Тридцать Шесть Валентинок (ЛП)

– Милорд! – удивилась она, поворачиваясь, чтобы оказаться лицом к лицу ни с кем иным, как с графом Ренминстером. Он сидел в ложе, находящейся по соседству с ложей Шелбурнов, расположенной настолько близко, что они легко могли разговаривать.
– Какая приятная неожиданность, – сказал он с приятной и немного загадочной улыбкой. Сюзанна тут же подумала, что все его улыбки несут налет тайны.
– Я здесь со своими родственниками, – сказала она, показывая на сидящих рядом с нею. – Шелбурнами, – добавила она, хотя это и так было очевидно.
– Добрый вечер, лорд Ренминстер, – взволнованно сказала леди Шелбурн. – Я и не предполагала, что Ваша ложа находится рядом с нашей.
Он кивнул, приветствуя ее.
– Боюсь, в последнее время у меня не было возможности посещать театр.
Подбородок леди Шелбурн качнулся вверх–вниз в знак согласия.
– Так трудно выделить время. В этом году у всех нас такое плотное расписание. Кто бы мог подумать, что столько людей вернется в Лондон в январе?
– И все ради какой–то горстки снега, – Сюзанна не смогла удержаться от комментария.
Лорд Ренминстер улыбнулся ее шутливому замечанию, а затем наклонился вперед, чтобы обратиться к леди Шелбурн.
– Мне кажется, что спектакль начинается, — сказал он. – Как всегда, был очень рад Вас видеть.
– Действительно, – почти пропела леди Шелбурн. – Я надеюсь, что Вы сможете посетить мой бал на День Святого Валентина в следующем месяце.
– Я не пропустил бы его ни за что на свете, – заверил он ее.
Довольная и успокоенная, леди Шелбурн облокотилась на спинку кресла и возобновила беседу со своей ближайшей подругой Лизой Притчард, которая, теперь Сюзанна была в этом абсолютно убеждена, любила брата леди Шелбурн, сэра Ройса Пемберли, также находившегося в ложе.
Сюзанне показалось, что он отвечает на ее чувство, но ни один из них даже не догадывался об этом, а мисс Притчард, похоже, пригласили в пару к другому присутствующему тут же неженатому джентльмену, лорду Дарему, который, по мнению Сюзанны, был ужасно скучен. Но явно не ее делом было сообщать им о взаимных чувствах, и кроме того они вместе с леди Шелбурн вели оживленную беседу, которую прерывать не стоило.
В результате она оказалась с лордом Ренминстером, который все еще наблюдал за ней.
– Вам нравится Шекспир? – спросила она, чтобы поддержать разговор. Приглашение на Шейлока Кина настолько ее обрадовало, что она готова была подарить солнечную улыбку даже ему.
– Да, – ответил он, – хотя я предпочитаю исторические пьесы.
Она кивнула, решив, что, пожалуй, хочет продолжить вежливую беседу, если он ее поддерживает.
– Думаю, что так оно и есть. Они более серьезны.
Он загадочно улыбнулся.
– Не могу решить, Вы сделали мне комплимент или попытались меня оскорбить.
– В таких ситуациях, – сказала Сюзанна, удивившись, что чувствует, как просто ей вести с ним разговор, – Вам всегда лучше думать, что высказано восхищение. Жизнь будет более простой и счастливой.
Он громко рассмеялся прежде чем спросить:
– А Вы? Какую из пьес поэта предпочитаете Вы?
Она счастливо вздохнула.
– Я обожаю их все.
– В самом деле? – спросил он с неподдельным интересом, немало изумившим ее. – Я понятия не имел, что Вы так любите театр.
Сюзанна пристально на него посмотрела, склонив голову от удивления.
– Я и не подозревала, что Вы что–то знаете о моих интересах.
– Это верно, – согласился он, – но Клайв не очень любит театр.
Она почувствовала напряжение и сильнее выпрямила спину.
– Мы никогда не разделяли все наши интересы.
– Очевидно, нет, – сказал он, и ей показалось, что она даже услышала легкое одобрение в его голосе.
И затем – Боже, она не знала, зачем сказала это ему, брату Клайва – она произнесла:
– Он говорит не умолкая.
Казалось, граф чем–то подавился.
– Вам нехорошо? – спросила Сюзанна, наклоняясь вперед с участливым выражением лица.
– Прекрасно, – граф задыхался, похлопывая себя по груди. – Вы просто… ах… поразили меня.
– О! Прошу прощения.
– Не стоит, – заверил он ее. – Я всегда стараюсь избегать посещения театра в компании Клайва.
– Актерам трудно вставить хоть словечко в его речь, – согласилась Сюзанна, сопротивляясь желанию закатить глаза.
Он вздохнул.
– По сей день не знаю, что случилось в конце «Ромео и Джульетты».
Она открыла рот от удивления.
– Вы… о–ох… Вы обманываете меня.
– Они зажили счастливо, не так ли? – спросил он с совершенно невинным взглядом.
– О, да, – сказала она с озорной улыбкой. – Это – весьма оптимистичная история.
– Превосходно, – ответил он, откидываясь назад в кресле и устремляя взгляд на сцену. – Как замечательно, что я, наконец, выяснил это.
Сюзанна не могла успокоиться. Она продолжала хихикать. Как странно, что у графа Ренминстера обнаружилось чувство юмора. Клайв всегда говорил, что брат у него по большей части «чертовски серьезный» человек, другого такого не сыщешь во всей Англии. У Сюзанны никогда не было причины сомневаться в такой оценке, особенно когда он использовал слово «чертовски» в присутствии леди. Джентльмены обычно не употребляли его, если не относились к своему утверждению весьма серьезно.
В этот момент свет в зале начал тускнеть, погружая зрителей в темноту.
– О! – Выдохнула Сюзанна, наклоняясь вперед. – Вы видели это? — спросила она взволнованно, поворачиваясь к графу. – Как восхитительно! Освещенной осталась только сцена.
– Это – одно из нововведений Уайтта (Wyatt), – ответил он, упоминая архитектора, который недавно отремонтировал сгоревший театр. – Так легче видеть, что происходит на сцене. Как Вы считаете?
– Это потрясающе, – сказала Сюзанна, переместившись на край своего кресла так, чтобы столб, который закрывал ей обзор, не мешал видеть сцену. – Это…
Затем началась постановка, заставившая ее восхищенно умолкнуть.
На протяжении пьесы Дэвид наблюдал за Сюзанной чаще, чем за игрой. Он уже видел «Венецианского купца» несколько раз, и даже притом, что он смутно догадывался, что Эдмунд Кин действительно замечательно играл Шейлока, это не шло ни в какое сравнение с тем жаром, что горел в карих глазах Сюзанны Бэлистер, наблюдавшей за сценой.
Он вернется и просмотрит спектакль на следующей неделе, решил он. Поскольку сегодня вечером его больше занимала Сюзанна.
Почему так случилось, задумался он, что он был настолько отрицательно настроен против ее бракосочетания с его братом? Нет, это не совсем так. Он не был настроен категорически против этого. Он не лгал ей, когда говорил, что не стал бы возражать против их брака, если бы Клайв остановил свой выбор на ней, а не на Харриет.
Но он не хотел этого. Когда он видел своего брата с Сюзанной, это какой–то причине казалось ему неправильным.
В Сюзанне был огонь, ум и красота, а Клайв был…
Что ж, Клайв был Клайвом. Дэвид любил его, но сердцем Клайва управляла наплевательская безответственность, которую Дэвид никогда не понимал. Клайв походил на ярко горящую свечу. Люди слетались к нему, как вошедшие в поговорку ночные бабочки на огонь, но неизбежно кто–то сгорал.
Кто–то подобный Сюзанне.
Сюзанна совершенно не подходила Клайву. Или скорее всего, Клайв совершенно не подходил ей. Сюзанне нужен был кто–то другой. Кто–то более зрелый. Кто–то такой, как…
Мысли Дэвида походили на шепот его души. Сюзанне нужен был кто–то такой, как он.
Эта идея начала потихоньку оформляться в его голове. Дэвид не относился к людям, склонным к опрометчивым действиям, но он принимал решения быстро, основываясь на знаниях и собственных чувствах.
И в то время, когда он сидел здесь в Королевском Театре, Друри Лейн, предпочитая смотреть не на актеров на сцене, а на женщину, сидевшую в соседней ложе, он принимал очень важное решение.
Он собирался жениться на Сюзанне Бэлистер.
Сюзанна Бэлистер – нет, Сюзанна Мэнн–Формсби, графиня Ренминстер. Это откликнулось музыкой где–то внутри.