Обнаженные тайны
Официантка отрицательно качает головой. Вид у нее, словно у испуганного зайца, который только что пожертвовал свою лапку для счастья кого-то другого.
Эвелин снова обращается ко мне:
– Ну, как тебе нравится Лос-Анджелес? Что успела посмотреть? Где была? Уже купила карту, на которой обозначены дома звезд? О боже, надеюсь, что тебя не засосала туристическая трясина.
– Пока я видела только десятки километров автотрасс и то, что находится в моей квартире.
– Что ж так грустно? Впрочем, теперь я еще больше рада тому, что Карл притащил твою тощую задницу на эту вечеринку.
С тех времен, когда моя мать тщательно следила за всем, что попадало мне в рот, прошло несколько лет, за которые я набрала восемь килограммов. Я очень довольна своей попой, хотя не назвала бы ее слишком худой. Однако я понимаю, что Эвелин хотела сделать мне комплимент, и отвечаю:
– Я сама рада, что он меня сюда вытащил. Картины просто замечательные.
– Ой, не надо! Никаких разговоров из вежливости. Только не это, – говорит Эвелин. – Впрочем, допускаю, что ты действительно так считаешь. Картины и впрямь неплохие. Но мне не нравится, когда ты начинаешь вести себя, как пай-девочка. Я хочу достучаться до тебя, до той, какая ты есть на самом деле, поэтому давай без формальностей.
– Простите, – говорю я, – больше не буду.
Отказаться от этих формальностей непросто для меня, можно сказать, что я впитала их с молоком матери. Мне было всего три года, когда она впервые отвела меня в ресторан Mansion в Тертл-Крик в Далласе, и с тех пор правила хорошего тона стали важнее всего на свете. Я знаю, что и как есть, когда и сколько пить, а также какие шутки рассказывать окружающим. Я знаю все оттенки и нюансы светской беседы. Я научилась лучезарно улыбаться, и эта улыбка стала своего рода защитой от окружающего мира.
Я слишком хорошо воспитана. Иногда мне это помогает, но чаще всего я думаю, что мать просто испортила мне жизнь. Впрочем, все это Эвелин знать не обязана.
Я слишком хорошо воспитана. Мать просто испортила мне жизнь.
– А где ты живешь? – интересуется она.
– В Студио-Сити. Мы снимаем квартиру с моей лучшей школьной подругой.
– Понятно, на работу по 101-му фривею и по нему же назад. Теперь я поняла, почему ты видела только бетон. Разве тебе никто не говорил, что можно снять квартиру на Вестсайде?
– Я не могу себе этого позволить, – признаюсь я и замечаю, что моя откровенность ее удивила. Когда я веду себя, как благовоспитанная Ники, то легко произвожу впечатление девушки из богатой семьи. Впрочем, бедной мою семью тоже не назовешь, но лично у меня денег нет.
– Тебе сколько лет?
– Двадцать четыре.
Эвелин кивает так, словно мой возраст все ей объяснил.
– Скоро тебе точно понадобится свое собственное жилье. Ты мне позвони, и я помогу найти квартиру с хорошим видом. Конечно, не с таким хорошим, как мой, но ты можешь приезжать сюда в любое время и наслаждаться им.
– С удовольствием. Я захвачу с собой камеру, чтобы сделать пару снимков.
– Приглашение ты получила. Я выставляю вино, а ты будешь ответственной за развлечения. Подумать только – одинокая молодая женщина в городе! Интересно, что из этого получится? Будет ли это драма? Или ситком? Главное, чтобы не трагедия. Я, конечно, люблю пустить слезу, но тебе точно нужен хеппи-энд.
Я напрягаюсь, но Эвелин не замечает, что задела меня за живое. Именно поэтому я и переехала в Лос-Анджелес. Мне нужна была новая история и новая жизнь.
Я улыбаюсь, как положено благовоспитанной Ники, и поднимаю бокал.
– За хеппи-энд. И за эту прекрасную вечеринку.
Мы возвращаемся в помещение. Нежный звук прибоя сменяется оживленной болтовней подвыпивших гостей.
– Я ужасная хозяйка. Я говорю, с кем мне хочется, делаю все, что пожелаю, и если гостям не нравится мое поведение, они могут катиться к чертовой матери.
Подумать только – одинокая молодая женщина в городе! Интересно, что из этого получится?
Я в изумлении открываю рот. Мне кажется, что я слышу крики ужасного негодования своей матери, которые доносятся до меня аж из Далласа.
– Но эта вечеринка, замечу, – продолжает Эвелин, – вообще не про меня. Я ее провожу для того, чтобы познакомить людей с Блейном и его искусством. Это ему надо с гостями общаться, а не мне. Я с ним, конечно, трахаюсь, но я ему не сиделка или няня.
Этими словами Эвелин окончательно разрушила мое нежное представление о том, как должна вести себя хозяйка, пожалуй, самой роскошной вечеринки за всю мою жизнь, и мне кажется, что я полюбила ее еще больше.
– Я с Блейном еще не знакома. Это он? – спрашиваю я, показывая на высокого и худого человека с лысиной и небольшой ярко-рыжей бородкой. Я практически уверена, что бородка у него крашеная. Вокруг художника собралась небольшая толпа людей, словно пчелы вокруг цветка. Кстати, и наряд у него очень яркий, как у цветка.
– Да, он в центре внимания, – отвечает Эвелин. – Очень талантливый человек, не правда ли? – Она показывает на развешанные по всем стенам картины. На всех – обнаженные женщины. Рисует он отнюдь не в классическом стиле. В работах Блейна есть что-то самобытное и вместе с тем провокационное. Я вижу, что у него хорошая техника, однако, по моему мнению, его работы больше говорят о самом зрителе, чем о модели или их творце.
– Так с кем ты хочешь познакомиться? – спрашивает Эвелин. – С Рипом Кэррингтоном или Лайлом Тарпином? Эти двое – гарантированная драма, это я тебе обещаю. Твоя соседка по квартире будет ужасно завидовать тому, что ты с ними познакомилась.
– Правда?
Эвелин поднимает бровь.
– Рип и Лайл? Да они уже несколько недель, как ругаются. Их новый проект ситкома плохо пошел, вот они и недовольны. Ты разве не слышала? Об этом так много пишут.
– Простите, – отвечаю я, – у меня в колледже была большая нагрузка. Да и работа на Карла не оставляет много свободного времени.
Говоря о Карле… Я начинаю осматриваться, но нигде не вижу своего босса.
– Вот это серьезный пробел в твоем образовании, – заявляет Эвелин. – Поп-культура, между прочим, является важной частью всей культуры. Кстати, что ты изучала в колледже?
– Я специализировалась на информатике.
– Значит, ты не только красивая, но и умная? Выходит, у нас с тобой есть еще одна общая черта. Не понимаю только, как с таким образованием ты нанялась к Карлу секретарем.
Я рассмеялась:
– Карл искал помощника, а я – опыт ведения бизнеса. Сначала он не очень хотел нанимать новичка, но я его убедила в том, что быстро учусь.
– Я вижу, ты не без амбиций.
Я пожала плечами.
– Мы же в Лос-Анджелесе. Это город для амбициозных людей.
– Ха! Карлу повезло, что он взял тебя на работу. Посмотрим, сколько ты у него продержишься.
Она критическим взглядом осматривает комнату.
– А я знаю, с кем тебе точно надо сегодня познакомиться. Он еще, наверное, не подошел… А, нет, уже здесь. – Она показывает пальцем в сторону выхода, но я вижу только толпу хорошо одетых людей. – Это настоящая удача. Он очень редко принимает приглашения, – заканчивает Эвелин.
Я все еще не понимаю, о ком она говорит. Наконец толпа расступается, и я вижу мужчину в профиль. По моей коже пробегают мурашки, но, как ни странно, мне совсем не холодно. Более того, мне становится жарко.
Он высокий и очень красивый, хотя само понятие «красивый» явно недостаточно для описания его внешности. Впрочем, дело не только в красоте. В нем есть какой-то невероятный магнетизм. Его появление на вечеринке никто не пропустил. Сейчас глаза всех присутствующих направлены на него. И его это нисколько не смущает. Он улыбается официантке с подносом, берет бокал шампанского и начинает разговаривать с девушкой, которая приблизилась к нему с подобострастной улыбкой на лице.
– Нет, ну это никуда не годится! – восклицает Эвелин. – Эта дрянь так и не принесла мне мою водку!