, что Клайв сам принимал решение. Так значит, Вы признаете, что Харриет была Вашим выбором, а не Клайва?
– Она была его выбором, – сказал он твердо.
– И Вашим? – упорствовала она.
Казалось, будет не так уж страшно для его чести чуть–чуть солгать.
– И моим.
Она стиснула зубы, словно что–то доказала себе, но при этом выглядела так, словно из нее выпустили воздух. Его не покидало ощущение, будто она ждала этого момента в течение многих месяцев, но теперь, когда это свершилось, оказалось, что это не так уж и сладко, как ожидалось.
– Но если бы он женился на Вас, – сказал Дэвид спокойно, – я не стал бы возражать.
Она подняла на него взгляд.
– Пожалуйста, не лгите мне, – прошептала она.
– Я не лгу. – Вздохнул он. – Кому–то Вы станете прекрасной женой, мисс Бэлистер. В этом я не сомневаюсь.
Она ничего не сказала, но ее глаза заблестели, и он мог поклясться, что ее губы дрожали.
Что–то в нем шевельнулось. Он не был уверен, что это было, и не хотел думать, что хоть в какой–то степени она тронула его сердце. Однако, он понял, что просто не может видеть, как она вот–вот расплачется. Единственное, что пришло ему в голову, это сказать:
– Клайв должен был сообщить Вам о своих планах прежде, чем объявить о них обществу.
– Да, – сказала она надломленным голосом, сорвавшись на неприятный смешок. – Он должен был сказать.
Дэвид почувствовал, что его рука слегка напряглась на ее талии. Она не пыталась облегчить его задачу, но с другой стороны, у него не было причин ожидать, что она это сделает. По правде говоря, он восхищался ее гордостью, уважал то, как она вела себя искренне и мужественно, словно не позволяя обществу диктовать ей то, как и за что она должна судить себя.
Она была замечательной девушкой, с немалым удивлением осознал он.
– Он должен был сказать, – неосознанно он повторил ее слова, – но не сделал этого, и я обязан принести извинения.
Сюзанна подняла поникшую голову, посмотрела на него почти удивленно и сказала:
– Разве Вам не кажется, что извинения были бы более ценны, если бы их принес Клайв?
Дэвид улыбнулся без тени юмора в глазах.
– Действительно, но поскольку я вижу, что он этого не сделал. То я, как Мэнн–Формсби…
Она фыркнула, что совершенно его не позабавило.
– Как Мэнн–Формсби, – сказал он снова, повысив голос, затем вновь понизил его, поскольку несколько соседних танцующих пар посмотрели с любопытством в их сторону. – Моя обязанность, как главы семьи Мэнн–Формсби, – исправился он, – принести извинения, если член моей семьи совершает бесчестный поступок.
Он ожидал возражений, и действительно, она немедленно открыла рот, в ее глазах вспыхнул мрачный огонь, но затем внезапно она тихо выдохнула, казалось, передумала. И когда она, наконец, заговорила, то произнесла:
– Спасибо. Я принимаю Ваше извинение от имени Клайва.
В ее голосе слышалось спокойное достоинство, что–то, что заставило его захотеть привлечь ее ближе к себе, переплести пальцы, а не просто держать ее руку.
Но если Дэвид хотел исследовать возникшее чувство более детально – а он не был уверен, что хотел – шанс был упущен, поскольку оркестр окончил исполнять вальс, оставив их стоящими в самом центре бального зала. Он согнулся в изящном поклоне, а Сюзанна присела в легком реверансе.
Она пробормотала вежливое:
– Спасибо за танец, милорд, – и было ясно, что их беседа подошла к концу.
Наблюдая за тем, как она покидает бальный зал, – вероятно именно это она и делала, когда он перехватил ее, – он не мог освободиться от странного чувства…
Он хотел больше.
Больше ее слов, больше беседы с ней.
Больше ее.
* * *
Позже той ночью произошли два события, которые, несомненно, были очень странными.
Первое имело место в спальне Сюзанны Бэлистер.
Она не могла заснуть.
Многим это не показалось бы странным, но Сюзанна всегда принадлежала к тем людям, которые засыпали моментально, как только их голова касалась подушки. Это доводило ее сестру до сумасшествия в те дни, когда они жили в одной комнате. Летиция совершенно не хотела ложиться спать, ей хотелось шептаться, но Сюзанны участвовала в диалоге только легким посапыванием.
Даже в дни после предательства Клайва она спала как убитая. Это был единственный способ на время убежать от постоянной боли и неприятностей, которые сопровождали жизнь брошенной дебютантки.
Но этим вечером все было по–другому. Сюзанна лежала на спине (что само по себе было странно, поскольку она предпочитала спать на боку), и сверлила взглядом потолок, задаваясь вопросом, когда это трещина в штукатурке расползлась так, что стала напоминать кролика.
Или точнее, об этом она думала каждый раз, когда решительно выбрасывала из головы мысли о графе Ренминстере. Истина заключалась в том, что она не могла спать, поскольку не могла прекратить вновь и вновь переживать их беседу, останавливаясь, чтобы проанализировать каждое его слово, и стараясь не заметить трепет, пробегавший по телу при воспоминании о его слабой, несколько ироничной улыбке.
Она все еще не могла поверить, что смогла противостоять ему. Клайв всегда за глаза именовал его не иначе как «старик» и неоднократно характеризовал его скучным, высокомерным, надменным, самоуверенным и чертовски раздражающим. Сюзанна была в достаточной степени напугана графом. Конечно, Клайв рисовал его не очень уж доступным.
Но она стояла на своем и сохранила свою гордость.
Теперь девушка не могла спать, думая о нем, но она не сильно на это возражала – ей доставляло удовольствие чувство легкой эйфории.
Как давно она не чувствовала, что гордится собой. Она забыла это замечательное ощущение.
* * *
Второе из событий имело место на другом конце города, в районе Холборн, перед домом Энн Минивер, которая спокойно жила рядом с юристами и адвокатами, работающими в соседнем «Inns of the Court» [4], хотя ее профессией было, если это можно так назвать, быть любовницей. Любовницей графа Ренминстера, если быть совершенно точным.